Золотоволосый оглянулся, увидел, что один из первых поверженных бойцов еще хрипит и булькает разбитой гортанью — могучее тело никак не хотело умирать — поднял с песка один из мечей, подошел к умирающему, задрав голову, взял за волосы, деловито, молча, стал перепиливать шею.
Движение — рана до позвоночника, нажим, хруст — голова в руках парнишки, летит прямо к зеркалу, ударившись о стекло, оставив на нем кровавый потек. Следующий человек, и снова летит отрезанная голова. И так все, до единого, под молчание в комнате наблюдений.
— Монстр! — сдавленно прошептал Император, и уже громче добавил — Ты был прав, мой Вожак! Это монстр! Он даже не вздрогнул, будто съел плюшку, или выпил чашку сока! Страшный человек. Теперь я тебя понимаю! Кстати — он не воспользовался оружием! Голыми руками!
— Он очень дисциплинирован — краем рта ухмыльнулся Лаган — Заметьте, им было сказано — "У вас не будет оружия". Он его и не взял. Только чтобы добить, и все. Хорошая работа.
— Хорошая! — кивнули командир Корпуса и начальник секретной службы.
— Я его хочу! — выдохнула принцесса, и тут же добавила, косясь на отца — Я имела в виду хочу, чтобы он меня охранял! Папа, как это устроить? Его все равно нельзя в тайные убийцы, вы сами сказали! Почему бы ему не охранять меня? Он подходит на эту роль!
— Не сомневаюсь! — хрипло захохотал Император, чувствя, как кровь прилила к чреслам. Нет, все‑таки перед приемом нужно будет немного отдохнуть…с женщиной. Зрелище крови так возбуждает! А лекари говорят, что естественные желания сдерживать — вредить себе!
— Что это?! — вдруг встрепенулась принцесса — Что происходит?!
В комнату вошли трое. Дети. Лет пять — шесть от роду. Две дечоки и мальчик. Они с ужасом смотрели на залитую кровью арену, держась за руки, будто на прогулке с нянечкой.
Император бросил взгляд на Звереныша — нет, в лице парня ничего не изменилось.
— Дети главного бунтовщика, купца Онтораса — шепнул судья — Мы решили их казнить. Все проклятое семя под корень, чтобы неповадно! Чтобы знали! А потом их тела выставим на площади города, засоленные, чтобы дольше висели!
— Не люблю я, когда детей — поморщился Император, потом просветлел — Интересно, а как он с ними поступит — сможет ваш Зверь их убить?
— Сможет — уверенно сказал Лаган, и с усмешкой напомнил — А вы проиграли, ваше величество!
— Да ладно тебе…получишь свой выигрыш! — рассмеялся Император — Помню! Я больше выиграл — ты мне преподнес великолепное оружие, моих мастеров смерти! Я тобой доволен, Лаган!
— Спасибо, ваше величество! — Лаган кивнул, и стал смотреть за тем, как Звереныш медленно подходит к детям. Те даже не плакали. Они обреченно смотрели на убийцу широко раскрытыми глазами, потом девочка вдруг спросила звонким голосом, хорошо слышным в комнате наблюдений:
— Ты не сделаешь мне больно? Нельзя делать больно, мне мама сказала, так только плохие люди делают! Уходи! Ты нам не нравишься! Мы тебя боимся!
Звереныш подошел, положил руку девочке на голову — в другой у него был меч, помедлил…
И тут принцесса грумко закричала:
— Не надо! Папа! Останови их! Не хочу! Она похожа на меня маленькую! Пусть живут! Я сделаю все, что ты хочешь, буду слушаться!
Император вскочил, подошел к стеклу, коснулся, и мгновенно оно стало прозрачным и передающим звук на арену:
— Стой! Остановись! Я запрещаю убивать их! — Император был доволен: принцесса все‑таки покорилась. А что еще нужно отцу, чтобы у него поднялось настроение?
— Да, мой Император! — Звереныш встал на колени и поклонился Венценосному, упершись лбом в пол.
— Я доволен тобой, мой мастер! — Император вещал громко, пафосно, встав в красивую позу и наслаждался произведенным эффектом — компаньонки дочери смотрели на него влюбленными глазами, и Венценосный уже представлял мешанину из голых молодых тел в его большой кровати.
Первый после Создателя — кто ему может противиться на этой земле?!
Император Занусса! Гедрес Великолепный!
Император сел на свое место, сделав зеркало непроницаемым, обернулся к Вожаку, и сказал мягким, бархатным голосом довольного жизнью человека:
— Завтра жду у себя в полдень. Отдам должок, заодно поговорим кое — о-чем. Спасибо за представление, все было отлично! Верно, дочь?
— Верно, папочка! Я тебя люблю!
Агалана встала и порывисто поцеловала Императора в надушенную щеку.
День сегодня и вправду удался.
— Возможно, если бы ты их убил, сделал бы доброе дело… — Атрап поставил чашку на стол и печально посмотрел на Адруса. Ему было искренне жаль парня, честно сказать, настоятель до конца так и не знал, какие гадости происходят в Школе. На испытаниях он не присутствовал, Вожак о них не больно‑то распространялся, учащиеся тоже почти ничего не говорили. Так…доходили отголоски, но ничего конкретного.
Нет, Атрап не осуждал такую жестокость — в белых перчатках политику не делают — но…он лично не смог бы так жестоко расправляться с людьми…сам. Или смотреть на то, как их казнят.
В этом нет ничего красивого! Грязь, кровь, вонь — это не для благородного человека, ценителя красоты! Для того существуют палачи, исполнители! Тупые, толстокожие, жестокие люди! Не художники, не музыканты.
— Я думал над этим — помолчав, сознался Адрус — Их теперь продадут с торгов, я спросил. Куда они попадут? Что с ними будет? Девчонка такая хорошенькая, глазищи огромные…
— Если бы Император не остановил — убил бы? — Атрап испытующе посмотрел в лицо собеседника. На лице Звереныша не дрогнул ни один мускул, только глаза вдруг застыли глядя куда‑то вдаль, за спину настоятеля, будто надеялись увидеть далекое будущее. Страшное будущее.
— Убил бы… — медленно кивнул Адрус — Мне ничего больше не оставалось, кроме как убить. Я не могу не выполнить прямой приказ Императора, иначе меня заподозрят. Я не могу даже помедлить, выполняя приказ! Они следят за мной! Постоянно следят, ждут, что я ошибусь! Они везде! Твари!
— Они за всеми следят, не беспокойся — пожал плечами Атрап и подумал о том, что парень все‑таки свихнулся. Так сказал про слежку, что стало ясно — говорил обо всем мире, о всех людях — Звереныш живет во враждебном мире, где каждый ему враг! И хорошо, что таким врагом он не считает Атрапа!
— Следят, но не так, как за мной. Мангус меня просто со свету сживает! Последнюю неделю, после того, как я вернулся с испытания, он будто с цепи сорвался — спать не дает, гоняет! Конечно не только меня, всех, но…я чувствую, я вижу, как Мангус пытается меня достать! Никого так не мучает, как меня! Будто ждет, что я сломаю себе шею! Не понимаю такого к себе отношения…за что?!
