— Понял. Украшения брать?
— Нет, как договаривались — только деньги, — произнес Чик и только сейчас увидел открытые сундуки. Боже мой, действительно «сорок разбойников»! Богатство в виде колец, перстней, браслетов так и просилось в руки. В отдельном сундуке лежали амулеты, все — активные. Они светились разной Силой.
— Ничего не брать! — крикнул он, увидев, как Леон завороженно запустил руку в украшения. — Тем более амулеты! Спалимся. Забыл, что говорил Андрей?
Астральные следы активных амулетов «сдувать» не получалось, а украшения… тоже можно спалиться, вдруг хозяин узнает, но главное — им бы деньги увезти! Они, сволочи, золотые и, соответственно, тяжелые. А было их три больших сундука, забитых доверху. И зачем Марку столько? Или это какой-нибудь местный «общак»? Марк часто общался с сомнительными личностями, выгоняя Грацию.
Компаньоны забегали с заранее приготовленными мешками. Вскоре уставшего Леона сменил свежий Андрей, неутомимый Чик работал на последнем издыхании. Хвала богам, сразу наткнулись на садовые тачки, а то не управились бы. Только по лестнице приходилось поднимать мешки на горбу, а в подвале и дальше по дому да по улице на них. Возле забора выросла гора мешков. Наконец Чик скомандовал: «Хватит, больше единороги не унесут, здесь почти сорок талантов».[15] Надо было видеть горящие глаза Андрея:
— Там же еще столько всего!!!
— Уймись, — поддержал командира уставший Леон, — скоро начнет светать, еще стражники с ворот не вытерпят и сами вернутся. Пока вы в подвале были, уже кричали. Я в ответ выкрикнул невнятно, но успокаивающе. Надо бежать. А если проснутся в казарме?
— Нет, все проспят еще целую четверть, — уверенно ответил Андрей, — Марка привидение разбудило.
— Все, — закончил дискуссию Чик, — бегом к забору. Эх, нам еще перекидывать такую тяжесть!
Перекинули. Чик тихим свистом позвал Воронка, а уже на нем привел остальных животных. Какие они сильные! Черный скакун взял больше трехсот килограмм, остальное раскидали вместе с всадниками, и тоже в общей сложности каждому досталось почти по двенадцать талантов груза, считая людей. Пошли обиженные единороги почти шагом.
К оврагам пришли, когда совсем рассвело. Андрей примерно каждые четыре статера сдувал измененные астральные следы на север, в сторону ближайшего леса, а Чик при помощи Духов поднимал примятую траву, уничтожал запах. Дух слияния с растениями вкупе с товарищами справлялся с этим удивительно легко.
Грация выбежала из ближайших кустов и досадливо выкрикнула:
— Что же вы так долго, я такого страху натерпелась! — Ей оставили единорога и маленький короб с сонным льдом. На всякий случай. Саму, разумеется, напоили антидотом и эликсиром ночного видения. Лагерь убрали еще перед уходом к вилле, и девушке пришлось всю ночь просидеть где придется.
— Что случилось, дорогая? — Чик спрыгнул с каурого скакуна и успокаивающе обнял девушку.
— Хвала богам, ничего, но мне было страшно! А на самом деле я переживала за тебя, любимый. — Эти слова она прошептала на ухо.
— Все прошло отлично, — успокоил ее Чик, — подробности потом, собираемся!
Снова пересортировали поклажу, и гордых скакунов удалось разгрузить. А чего там лагерь, одно название. Легкий шатер, посуда да еда. Скорым шагом пошли на юг. Местные следы, уже совершенно других людей, Андрей направил на запад. Все молчали, но думали: надо было купить еще и борков, все равно с таким весом скорости от единорогов не дождешься. «Хорошая мысля приходит опосля», — правильно говорят в народе. Но кто знал, что денег будет столько? Слушали Грацию, а все равно не верилось.
Томила проснулась от кошмара, который сразу забылся. Осталась неясная тревога. Встала, распахнула окно и вдохнула полной грудью прохладный свежий воздух. Не помогло. Сердце продолжало бешено молотить по ребрам, разгоняя все еще неясное беспокойство. Сон никак не вспоминался. Случилось что-то страшное, но что?
«Надо поспать, утром разберусь», — с этой мыслью подошла к конторке и вытащила пузырек с сонным зельем.
Да-да! Бакалавр ордена Родящих, старшая жрица Лоос — и простонародное, точнее, модное в архейских кругах сонное зелье для нервных дамочек. Если кто из жриц узнает, стыда не оберешься. Но ничего не могла поделать, пристрастилась. А если честно, то не хотела избавляться от этой привычки. С ней она чувствовала себя обычной «слабой женщиной», чего часто не хватало лооскам. В ее конторке лежало не только это зелье, в ней были припрятаны несколько «носителей Силы». И однажды она попробовала кристаллик, но с совершенно противоположной целью: почувствовать себя сильным магистром. Почувствовала, понравилось. Кристаллы лежали «на всякий случай».
Накапала в стеклянный бокал, добавила слабого вина и выпила. Залезла в теплую постель, укрылась легким суконным покрывалом. Зелье подействовало, и жрицу неудержимо потянуло в приятные объятия Морфея.
«Давненько я не спала с любовниками», — мелькнула мысль перед самым погружением в сладкое забытье.
Она позволила зелью подействовать, иначе организм сильного мага разложил бы чужеродную алхимию.
В отличие от Флорины Томила не «отрывалась», будучи старшей жрицей, всерьез помышлявшей о Верховенстве. Любовников у нее было мало, и самым дорогим был Марк.
Они познакомились в детстве. Он — представитель рода Галантинов, она — из Корперсов. Их родители мечтали породниться, но судьба распорядилась иначе. Потом они встретились, когда Томила получила ранг срединной жрицы. Марк ее узнал и влюбился. Она тоже осталась неравнодушной. У лоосок не было любви, но было желание к конкретному человеку, и друг детства Марк стал самым желанным любовником. Позже добавились общие денежные дела. Золото помогало везде, в том числе и в ордене.
В последнюю декаду Марк был практически недоступен. После смерти рабыни как с цепи сорвался. Искал ее труп всеми возможными способами. Реку практически перекрыли и перекрывали все ниже и ниже по течению. И рыбаки с сетями, и Текущие со своим «водным поиском» — бесполезно. Искал и в городе при помощи своих сомнительных знакомых — не находил. Не верил он в ее смерть, несмотря на то что амулет привязки в фамильном кольце говорил об обратном. Томила виделась с ним и прекрасно поняла это его неверие и впервые в своей жреческой жизни заревновала. Нет, любил он ее, она чувствовала, но что нашел в жалкой безродной рабыне? Неприятное чувство — ревность.
«Марк!» — Неясное беспокойство четко определилось: с ним произошло что-то страшное, но… поздно. Зелье продолжило действие, и старшая жрица провалилась в приятный омут сна.
