— Если я не услышу токкату, то посплю в другом месте.
— Если не перестанешь угрожать, токкату ты не услышишь, — улыбнувшись, ответил Хин.
Уан задумался:
— Тогда выйди вон, — наконец, распорядился он. — Мне здесь хорошо, и подниматься я не намерен.
Мальчишка фыркнул, развернулся на подставке, соскочил с неё и остановился в шаге от нахальной змеи.
— И что же тут хорошего? — поинтересовался он, укладываясь на пол рядом.
Солнце сразу же ослепило его, и он повернулся на бок. Спину обжигал невидимый огонь, но жар можно было терпеть.
— Уж не мстишь ли ты мне? — подозрительно осведомился Сил'ан.
— За что бы? — с искренним удивлением отозвался Хин.
— Я не люблю, когда ты так близко. И ты это знаешь.
— А ты догадываешься, как заставить меня исчезнуть.
— Есть несколько способов, — недовольно протянуло дитя Океана и Лун.
— Но только один, при котором тебе не придётся двигаться, — подсказал мальчишка.
— Как жестоко и хладнокровно ты используешь мои слабости, — пожаловался Келеф.
— Неубедительно, — оценил рыжий упрямец.
Сил'ан тяжело вздохнул, признавая поражение.
— Сыграй, пожалуйста…
Мальчишка неторопливо поднялся:
— Право, это не составило труда, — заметил он.
Чёрная змея ухмыльнулась и довершила:
— … партию клавесина из первой части концерта,[24] который ты сейчас разучиваешь.
Хин застонал.
— Каждый раз, как ошибёшься или сфальшивишь — начинай сначала, — бодро напутствовал его уан.
Орур отворил дверь хижины. Увидев на пороге мальчишку, он медленно поднял брови и демонстративно посмотрел на широкое оранжевое Солнце, тонувшее в песках. Хин смущённо кашлянул.
— Я знаю, что опоздал, — молвил он.
— На два часа, — медленно и раздельно выговорил старейшина.
— Простите, — мальчишка поклонился.
Орур недовольно хмыкнул:
— Сегодня заниматься с тобой я уже не буду. Не годится на закате.
Хин вновь наклонил голову:
— Я понимаю.
Мужчина покачал головой, вышел наружу и притворил дверь.
— Пойдём, — сказал он.
Они отошли от деревни на десяток айрер, там летень остановился и строго посмотрел на мальчишку:
— Ты постоянно опаздываешь, а твои мысли вечно бродят где-то далеко. Так никакого толку не выйдет.
— Простите, — снова сказал Хин.
— Да что ты как заведённый! — резко бросил старейшина. — В конце-концов, кто из нас и чему хочет научиться?
Юный Одезри промолчал.
— Я понимаю, уан Кереф имеет на тебя огромное влияние, — вздохнув, терпеливо выговорил мужчина, — но пора уже спуститься с небес на землю. Ты человек и жить тебе среди людей. Ясно? (Мальчишка не ответил.) Зачем стыдиться своего происхождения? Да, мы другие, чем он, но и мы отбрасываем тени. Повелитель не видел стыда в том, чтобы просить меня научить его сражаться копьём. Запомни, Хин Одезри, тот не вызывает уважения, у кого нет своего лица.
Рыжий упрямец по-прежнему молчал. Орур провёл рукой по волосам и заключил:
— Передай уану Керефу приглашение на загонную охоту. Тебе полезно будет посмотреть на действия воинов, а ему, насколько я знаю, нравится за Кольцом рек.
— Скорее всего, он откажет, — серьёзно ответил мальчишка. — Ему и без того приходится уж очень часто ездить в Разьеру и какие-то деревни. Я не знаю, что там не ладится, только он раздражителен и зол.
— Всё там ладится, — невольно улыбнулся старейшина. — Злость помогает ему собраться и реагировать быстро.
— Значит, это нарочно? — удивился Хин.
— Если он всё-таки откажет, — настойчиво добавил летень, — скажи ему, что я прошу о разговоре.
— Орур, я всё понимаю, но у меня нет времени, — перевёл Хахманух в ответ на долгий рассказ.
Сил'ан взвесил в руке пухлый том и поставил его обратно на полку. Старейшина посмотрел на стеллаж с книгами, на множество исписанных пергаментных листов. Кроме них в маленькой комнате на второй половине крепости не было совсем ничего. Легчайшие, едва видимые пылинки реяли в солнечных лучах.
— Владение на грани разорения, — спокойно объяснил уан. — А я не представляю, как налаживать торговлю, зато точно знаю, куда нужно вложить средства, которых нет.
Человек сотворил жест незначения.
— Да владение, сколько я себя помню, всегда было на этой грани, — сказал он. — И никто не волновался. Нам почти ничего не нужно, и у нас почти ничего нет. Так и живём.
— Это прекрасно, — откликнулся Келеф. — Но половина моей земли укреплена и неприступна, другая же открыта всякому. Так и оставить?
Летень озадаченно хмыкнул и сказал:
— Как бы то ни было, одного господина Одезри я не возьму. Тут нужно учиться по-другому управлять динозавром, иначе получится не охота, а самоубийство. Но без вашего примера перед глазами, учиться он не станет.
Сил'ан склонил голову к правому плечу:
— Что значит: «по-другому управлять»?
— Уходить от атак — это же не обычная пробежка, да и монстры не подставляют нам бока.
Уан заинтересованно взглянул на старейшину:
— А если по лапам ударят хвостом — скажешь, от такой подсечки динозавр тоже может уйти?
Орур рассмеялся:
— Наши — запросто, да ещё к выгоде для себя.
— Вот как, — протянул Сил'ан и довольно прищурился. — Убедил. Еду.
Хин видел монстров впервые; у него внутри всё зашлось и похолодело от страха. Руки вдруг стали тяжёлыми и неподвижными, тело покрылось холодным, липким потом. Динозавр не повиновался воле дрожащего всадника. Похожие на животных, покрытые шерстью серого, тускло-жёлтого, чёрного, бурого, а иные — даже зелёного цветов, чудовища бежали навстречу восьмерым загонщикам молча, сосредоточенные каждый на выбранной жертве, пожирающие её горящим взглядом. Мальчишке казалось, что он попал в чужой кошмар.
Загонщики начали разворачиваться, все что-то кричали. Хин, широко раскрыв глаза, сидел неподвижно; завороженный, он смотрел, как надвигается смерть, совсем непохожая на ту, которая рисовалась в его фантазиях, чувствовал её сладкое дыхание на своей коже.
— Шевелись! — рявкнул голос старейшины над самым ухом.
Мальчишка вздрогнул. Передние монстры прыгнули, заметив нерасторопность жертвы. Кто-то хлестнул юного Одезри раскрытой ладонью по щеке, динозавр под ним завертелся, а потом резво помчался вперёд, направляемый твёрдой рукой. Голоса людей, досадливый и жадный рык монстров слились в бессмысленный гул. Ещё один удар по щеке выдернул мальчишку из мира грёз и едва не сбросил с ящера. Хин в панике зашарил руками, ища опору, и чудом ухватился за выступ седла.
