Если сюда действительно придёт тот, кто способен видеть Указы и контракты, то он увидит не только то, что я создам над ними, но и то, что есть надо мной. Я оказался перед выбором — создать полную обманку по контрактам или отказаться от скрытности силы, Возвышения и небольшого запаса духа, что оставался у меня после десяти человек. Ясно что я выбрал. Талант к Указам редок, гораздо реже, чем способность оценивать силу противника-человека.
Выбрать контракты и предстать перед чужими глазами Мастером второй звезды? Со всеми своими подарками древнего духа Каори? С Формой Единения? Со Звёздным Клинком?
Бывало, что я не скрывал своей силы, даже заявлял, что сильней, чем был на самом деле. Но сейчас не тот случай. Совсем не тот.
Парни угомонились, затихли у стен, молча жевали походные пайки. Над ними то и дело вспыхивали символы в моих Указах. Не только Верность, но и целые строки. Указание молчать об их прошлом, запрет бежать от меня, запрет говорить, намекать и сообщать о моих Указах или моём таланте. Этот день, в который вместилось моё новое знакомство с братьями Юрвеем и Юрлемом под куполом Фонтана, короткое сражение с Хотием, переход к этому месту, на многое открыли мне глаза.
Например, на то, сколь многими способами можно обойти запрет молчать об Указах. Особенно старался Юрвей и тот наглый парень из его команды со шрамом на голове. Бирок. Впрочем, они лишь раз за разом заставляли меня нырнуть рукой за ворот брони, да делали меня опытней в применении своих сил. Стоило им начать с усмешкой спрашивать: «Навечно?» и тыкать надо собой пальцами, многозначительно намекая о чём идёт речь, как слово «говорить» дополнилось «намекать».
Затем Бирок вернулся из кустов бледным, словно молоко. Будто он там не отливал, а голыми руками сражался со Зверем. Удивлённый, я оглядел его и заметил ещё и мокрый ворот халата под бронёй. Пришлось идти в кусты. Нашёл за ними на песке своё описание и сообщение, что я владею Указами.
Тем, как сильна оказалась решимость Бирока, что он терпел боль от Верности, рисуя своё сообщение, я оказался поражён. Не будь он человеком, что убивал слабых, чтобы заработать, я бы даже зауважал его. Результатом его превозмогания, правда, стала ещё одна строка в Указах над остальными — запрет сообщать о моём таланте: писать, рисовать, показывать знаками.
Даже для меня, с запасом духа в «пустых» Указах над собой, создание такого количества запретов и условий над десятью парнями стало очень сложным делом. Не будь истаявшего запаса, это вообще бы заняло у меня не один день. Слишком уж много отнимали символы обычного языка, не сравнить с символами Древних.
Беда в том, что Верность, на которую я до этого возлагал столько надежд, подводила меня. И каждый раз внося новое условие, чтобы обрубить очередную уловку упорного Юрвея и Бирока, я с потрясением и даже ужасом вспоминал о том, сколько людей знают обо мне на землях Саул. А ведь со всеми ими я обошёлся простым запретом рассказывать о себе.
Мой отряд наёмников. Который уже почти месяц ходит по дорогам сам по себе. Только с Верностью над собой. А с ними ещё и те их родные, которых я позволил вытащить из Ясеня. На тех вообще нет ничего из моих Указов. Перед ними можно тыкать пальцем над головой, написать на бумаге всё, что обо мне известно.
Шкура дыбом становится, едва я начинаю думать о том, что стоит мне только выйти с Поля Битвы, как меня начнут искать все. И Саул, и Тамим, и Орден, и Гарой. Наверняка многим нужен мастер Указов, который может делать больше, чем обычный. Впору будет самому искать Лира Гарой и проситься ему под руку. Хотя и в этом смысла не будет. Решения о моей судьбе будут принимать явно не молодые таланты, а морщинистые старейшины.
Однажды я уже стоял перед такими, кричал, что талант, гений и во мне будущее их фракции, и их Ордена. Тогда они решили, что Орден отлично проживёт и без такого наглого парня, как я, каким бы талантливым он ни был. Им проще оказалось убить меня. Кто поручится, что такого не случится и сейчас?
Вечно ходить под чужим именем и с чужим лицом?
Пока единственным выходом мне кажется выполнить поручение, затем принять предложение Стража Клатира о его задании, до которого не дошло дело у костра. Получить второй ранг Стражей, право влиться в их ряды, хоть что-то значить в их глазах. Гарой, конечно, правят этим Поясом, но это всё же мусорный Пояс, Пояс, в который ссылают тех, кто слишком слаб для Империи. Уверен, провинись Гарой перед Вилорцами, перед Стражами и они быстро станут лишь одной из рядовых фракций. От сильного может защитить только более сильный. Ну, или самому стать таким сильным, что никакой морщинистый старейшина не сумеет убить меня.
Правда, до этого мне ещё очень и очень далеко. Предел силы Второго пояса — Предводитель Воинов, четвёртая ступень на дороге к Небу. А я за три недели открыл только один узел. Да и это сделало меня едва ли не слабее, чем я был до этого.
Приоткрыв глаза, обвёл взглядом из-под ресниц сидящих вокруг. Калеб стонет у стены, остальные сидят молча, но Верность их всё так же мерцает.
Так, видя мир расплывчатым и смутным, словно сквозь туман, я вновь вернулся мыслями к этому символу. Что, если он работает в обе стороны? Что, если он действует тем сильней, чем больше причин быть верным?
Я спас отравленных наёмников в пещере, наказал только отравителя, пощадил Кирта, того, за которого на коленях просило столько людей. Заботился о наёмниках, оставив им снаряжение, оружие, деньги. Давал советы, когда они сходились со мной в тренировочных схватках. Да, я хотел лишь, чтобы они делали сильней меня, но одно невозможно без другого и они тоже становились опытней в схватках против меня-Мастера. Я позволил наёмникам забрать своих родных из Ясеня. Что, если всё это и стало той основой, на которой действовал мой Указ Верность?
Вот передо мной те, у которых я забрал всё, кроме того, что было на них надето. Те, кому я обещал освобождение, но не жизнь, собираясь убить их в поединке, едва освобожу от Указов. Те, кого я силком заставляю идти вперёд. Половина из них знала меня до того момента, когда я наложил Указ. Сражалась со мной рядом, принимала от меня помощь на Поле Битвы.
Парни Юрлема и идут смирно, Верность над ними мерцает слабее и реже. А вот с его братом Юрвеем и Бироком дело обстоит не так. Есть ещё и Хатий, которому я намекнул, что у меня есть отряд наёмников и там его таланты пригодятся, а он получит шанс искупить свои преступления. Дал ему надежду, хотя ещё сам не уверен, что выполню это обещание. Чем он лучше остальных? Напротив, он хуже их.
И вот он вполне себе «верен», молчалив и послушно следит за своими бывшими подельниками. Без всяких на то дополнительных моих приказов или новых символов в Указах.
Это хорошо. Плохо то, что где-то по землям Саул бродят пять бывших стражников поместья Домара. Тех, кто отлично понял, что я с ними сделал, те, перед кем я и не подумал прикрыться выдумкой о Клятвенном Камне Древних. Да, я сделал их верными себе, отпустил, разрешив делать всё, что они только хотят. Запретил только возвращаться в поместье, чтобы они не свели счёты с Домаром или не тронули его семью. Мало ли что у них было на уме? В чужую голову-то не влезешь.
Сам Домар вряд ли хватится этих пятерых, тем более что я показывал ему их свитки контрактов, сделал вид, что убил этих людей. Впрочем, он одного видел, мог узнать и сообразить, что я его обманул. Хотя бы в том, что я не вырезал всю стражу поместья. Но ему бы вернуть ногу, сохранить жизнь себе и своим людям.
А вот тем Саул, что придут вместо него в Ясень? Им ведь придётся разбираться во всех странностях случившегося. И насколько верны мне будут эти бежавшие стражники, когда их поймают? У всех есть семья…
Покосившись на Хатия, я поправился. Почти у всех есть семья, которой можно угрожать. И вот кто-то уже пишет, кусая губы, кистью на бумаге. Пишет, терпя боль, всё, что только понял обо мне, всё, о чём только догадывался.
Нужно продумать, как я буду выходить с Поля Битвы. Не один, а с кучей людей, которых и быть не должно под формацией Древних. И вдвойне продумать, что я буду делать, если в Приюте уже ищут меня. Не просто повесили портрет, а подписали его со всеми моими именами, приметами, талантами. И стоят у портрета не уставшие и безразличные Воины, а десяток готовых задержать меня любой ценой Мастеров.
