— Как считаешь, с чего нам стоит начать? — Марвин опустил руку-бревно и в ней застучали, перекатываясь по широченной ладони, два костяных шара. — Да, кстати, если тебе это интересно, Овилла отлучилась, но скоро будет, — он прищурился. — Очень просила за тобой приглядывать…
Юноша опустил глаза, разглядывая парящую пленку, затянувшую источник. Сконе, тем временем, продолжал, не обращая на реакцию молодого тоэха ровно никакого внимания:
— Сейчас я задам тебе несколько вопросов, Киоши, и ты ответишь мне на них. Столь же коротко и, заметим, правдиво. Мы понимаем друг друга?
— Я бы хотел просить об одном условии, мастер…
Повисло тревожное молчание и стало слышно, как в наступившей тишине с лязгом стукнулись костяные шары. Киоши прикусил язык, силясь не зажмуриться под взглядом Магистра, вдруг ставшим таким острым. Юноше не без труда далась эта фраза, и пусть он не мог поступить иначе, сейчас уже сожалел, что осмелился.
— Киоши, — к удивлению парня, тон Марвина ничуть не изменился, — лишь учитывая необходимость нашего сотрудничества, я не стану рассуждать, кто ставит здесь условия… И все же попрошу впредь быть повнимательнее.
— Я прошу прощения, мой лорд, — Киоши смутился столь искренне, что по обветренному лицу Магистра пробежала тень улыбки. — Не сочтите за дерзость, но я слишком устал отвечать на вопросы, сам не получая нужных ответов… Поверьте, отчаянье — не лучший советчик в светских беседах… Надеюсь, что этим не вызову ваш гнев.
Марвин одарил юношу одним из своих тяжелых, невыносимо оценивающих взглядов, и по его реакции было неясно, остался он удовлетворен ответом или же нет. Наконец он кивнул:
— Твой отец хорошо воспитал тебя, Киоши, хоть проживание среди людей и не самым лучшим образом сказалось на твоих манерах. Но я постараюсь помочь тебе, поверь.
Он катнул шары в руке, словно этим жестом подчеркивал закрытие темы. Большие холодные глаза Магистра неотрывно наблюдали за юношей.
— Итак, начнем с простых вопросов. Где кулон?
Киоши чуть приподнялся над водой, упираясь руками в камни. В животе тревожно заныло, когда он вдруг понял, что именно собирается ответить Сконе.
— Я длительное время удачно избегаю ответа на этот вопрос, интересующий очень многих, мастер Сконе, — Марвин даже не шелохнулся, но в воздухе разлилось напряжение, а зрачки Магистра остекленели. — Сожалею, но не могу ответить на этот вопрос…
— Хорошо, — вдруг ответил Марвин, ничуть не смутившись. Взгляд его вновь обрел жизнь, поза обмякла. — Это даже очень хорошо, что ты до сих пор никому не доверяешь. Известно, что в нашем и, заметь, твоем деле — это большой плюс. Тем не менее, в истории наступил переломный момент…
Свободной от шаров рукой он почесал правую бровь, задумчиво рассматривая склоны Мазавигара, густо усыпанные воронками природных бассейнов. Сконе как будто рассуждал на отвлеченные темы, и от этой отстраненности Киоши стало еще более гадко. Он вдруг понял, что больше всего на свете не желал бы оказаться в месте, где глава ордена Спокойного Сна пытает своих пленников. Словно прочитав его мысли, Марвин продолжил, по-прежнему глядя куда-то вверх:
— Не стану убеждать тебя, что все равно получу нужную информацию. Теми или иными путями, как ты понимаешь, — костяные шары со стуком сшибаются, — и не нужно расценивать это как угрозу. Однако, Киоши, я хочу, чтобы при этом мы все же остались союзниками. Надеюсь, мне также не надо упоминать о значимости заданного вопроса — думаю, ты уже сполна ощутил это на собственной шкуре.
Киоши снова кивнул. Заставив двигаться окаменевшие мышцы, плеснул в лицо воды, смачивая пересохшие губы. Сейчас он снова ощущал себя маленьким, словно вновь представшим перед отцом — тот отчитывал их с Ангусом за то, что во время игры они случайно открыли загоны, выпустив в небо почти всех породистых скатов. Отец тогда тоже не кричал, отчитывая их негромко и строго, но от этого становилось лишь страшнее.
— Я понял вашу мысль. Но если вы позволите, мастер, я бы хотел задать встречный вопрос…
Марвин молча выжидал. Теперь в его глазах читалось легкое удивление. Кажется, он на самом деле не был готов к тому, что юный тоэх окажется столь дерзким и упертым. Магистр сделал пальцами некий неопределенный жест, приглашая продолжать, и Киоши набрал в грудь воздуха:
— Вам известно, что за кулон принадлежит мне?
— Возможно ты и прав, — костяные шары вновь столкнулись с болезненным, сухим стуком, — знание сути вещей поможет тебе кое-что понять. Что тебе уже известно?
— Из того, что известно моим врагам, ничего, — Киоши наморщил лоб, невольно потирая грудь в том месте, где ее когда-то касался амулет. — Он достался мне в подарок от отца, незадолго до его смерти. У меня создалось впечатление, что это даже не родовая драгоценность, мать и остальная родня и вовсе ничего не знали о безделушке. Я никогда не придавал ему значения. Всегда считал, что кулон лишь оберег, заговоренный в каком-нибудь храме, а то и вовсе куплен отцом на ярмарке, просто как подарок на память. К слову, Лин… то есть, Овилла, тоже ничего не добавила к моим знаниям. У меня даже сложилось впечатление, что до встречи со мной она ничего не знала про кулон.
— Она и правда ничего не знала, — спокойно согласился Магистр. — Овилла была поставлена присматривать именно за тобой. Просто ты разрушил мою ставку на то, что никогда не расстаешься с этой вещью.
— Я изменился.
— Рисковый расчет отражает характер нашей игры, — будто утомившись, Марвин переложил шары в другую руку. — Мне достоверно известно, что твой отец не покупал кулон у базарных заклинателей. Он достался ему после войны Бешенства. Как трофей.
Несмотря на то, что у Киоши не было ни единой причины не верить Сконе, он не мог поверить услышанному. Конечно, он помнил истории матери или дяди, что в прошлом его отец был воином, но чтобы подаренная им вещь оказалась столь древней. Столь памятной. Столь ценной для того, кто проливал свою кровь в столкновении демонических рас…
— Возможно, ты что-то слышал о Камне Пересечения?
Все еще погруженный в нелегкие мысли, Киоши покачал головой.
— Камнем Пресечения называли древний монолит, якобы находящийся на месте переплетения всех четырех реальностей. После рокового сражения у пика Сужано монолит был разрушен, чтобы навсегда отрезать врагу открытый путь на Тоэх, будь тем врагом человек, мидзури или суэджигари. Тогда, с повеления самого Императора, восемьсот восемьдесят восемь воинов Тоэха получили куски этого камня в качестве трофеев. Осколок монолита скрыт и в твоем кулоне, Киоши Мацусиро.
