— Ты должен чувствовать злость, ненависть, желание убить, чтобы применить Аваду, — пояснял я Поттеру его ошибку. — С равнодушием ты ничего не добьешься. Ты должен черпать силу из темных эмоций. Именно они и твои намерения творят волшебство, а не слова на латыни.
— Зачем же говорить слова вслух? — спросил Джеймс, опуская палочку и отходя от цели.
— Так легче для многих магов, в основном детей и слабаков, — ответил я. — Тебе это не нужно! Невербальный способ колдовства уже забыл? Давай по новой: только теперь разозлись по-настоящему, возненавидь эту мишень…. Представь, что это я стою вместо нее.
— Авада Кедавра! — крикнул Поттер, и мишень поразил зеленый луч.
— Великолепно, — вяло поаплодировал я успеху ученика. — Запомни этот урок и больше практикуйся.
— Для всех темномагических заклинаний требуются такие эмоции? — спросил он у меня.
— Конечно. В этом основное отличие от светлых: они используют любовь и сострадание, темные — ненависть и злобу.
— Теперь понятно, почему все темные маги сумасшедшие убийцы, — усмехнулся Поттер. — Попробуй остаться нормальным, если постоянно разжигаешь в себе все самое темное.
— Возможно, — пожал я плечами. — Но именно темные, как ты сказал, эмоции более естественны для человека, чем светлые. Любовь, жалость, сострадание и все такое прочее — это побочный эффект развития цивилизации. Обезьяна в начале эволюции взяла палку не для того, чтобы сбить банан, а для того, чтоб ударить другую обезьяну и отнять ее банан. Именно «темная» сторона человека помогла нашему виду выжить и стать доминирующим на планете. Почитай историю, увидишь, что весь путь человечества — это бесконечная череда убийств, предательства, обмана и геноцида. Причем как магов, так и магглов. Даже самые «светлые» моменты при детальном рассмотрении оказываются чернее ночи.
— Будь я проклят, если когда-нибудь признаю твою правоту.
— Тебе придется это сделать, — с улыбкой сказал я, потрепав Поттера по плечу, отчего он скривился. — Ты теперь ученик темного мага. И рано или поздно ты отвергнешь свою светлую сторону. И поразишься открывшейся свободе. Поверь, чем раньше ты это сделаешь, тем лучше будет для тебя.
Том и София внимательно слушали наш разговор, не смея вмешаться. Не часто я баловал их «разговором по душам» и они относились к этому, как к какому-то откровению.
— Урок окончен, — устало протер я глаза. — Эту неделю меня не будет, так что тренируйтесь самостоятельно. А лучше, возьмите пару уроков у нашего мертвого друга Дамблдора. Но сейчас — идите спать.
«Хорошая триада из них получится».
— Мы на месте, — сказал Дмитрий, остановившись возле металлической двери с номером девять. — Она тут живет.
— Уверен? — с сомнением спросил я. — Информации уже три года, может, устарела.
— Уверен. Она не любит переезжать, да и ей это и не требуется — она хороша.
— Ну, тогда давай…
Давыдов нажал кнопку звонка, и за дверью раздалась мелодичная трель. Мы приняли солидный вид, поправив галстуки, и стали жать, пока она откроется. Через пять минут это надоело.
— Похоже, ее нет дома, — предположил Дима.
— Нет, она дома. Уже минуты четыре на нас палится в глазок, — возразил я.
После моих слов щелкнул замок, и дверь медленно открылась на несколько сантиметров. Из получившейся щели на нас уставился красный от долгого сидения в Интернете глаз.
— Я ничего не покупаю, — с ходу сказала обладательница этого глаза.
— А мы ничего и не продаем, — улыбнулся я.
— Так же меня не волнует бог или боги, я атеистка, — не потеряла надежды быстро от нас избавиться хозяйка квартиры. — Я не желаю участвовать в благотворительности, мне нет дела до братьев наших меньших, я никому не должна денег, за коммунальные услуги и телефон заплатила на прошлой неделе, если вы от Бобби, то передайте ему, чтобы он шел на …
— Мы здесь, чтобы предложить вам работу, Кракен, — перебил словесный поток Дмитрий.
— Заходите, — через несколько секунд молчания ответила наша собеседница, открывая дверь и пропуская нас внутрь.
Дмитрия я пустил первым, зайдя сразу за ним. Хозяйка провела нас в гостиную и молча указала на диван. Квартирка, кстати, у нее была приличная. Чисто, аккуратно, я думал, у одного из лучших хакеров планеты будет более грязно. И больше компьютеров.
— ЦРУ, ФСБ, МИ-6… — начала перечислять Ребекка, а ее звали именно так (Кракен был ее ник в Интернете), вопросительно смотря на нас.
— Ни то, ни другое, ни третье, — ответил я. — Мы не имеем отношения к спецслужбам.
— Криминал? — понимающе хмыкнула девушка.
— Опять мимо. Скажем так, мы представляем частную организацию.
— Ну да, ну да. Никто до этого не мог вычислить не то, что моего места жительства, а даже страны, где я живу, — скрестила руки на груди Ребекка. — И вы хотите сказать, что не из спецслужб или мафии? Так я и поверила.
— Если позволите, мы вам все объясним, — начал я, но был бесцеремонно перебит.
— Чай или кофе?
— Что, простите?
— Я говорю: что будете пить? Чай, кофе, колу? Или чего покрепче?
— Чай, спасибо…
— А мне колу, — неожиданно вмешался Дмитрий.
Ребекка кивнула и вышла на кухню, где немедленно загремела посудой.
Признаюсь, ее самообладание импонирует. Не каждый вот так вот хладнокровно отнесется к двум непонятным типам, которые знают твою самую страшную тайну. Тайну, за который немалый срок положен. Все-таки я недаром говорил, что Кракен — одна из лучших хакеров в мире, за ней давно охотятся спецслужбы всего мира. Неофициально, конечно, и не в полную силу — все-таки девушка была сообразительна и никогда не пыталась лезть в государственные тайны, что и позволяло ей не обращать на свою скромную персону лишнего внимания.
— Так вот, — продолжил я под аккомпанемент гремящей посуды, — мы хотим предложить вам крайне выгодную работу. И, что самое главное, абсолютно безопасную — никаких последствий для вас не будет. Понимаю, вы нам не поверите, но у нас имеются доказательства…
«А чем, собственно, так сильно и долго можно греметь? Она там что, стол на двадцать персон накрывает?»
Я бросил быстрый взгляд на Дмитрия, и он сразу понял меня. Вскочив с дивана, он быстрым шагом подошел к двери, ведущей на кухню, и посмотрел внутрь.
— Она сбежала, — с нотками восхищения констатировал он.
Я тут же присоединился к нему и смог полюбоваться обычным маггловским магнитофоном, который и проигрывал звук гремящей посуды. Сама Ребекка сбежала через небольшое окошко. Забавно. И как она только в него протиснулась? Впрочем, она гораздо тоньше меня — не удивительно.
