***
Девушка резко обернулась, попутно накладывая на себя дополнительные щиты: в воздухе пахло могуществом и опасностью. Она приготовилась произнести фразы заклинания, но замерла на полуслове.
Перед ней, слегка подбоченившись и упершись кулаками в талию, стояла еще одна ведьма. Внешне ей едва ли давали больше двадцати пяти, но пахла она как настоящий реликт, даже древнее ее погибшей матери. Ненамного, но все равно.
Длинные золотые волосы, собранные в косу и перетянутые короткой зеленой лентой, мягко падали на ее правое плечо, подлетая вверх от каждого дуновения ветра, словно ничего не весили. Глаза цвета морской волны внимательно за ней следили и заставляли почему-то краснеть от смущения. Они лучились уверенностью и могуществом и смотрели в самую душу, ища ложь в еще даже не произнесенных словах.
Мягкая нежная и почти идеальная слегка загорелая кожа на овальном лице в нескольких местах была изуродована неприятными черными родинками, которые со стороны выглядели как разводы сажи, а остренький носик казался сломанным, хотя она могла одним заклинанием удалить все внешние недостатки.
На шее виднелось костяное ожерелье – точь-в-точь как ее браслет, - а на худых хрупких плечах, вопреки убийственному холоду, кроме легкого коричневатого платья лежала лишь подобного цвета шерстяная шаль. Ну, хоть сапоги надела… Вот только и те едва ли превышали высоту щиколотки, да и каблук был немалый.
Ее бледные розовые губы скривились в горькой усмешке.
- Знаю, выгляжу я слишком необычно для здешних мест, но мы обе женщины, нам надо поддерживать фасон, а?
- Да, - речь, наконец, к ней вернулась. – Вот только ходить в платье посреди леса необычно везде. Кто ты?
- Сразу к делу, так что ли? А познакомиться? – ведьма перенесла вес тела на другую ногу и скрестила руки, водя пальцами по костяному ожерелью.
Девушка напряглась, ожидая нападения, но его не последовало. Значит, просто привычка? Или отвлекающий маневр?
- Не к чему нам с тобой знакомиться, - огрызнулась она. – Мы – ведьмы, причем я одиночка. Не трудно догадаться, зачем ты пришла. Так знай: без боя я не сдамся! – девушка горделиво подняла голову, выпячивая вперед подбородок.
Ведьма окинула ее взглядом с ног до головы и вдруг захохотала. Так прекрасно, но так… зловеще! Словно хотела прихлопнуть ее на месте, но по какой-то причине сдерживалась, вынужденная терпеть ее рядом с собой.
- Вот значит как? – она поборола приступ смеха. – Но ты ошибаешься, девочка, я вовсе не хочу тебя убивать, хотя, признаться, раньше ухватилась бы за любую такую возможность ради мести. Сейчас же скорее, наоборот, мною движут несколько целей, одна из которых – профессиональная солидарность.
- Чего?
Она показала на черные пятна на щеках и поморщилась.
- Я тоже одиночка.
- И что? Правды это не меняет!
- Правда в том, - ее голос звучал громко и гулко, - что я могла бы тебя прихлопнуть одним пальцем, но, как видишь, этого не сделала. Может, все же станем друг другу доверять?
- Ха! Еще чего? Ты используешь людей, высасываешь из них кровь, а я тебе доверять должна? И вообще, ты лгунья! Я самая…
Она замерла, не в силах вымолвить ни слова. Ее тело полностью парализовало, двигались только глаза, а рука так и застыла на половине пути, скрючив пальцы.
Ведьма вздохнула.
- Видишь? Ты меня вынудила. А теперь, будь добра, помолчи и выслушай, я вовсе не хочу сделать тебе больно! Наоборот, ты мне вроде как дочь.
Сглотнув, девушка попыталась ответить, но лишь промычала что-то невнятное.
- С какой это стати? – догадалась ведьма. – Ну, начнем с того, что я близко знаю твою мать, она была мне сестрой. Что? Да-да, мне пять сотен лет, и можешь не удивляться, что я одиночка. Все хотят жить, и некоторые, как видишь, выживают.
Ведьма махнула рукой в сторону ожидающего приказа волка, и тот послушно засеменил прочь, скрипя лапами по снегу. Удовлетворенно кивнув, она сделала несколько шагов вперед и оказалась со своим собеседником лицом к лицу, и в ноздри девушки хлынул аромат цветочных ведьминских духов с теми самыми афродизиями, которыми так хвалилась Штригга.
- Веришь ты мне или нет, это не столь важно, как беда, нависшая над всеми нами, - продолжала ведьма. – Кое-кто – не сомневаюсь, ты знаешь этого человека – завладел силой, которой не достоин, и пытается ее увеличить. К сожалению, не таким путем, который сохранил бы жизни всем нам. Ты чувствовала, как твое могущество возрастает? Ощущала, как мало времени тебе требуется для восстановления собственных сил? Можешь не отвечать, я вижу правду в твоих глазах. Это – лишь результат безумных действий такого человека. Благоприятный, но кратковременный.
Ведьма обошла ее и встала за спиной. Девушка снова замычала.
- Причем тут ты? Во-первых, твой шабаш всему виной. Да-да, именно тот, из которого мы обе ушли по собственным причинам! Штригга, - в ее голосе ясно читалось презрение, - все больше распускает свои щупальца и подминает под себя чужие владения, что порой доходит и до кровопролития. Насчет этого мне плевать, но так уж вышло, что она уже достигла своего предела, но останавливаться не собирается, и это чревато последствиями для всех нас. Что же она сделала? Разве не ощущаешь? Погоди, я же совсем забыла.
Ведьма скребнула ногтем ее правый висок, и девушка вновь смогла двигать языком и губами.
- Ну, допустим, - она попыталась кивнуть. – И что из этого? Штригга больше не моя верховная ведьма, и мне вообще плевать на шабаш.
- Ой ли? – усмехнулась ведьма. – Не верю, что ты не пыталась вернуться туда. Но не приняли, я права? Назад ведьм-отступниц не принимают, это непреложный закон. Пришлось тебе путешествовать в одиночестве и перебиваться мелкими кражами или подобной грязной работенкой.
Девушка сглотнула, сердце еще бешено стучало. Откуда она все знает?
- Не утруждай свою прелестную головку такими сложными размышлениями, девочка. Я сама была на твоем месте, и я тебя отлично понимаю, но вернемся к нашей общей проблеме – рыжей на всю голову лисице.
- Сначала скажи мне, кто ты.
- Ты меня знаешь, - уверенно ответила ведьма. – Нас связывает гораздо большее, чем обычный шабаш. В том числе, и те милые косточки, что ты носишь на своей тоненькой рученьке. Не догадываешься?
- Нет. И хватит загадывать мне загадки! – вспыхнула она. – Отпусти меня ты, мразь!
- Ну, раз так, - она снова встала перед ней и обворожительно улыбнулась (обычного сельского простачка эта улыбка осчастливила бы на всю жизнь!), хотя за улыбкой этой крылся звериный оскал, полный скрытой ненависти. – Я Альма. Том – мой сын. И из-за тебя он мертв, а вы, две бессовестные идиотки, нагло используете его вываренные кости в своих гнусных, недостойных целях и подвергаете опасности всех нас!
