- Забавно.
Маленькие часы на тумбочке пробили, и гром прогремел над Рафтхолом. Быстро движущаяся буря. Хорошо – может быть, это очистит ее голову.
Она подошла к коробке, которую привезла Лисандра, и вытащила другой амулет.
- Ювелир Лисандры, - сказал Рован, - очень талантливый человек.
Аэлина подняла копию амулета. Размер и вес почти полностью совпадали. Она самодовольно оставила его, как выброшенную драгоценность.
- Только если кто-то спросит, где амулет.
Ливень уже смягчился до устойчивого дождя, когда часы пробили один раз, и все же Аэлина не ушла с крыши. Она поднялась туда, чтобы принять дозор у Эдиона, очевидно – Рован ждал, выжидал, когда часы пробьют полночь, чтобы затем сменить ее.
Рован ждал.
Она стояла под дождем, лицом на запад – к неярко светящемуся замку, который находился справа, не к морю, что позади нее, а через весь город, к замку.
Он не возражал против этого, когда она взглянула на него. Он хотел сказать ей, что его не волнует, что она знает о нем, пока это не отпугивало ее – и он сказал бы ей раньше, если бы он так глупо не отвлекался на то, как она выглядела.
Свет лампы отражался от гребня в ее волосах и проходил вдоль золотого дракона на ее платье.
- Ты испортишь платье, если продолжишь стоять под дождем, - сказал он.
Она обернулась к нему. Дождь оставил на лице полосы краски от теней, ее лицо было бледное, как живот рыбы. В ее глазах – вина, гнев и мука – поразили его словно удар в живот. Она снова повернулась к городу.
- Я никогда не надену это платье снова.
- Знаешь, сегодня вечером я позабочусь о нем, - сказал он, подойдя к ней, - если ты не хочешь быть той, кто сделает это.
И после того, что этот ублюдок пытался сделать с ней, что он планировал сделать с ней. Им с Эдионом потребуется много времени, чтобы оборвать жизнь Аробинна. Она пристально посмотрела через весь город на Башню Ассасинов.
- Я сказала Лисандре, что она может сделать это.
- Почему?
Она обняла себя, крепко обняла.
- Потому, что у Лисандры есть больше прав сделать это, чем у меня, тебя или Эдиона, она заслуживает быть тем, кто это сделает.
Это было правдой.
- Ей нужна будет помощь?
Она покачала головой, разбрызгивая капли дождя с ее заколок и влажных прядей волос, которые высвободились. -- Шаол пошел убедиться, что все пройдет хорошо.
Рован позволил себе на мгновение глянуть на нее – на расслабленные плечи и приподнятый подбородок, согнутые локти, изгиб ее носа против света фонаря, тонкую линию ее губ.
-Это неправильно, - сказала она. - По-прежнему хотеть, чтобы был другой путь.
Она нервно вздохнула, выпустив облачко пара.
- Он был плохим человеком, - прошептала она. - Он собирался поработить меня своей воле, использовать меня, чтобы захватить Террасен, возможно, чтобы сделать себя королем – возможно, чтобы произвести на свет моего… Она вздрогнула так сильно, что золото замерцало на ее платье.
- Но он также…Я также обязана ему жизнью. Все это время я думала, что я почувствую облегчение, радость, когда его не станет. Но все, что я чувствую - это пустота. И усталость.
Она была ледяной, когда он обхватил ее руками, привлекая ее к себе. Только один раз - только один раз он позволит себе обнять ее. Если бы его попросили подавить Маэву, и один из его кадров сделал это вместо него - если бы Лоркан сделал это - он чувствовал бы тоже самое.
Она слегка повернулась, чтобы взглянуть на него, и, хотя она пыталась скрыть это, но он мог увидеть в ее взгляде страх и вину.
- Мне нужно выследить Лоркана завтра. Посмотреть, справился ли он с моей маленькой задачкой.
Убил ли он тех вэрдовских псов. Или был убит ими. Таким образом, она сможет освободить магию. Боги. Лоркан был его врагом сейчас. Он выкинул эту мысль.
- И если необходимо устранить его?
Он наблюдал, как она проглотила ком в горле.
- Это твой выбор Рован, делай то, что считаешь необходимым.
Он хотел, чтобы она сказала ему, так или иначе, но она дала ему выбор, уважая его историю достаточно, чтобы позволить ему самому принимать решения…
- Спасибо.
Она положила голову ему на грудь, кончики гребней укололи его и он вытащил их из ее волос. Золото было гладким и холодным в его руках, и он восхищался искусством. Она пробормотала:
- Я хочу, чтобы ты продал их. И сжег платье.
- Как пожелаешь, - сказал он, забирая гребни.
- Хотя, такая жалость. Твои враги упали бы на колени, если бы они когда-либо увидели тебя в нем.
Он почти упал на колени, когда впервые увидел ее сегодня. Она фыркнула от смеха, что вполне могло быть рыданием, и обвила руками его за талию, будто пыталась забрать его тепло. Ее промокшие волосы упали вперед, ее аромат – жасмина, лимонной вербены и тлеющих угольков –возвышался над запахом миндаля, лаская его нос, его чувства. Рован стоял со своей королевой под дождем, вдыхая ее запах, позволяя ей забирать столько тепла, сколько ей требуется.
***
Дождь лился, мягко разбрызгиваясь, и Аэлина вздрогнула там, где Рован держал ее. От того где она стояла, впитывая его силу, размышляя. Ее слегка скрутило, когда она посмотрела на сильные черты лица, его скулы были позолочены дождем и ветром с улицы. Через весь город, в комнату, которую она знала слишком хорошо, где она надеялась, Аробинн истекал кровью сейчас. Надеялась, мертвым. Пустые мысли – но замок щелкнул, наконец, открываясь. Рован повернул голову, чтобы посмотреть на нее, дождь капал с его серебряных волос. Его черты немного смягчились, суровые линии стали более привлекательными – даже уязвимыми.
- Скажи мне, о чем ты думаешь? - пробормотал он.
- Я думаю, что в следующий раз, когда я захочу выбить тебя из колеи, все, что нужно сделать, это рассказать тебе, как редко я ношу белье.
Его глаза загорелись.
- Есть ли причина, по которой Вы это делаете, принцесса?
- Есть ли причина этого не делать?
Он прижал руку к ее талии, его пальцы сжались, как будто размышляя, отпустить ли ее.
- Мне жаль тех иностранных послов, которые будут иметь с тобой дело.
Она усмехнулась, затаив дыхание более или менее безрассудно. Увидев ту темницу сегодня, она поняла насколько она устала. Устала от смерти и от ожидания, и от прощаний.
Она подняла руку к лицу Рована. Его кожа была настолько гладкой, а кости сильными и элегантными. Она ждала, что он отступит, но он просто смотрел – смотрел так, как всегда это делал. Друзья, но больше. Настолько больше, и она знала, больше, чем она хотела признать.
Осторожно, она погладила его большим пальцем по скуле, его лицо было гладким от дождя. Это поразило ее словно камень – желание. Она была дурой избегая этого, отрицая это, даже если часть ее кричала по утрам, когда она тянулась к пустой половине кровати. Она подняла другую руку у его лицу и его глаза встретились с ее, его дыхание содрогнулось, когда она провела рукой по виску вдоль татуировки. Его рука слегка сжала ее талию, его большие пальцы касались ее грудной клетки. Это была попытка не прикоснуться к изгибам ее тела.
- Рован, - выдохнула она, его имя было молитвой и просьбой.
Она провела пальцами вниз, по его татуированной щеке и –
Быстрее, чем она смогла увидеть, он схватил сначала одно ее запястье, затем другое, одергивая их подальше от его лица и издав тихй рык. Мир разверзнулся и открылся, все еще холодный. Он отпустил ее руки, как если бы они были в огне, отступая, а зеленые глаза были ровными и унылыми, какими она не видела их давно. Его горло сжалось, прежде чем он сказал:
- Не делай этого. Не трогай меня так.
В ушах стоял рев, лицо горело, и трудно было даже сглотнуть.
- Прости.
О Боги… Ему было более трехсот лет. Он бессмертный. А она – она...
- Я не имела в виду… – она сделала шаг к двери на другой стороне крыши.
- Прости, - повторила она. - Ничего не было.
- Хорошо, - сказал он, направляясь к двери. - Отлично.
Рован ничего больше не сказал, спускаясь по лестнице.
Наедине, она смывала косметику со своего лица, и масло с кожи.
Не трогай меня так.
Это была четкая линия на песке. Линия – потому что ему было более трех веков, и он был бессмертен, и потерял свою безупречную пару, а она была… Она была молодой и неопытной, а так же его королевой и карранам, и он не хотел ничего больше. Если бы она не была настолько глупа, если бы она так глупо не знала, то возможно она бы поняла, что хотя она и видела голод в его глазах – жажду по ней – это не значит что он хотел этого. Это означало, что возможно он ненавидел себя за это.
О Боги. Что она наделала?
***
Капли дождя скатывались вниз по окну, отбрасывая тени на деревянный пол, на окрашенные стены спальни Аробинна. Некоторое время Лисандра наблюдала за этим, слушая ритм дождя и дыхание человека спящего рядом с ней. Совершенно не осознающего.
