Кириченко понимал, что с таким поворотом дел ему не стоит надеяться на скорую победу. Для того чтобы уничтожить "Брахман", ему придется задействовать все силы и резервы "Уаджет", бросить в бой все, чем он располагает. Сражения, которые уже шли в течение двенадцати часов на Шри-Ланке и Австралии, уже оборачивались серьезными потерями для оперативников, столкнувшихся с опытными, обстрелянными солдатами. Противнику было нечего терять, и боевики Моканди держались до последнего, не отвечая на призывы сдаваться.
"Для решения этого конфликта нужна настоящая армия, крупное, хорошо подготовленное к войне с людьми подразделение. Это глупо бросать "Уаджет" в банальный конфликт только потому, что "Брахман" перешел дорогу только нам".
"Шелкопряд", видимо, решил рискнуть. У Кириченко не было сомнений, что представители этой структуры заткнули рты всем воинствующим министрам и президентам, которые хотели бы поддержать "Уаджет", как и в России, так и в других странах Конфедерации. Вся поддержка пока что свелась к словам: соболезнования, надежда на победу "Уаджет", пожелания удачи. Кириченко вскипал от злости, думая, что весь конфликт можно разрешить лишь четырьмя небольшими ракетами — по одной на каждую базу "Брахмана", и победа была бы в кармане.
"Зачем они это сделали? Чего добиваются?"
За двенадцать часов войны было ясно, что из этого конфликта "Уаджет" выйдет сильно потрепанным. Представители "Шелкопряда", которых Кириченко видел на собрании, обещали, что не будут расформировывать "Уаджет", если тот самостоятельно покончит с "Брахманом", но кому будет нужен секретный корпус, понесший серьезные потери?
Кириченко понимал, что глупо надеяться на слова и обещания "Шелкопряда", но другого выбора у него не было. "Уаджет" могли закрыть сразу же, как только он расправится с "Брахманом", и перенаправить все ресурсы на развитие программы "Эллада", чтобы покинуть планету до того, как Ткань поглотит все живое на ее поверхности. Для Кириченко подобный поворот был бы самым страшным в развивающихся событиях. Главнокомандующий, думая об этом, не мог найти решения, как ему поступить в случае подобного предательства со стороны "Шелкопряда". Он лишь знал точно, что сдаться просто так он не мог. И что же ему останется тогда? Объявить войну "Шелкопряду"? Это обозначало бы объявление войны всей Азиатской Конфедерации Содружества.
"Иногда я пугаю сам себя", подумал Кириченко, вздрагивая от этой мысли.
— Ладно, дамы и господа, — хрипло сказал он, поймав на себе обеспокоенные и встревоженные взгляды своих подчиненных. — Возвращайтесь к работе. Мы должны как можно быстрее уничтожить "Брахман" и покончить с этим безумием.
"Мы должны уцелеть. Во что бы то ни стало, мы должны уцелеть".
* * *
Дневная смена закончилась, но Стас не испытывал по этому поводу никакого облегчения, как ранее. Завершение службы на сегодня всегда обозначало, что вечер свободен, что здесь, под светлым куполом "Панциря мира" его больше ничего не держит.
Стас никак не мог прийти в себя от сегодняшнего разговора с Власовым. Его и вправду повысили в звании. Стас обомлел, когда понял, что пропуск, лежащий внутри конверта, имеет настоящую маркировку. Настоящий приступ страха и волнения он испытал, когда его еще раз вызвали в какой-то зал, выполнявший функции уничтоженного комплекса "Перстень". Там он увиделся с Анной Ковалевой — уставшей и осунувшейся. Предательство мужа словно бы заставило молодую женщину постареть на пять лет. Кажется, она узнала его, но Стас был сломлен известием о своем внезапном повышении, а она просто убита разрушенной семейной жизнью, чтобы хоть немного поговорить хоть о чем-то, что не имело бы отношение к собственным обязанностям. Стас получил новый пропуск с желтой полосой, сдав старый.
"Теперь я ведущий".
На негнущихся ногах Стас вышел из штаб-квартиры, вдыхая холодный воздух. Фрактал погружался в сумрак, и тысячи огней уже опоясывали то огромное пустое пространство, в центре которого находился белоснежный купол "Панциря". Крупные хлопья снега стремительно падали на его волосы и плечи, и медленно таяли, тускнея и разваливаясь. Мимо него, переговариваясь и посмеиваясь, не спеша шли и другие оперативники, поодиночке и группами, некоторые — парами, освободившиеся от смены и спешащие добраться до квартир или баров.
Стас думал, что ему делать дальше, и никак не мог понять, отчего в голове такая пустота, словно бы неожиданный поворот событий и это внезапное назначение на должность ведущего полностью лишили его соображать. Как провести сегодняшний вечер? Быть может, позвонить Лене, той самой, с которой он познакомился этой осенью? Они так и не стали настоящей парой, пересекаясь лишь время от времени, чтобы приятно провести время без каких-либо обязательств.
Стас думал, что так и поступит. Жизнь во Фрактале в плане времяпровождения ничуть не отличалась от какого-либо другого крупного города Конфедерации. Здесь важным было иметь деньги и свободное время. Что же касается личной жизни, то до встречи с Леной была лишь пара знакомств с девушками, состоящими на службе в "Уаджет", но отношения разлаживались после нескольких недель. Каждый раз Стас чувствовал, что ему чего-то не хватает, ему казалось, будто его мысли все время заняты чем-то другим, ему было сложно уделить должное внимание девушкам, хотя в остальном по отношению к ним он и проявлял себя с хорошей стороны.
— Стас, — позади послышались шаги, и он, моргнув, обернулся, очнувшись от раздумий. Из широкого транспортного проема выходили братья Светличевы, Влад, и Алексей, обвивший рукой за талию Таню.
— Привет.
— Чего там тебя вызывали? — спросил Костя. — А то видок у тебя и сейчас неважный…
Стас тяжело вздохнул, опуская руку в черной перчатке во внутренний карман пальто, доставая из нее свой новый пропуск и показывая его подошедшим ближе оперативникам. Молодые люди уставились на него с недоумением.
— Меня повысили. Я ведущий.
— Тебя? С какого хрена-то? — хмыкнул Евсеев.
— Без понятия, Леха, — Стас покачал головой. — Я не знаю, с чего они так решили.
— Поздравляю! — сказала Таня, устало улыбаясь. — Станешь крутым начальником — про нас не забывай, ладно?
— Головной боли теперь у тебя прибавится, — заметил Дима Светличев, протягивая руку Стасу для рукопожатия.
— Поздравляю, — Костя расплылся в довольной ухмылке. — Вот теперь-то подрючишь молодых на тренировках, осатанеешь…
— Да на хрен все это! — с довольным видом прорычал Влад, стискивая Стасу пальцы так, что тот едва не взвыл от боли. — Кажется, кому-то нужно проставиться!
