Гитара сама собой появилась в руках. Пальцы прижали аккорд, перебрали струны. Каждый раз, когда мне становится плохо, гитара, как щенок, сама ластится к ладоням, и струны звенят так чисто… Легенда как-то раз назвал меня «крылатая душа песни». Он был прав. Хотя бы потому, что руки подчинялись не мне, а рождавшейся под пальцами мелодии.
Когда пришли Кеншин, Кацу и Исаму, я, увлеченный своим делом, их не заметил. Кеншин вполне понятными жестами попросил меня спеть. Ну не посылать же его к демонам?.. После третьей песни появились Рийо и Амая. Маньячка за ужином шепнула мне, что ее имя значит «ночной дождь». Теперь иначе как Дождик я ее про себя не называл.
Когда появилась Наоми, я так и не понял. Маленькая женщина вдруг просто обнаружилась сидящей у моих ног. Она ничего не сказала, слушала, чуть склонив голову набок. Я смотрел в их лица и пел для каждого свою песню. Для Кеншина и Исаму — яркий блеск стали, звонкая ярость битвы. А для Кацу песни все до одной были темными. Ночь тайн и загадок для Дождика. Для капитана звучала песнь торжества и победы. Мне определенно нравились эти люди! Скажем так, пришлись по вкусу… хе-хе.
Это отвлекало меня от тоски. Рядом с Наоми струны зазвучали совсем не так, как за минуту до этого. Мелодия изменилась сама, превращаясь в тихую песню бесконечной печали. Старая, очень грустная темная баллада, пришедшая еще из прежнего мира, сама собой сплеталась в музыке. Баллада о темном менестреле, больше жизни любившем светлую эльфийку, покинувшую его и свой светлый лес ради воина-человека. Эльфийка лишила темного сердца и жизни…
Прощай, звезда моя, прощай,
Я спою тебе последнюю песню.
Прощай, любимая, прощай,
Прости безумцу предсмертную песню…
Темный менестрель, рыцарь слова, сжег свою лютню после последней песни и не жил — доживал оставшееся время, как тень. А эльфийка не прожила долго. Человеческий воин был ранен в сражении и умер у нее на глазах. Она приняла яд. Яд, убивший не только ее, но и обезумевшего темного, вскорости тоже умершего. Если темный однажды полюбил всей душой, это навсегда. Даже смерть не спасет от такого страшного проклятия, как любовь…
Свой путь я бросил в бесконечность,
И за тобой, моя любовь, отправлюсь в Смерть.
Лишь для тебя пройду сквозь вечность…
Хоть за тобой, звезда моя, мне не поспеть…
Зря я вложил в песню всю душу. Это моя тоска, мое отчаяние, не надо, нельзя выплескивать такое на других. Положив ладонь на хрупкое плечо моей спасительницы, я тихо сказал:
— Прости. Я не хотел причинять тебе боль.
Японка только улыбнулась и жестами попросила меня спеть о себе. О себе?! Ну, озадачила…
— У тебя что, ничего подходящего нету? — поинтересовалась неизвестно когда появившаяся Манька.
— Я не страдаю манией величия! — пришлось возмутиться, чтобы скрыть смущение. — Может, лучше о нашем черно-серебряном «клинке»? У меня есть подходящая песня!
— Ни фига, Крылатый! О себе!
— Зараза блондинистая.
— От заразы рыжей слышу! И вообще, не отвлекайся от темы! Наоми ждет.
Наоми и правда ждала. Молча, не прерывая поток моего возмущения, прекрасно видя растерянность. Но что я мог сказать о себе?!
— Не могу, — сказал я после минуты молчания.
— Тогда о чем хочешь, — перевела Маня следующую фразу японки.
— О моем боге! — Слова вырвались сами собой. — Пусть он меня услышит. И пусть знает, что я о нем не забыл, как он не забыл обо мне… когда меня убивали на алтаре.
Руки уже действовали сами по себе. Да и голос решил взбунтоваться — голосовые связки полностью перестроились без спросу! Я невольно скривился от резкой, мучительной боли, вызванной перестройкой. А пальцы брали аккорды, жестко перебирали струны…
Откуда эти строки? Не знаю. Может, сам Ветер и пел когда-то…
Не смотри назад, прошлого не вернуть!
Если повезет, встретимся опять…
Неповторим и одинок твой путь,
Веру в тебя у меня не отнять!
Неба последний луч в твоих ладонях тает,
Порой бессилен разум перед силой рока,
Жизнь, как и смерть, пощады не знает,
Но пусть тебе в пути не будет одиноко…
Бессмертие так эфемерно. Я никому не могу позволить убить моего бога. Он может забыть, кто он такой, и снова потеряться.
По грани бег, как по лезвию бритвы,
Меж Светом и Тьмой, из Хаоса к Бездне,
Не одолеть врага в последней битве,
И ты падешь, но поутру воскреснешь!
А чтобы не пришлось бежать следом по мирам, искать, пытаться вернуть из Бездны… нельзя позволить ему погибнуть. Мой бог, пусть и неправильный, зато живой. И не нужны ему молитвы и церкви. Моя душа — храм. Моя вера — щит ему.
Я же не слепой. Я же вижу, как ты не хотел снова потеряться, забыть то, что только начал вспоминать. Поэтому не позволю. Я ар'Грах — это ведь не только громкий титул и известная фамилия, но и неподъемная для любого другого тяжесть ответственности. Я владыка мира. Ты — мой бог.
Мой ветер, на заре проснись,
В вечность легла дорога.
Я с тобой ступлю по грани хрупкой кромки.
Чтобы новые звезды зажглись,
Для тебя, моего бога…
Твой путь будет ясен в тумана дымке!
Пальцы саднило. Вокруг была такая тишина, что пришлось открыть глаза, чтобы убедиться, что люди еще здесь. Что-то они на меня как-то не так смотрят. Быстро оглядев себя, я убедился, что даже не собирался трансформироваться. Вот только темный блеск на грифе… Поднеся к лицу левую руку, с удивлением растер меж пальцев кровь. Давненько уже не стесывал пальцы так сильно. Странно. Только я собрался попросить у подруги пластырь, как меня скрутило дикой болью!..
— Ха-а-а… — Я захрипел, схватившись за горло.
О Небо!.. Что это?! А-а, не могу говорить… и дышать тоже… больно!.. Вдохнуть невозможно… да что же это, демоны дери?!? Б-больно…
«Кости опять сломались… шесть или семь на этот раз… боль… растворить их, преобразовать… крыло-рука почти оторвано».
«Сейчас… потерпи, мне тоже больно… я помогу».
«Куда ты, эльфенок… не нужно тебе было бежать за мной. Нас бы не сплавило».
«Помолчи, бог. Ты отвлекаешь меня».
«Хорошо… Хорош бог — потащил за собой детей в засаду. Это мои враги и мои проблемы. Ты не сможешь, ребенок, сражаться рядом со мной со всеми врагами — их слишком много. Был бы один — можно было бы рискнуть вырваться, но… не могу рисковать. Не спровоцировать бы прорыв Инферно. Разберусь я с тобой, поганый демон, ты еще пожалеешь, что загнал меня в ловушку. Опять эти куски Хаоса пробуют меня на зуб… Не-е-ет, только не снова!.. Бездна, как больно!.. Не расслабляться! Защитить эльфенка и маленького оборотня!.. Мм… опять глаз лопнул, Бездна великая… Не отдам! Демоны Хаоса, Данька! Назад!!!»
