– Да хорош заливать. Лучше скажи – не дала, – смеясь, подключается Рома. – Видел бы ты себя вчера со стороны. Из‑за нее небось и побежал просить включить себя в группу. Но облом. Как видишь, Катьки нет.
– Сдалась мне эта Катя… Тоже мне, недотрога нашлась. Пришли к другу, он нам ключи от квартиры дал, пообещал договориться по ней, чтобы вернуться с опозданием, а она выпендриваться начала. Столько денег на них потратили и еще в позу становится. Я сразу говорил, со шлюхами проще. Никто тебя не динамит. Ну ничего, крутанусь, я такой банкет устрою, еще лучше, чем вчера. И шлюх возьму не абы каких, чистеньких, прямиком из Тобольска. За двести рубчиков таких цыпок привезут, закачаешься.
Тем временем наш лейтенант подошел к капитану, являвшемуся старшим колонны, поговорил с ним и дал нам команду садиться в БМП. По десять в каждое. В них больше не помещалось.
Наша десятка разместилась в бронемашине, дверца захлопнулась, и мы будто в жестяной коробке оказались. Помимо нас, внутри размещался экипаж из двух человек и два стрелка. Все взрослые неосветленные мужики, лет за тридцать.
Немного ожидания и БМП тронулось с места, мягко перебирая прорезиненными гусеницами по бетонным плитам. Мы припали к крошечным окошкам, позади посадочных мест. Сначала виднелись склады, потом отдельные ворота для бронетехники и пошли постройки крепости. В столь ранний час улицы выглядели пустыми. Ни одного прохожего.
– А ты это специально сказал, что у тебя все пропадает и не возвращается, – тихонько спросил я у Ромы, севшего рядом со мной.
– Ну да. Чтобы не доставали расспросами. Ствол, когда отдать?
– Пусть пока лежит. Мне не к спеху.
Мы миновали ворота выезда из крепости, немного проехали и остановились. Спустя немного стала понятна заминка. К нам в колонну понемногу стали добавляться тягачи с грузом. Мы снова тронулись лишь минут через двадцать.
От крепости шел бетонный настил метров на сто, а дальше началась гравийка. Нас плавно затрясло. Несмотря на армейскую аскетичность, сиденья оказались вполне удобными. Движения машины стали походить на укачивания.
Спустя немного мы добрались до леса и интерес смотреть в окна пропал. Они слишком маленькие, одни деревья мелькают, ничего толком невидно. Часть ребят свесили носы и задремали.
Сработал сигнал смартфона.
«Ева: Ваш лейтенантик с нами едет. По очереди, то Эмили, то меня донимает. Зовет после поездки в ресторан. Сидим вот, не знаем, как его нежнее нахер послать»
Представив, как девушки будут отшивать лейтенанта Верещагина стало весело и в то же время немного заскребли кошки – какого хрена он к моим девочкам подкатывает? Педик не педик, мне без разницы. Зачесалось, так пусть чешет в бордель со шлюхами. Сейчас не 18 век, когда лишь потому что благородие, можно было поганить любую девушку, какую захочется.
Расстояние в 30 км мы преодолели примерно за час. Выехали к местности, похожей на ту, что окружала крепость «Передовая». Здесь точно так же шел широкий изгиб Иртыша, в отдалении лес. Но было и отличие. Это высокий холм, на котором, собственно, и располагались доты.
Наше БМП остановилось, и мы подались наружу.
Несмотря на утро, здесь вовсю шли работы. Рабочие что‑то возводили, ремонтировали, работали краны. Вокруг скосили траву с кустарником и низенькие деревца, тем открыли широкий обзор.
По периметру стояли четыре тяжелых танка. На них или рядом несли дежурство десантники. Все они были старше нас, из старичков. Лица черные от въевшейся скверны.
С нами остался сержант Гричик. Лейтенант и прапорщица женской роты направились к большой палатке, где располагался штаб. В отсутствие начальницы девушки подались к нам. Из двух других БМП стали выбираться гражданские, прибывшие, то ли дополнить тех, кто здесь трудился, то ли им на смену.
– Я думал, только будут начинать работы, а тут уже вовсю пашут, – удивился я вслух.
– Ваш лейтенант сказал, доты уже неделю восстанавливают, – начала рассказывать Эмили, – мы меняем тех, кто охранял рабочих все это время. Когда скверна вернется, доты должны будут работать в автономном режиме. Раз в месяц им только будут пополнять боекомплекты. Они станут защитой крепости от большой волны тварей.
Самым главным вооружением дотов были две низкие башни вверху холма, укрытые толстым слоем бетона. Они походили на тарелки. В узких щелях прятались стволы пушек.
Ниже них шел ряд с отдельными бойницами. В них пока отсутствовали орудия. Других огневых точек и вооружения я не заметил.
Вход к дотам располагался у основания холма как раз с нашей стороны. Мощная бетонная дверь была открыта. Из нее выходили и входили рабочие.
– Складываем в кучу ящики с патронами, оружие, броники. Все на разгрузку машин, – вернувшись из палатки, озадачил нас лейтенант.
– Я думал мы едем защищать гражданских, – удивленно выпалил Санька.
– Думать тебе по уставу не положено. Твое дело слушать и выполнять приказы. А теперь снял все что я сказал и бегом на разгрузку!
***
Часа три у нас ушло, пока выгрузили с тягачей комплектующие для посеребренных мачт, снаряды для пушек, крупнокалиберные пулеметы для бойниц 2 яруса.
Мы думали на этом все, потому как к этому времени на погрузку в БМП пошли бойцы, дежурившие до нас и часть гражданских, но нет, лейтенант скомандовал заносить снаряды внутрь и спускать на нижний ярус, где размещался склад боеприпасов. Внутри дотов был лифт, но он не работал. Так что пришлось таскать вручную.
Стоило закончить и нас направили на тяжеленные крупнокалиберные пулеметы, которые разве что вчетвером поднять можно. Их мы заносили внутрь дотов и ставили около бойниц. Рабочие потом должны были сами их установить, а инженеры подключить к автоматической системе.
Пока носились с тяжестями, я примерно изучил внутренности дотов. На верхнем ярусе располагались две башни и помещения для управления пушками под ними. На втором основным ярусе в узком проходе, опоясывающем холм, шли бойницы. Внутри этого круга находились помещения для проживания личного состава, где подметать, мыть и убираться заставили девчонок. Ниже был склад с боеприпасами.
Не знаю, сколько продлилась бы работа, если бы в последний час к нам не зачастили наведываться лейтенант с капитаном и лично руководить переносом тяжестей. К обеду мы вконец вымотались, зато со всем справились. Проверив работу, лейтенант скомандовал отправляться на выход и снова вооружаться.
На улице за это время тоже случились изменения. Рабочие установили большую часть посеребренных мачт, почти взяв ими холм с дотами по кругу, и поставили две мачты на макушках дотов.
Погода ухудшилась. Без того серое небо стало еще темнее. В преддверии скорого дождя дул прохладный ветер.
К нашему появлению девушки тоже закончили работу и теперь сидели на наших ящиках с патронами.
– Последние часа два не пойму, что происходит, – обеспокоенно начала рассказывать Эмили, когда мы к ней подошли с Романом, – капитан сам не свой, бегает, всех торопит, на всех орет. Хотели у него спросить, что случилось, он на нас рявкнул и ушел. А вам лейтенант ничего не рассказывал, что случилось?
– Ага, рассказывал, – усмехнулся Рома, – все время быстрее да быстрее. Еще долба**ами несколько раз обозвал.
Я надел броник и начал его застегивать.
– В чем это ты выпачкался?
Эмили коснулась привязанного на петлице кармана медальона.
– Да это же скверна!
Черная въедливая масса в момент испачкала ее пальцы, а излишки принялись испаряться, отрываясь крошечными хлопьями, похожими на снежинки.
Я смотрел на нее и не верилось.
Дождался… Все‑таки дождался.
***
Катерина уже четверть часа следила за трудами своего престарелого отца, в надежде, что он освободится и уделит ей время, но Алексей Михайлович не освобождался. Закончив стучать сухими пальцами по клавиатуре ноутбука, он разложил на столе чертежи и принялся за их изучение.
– Я не пойму, мы объединяемся с Вагаевыми или нет? – отчаявшись ждать, спросила она.
