Темный и неподвижный, словно встречающая ясное утро его черная крепость, стоял, глядя на нее, король Горайс. Сочившийся сквозь восточные окна солнечный свет окрашивал тяжелые кольца ее волос в тлеющие красно-золотые тона и сверкающими лучами отражался от бриллиантов, которыми они были заколоты. После паузы он сказал:
— Представь, что я садовник. Я не обращаюсь за советом к бабочке. Пусть радуется, что для нее растут розовые кусты и красный очиток, и если ей их недостаточно, я по первой просьбе дам еще, как и тебе дам я в Карсё еще балов и пирушек, и прочих забав. Но война и политика — не для женщин.
— Вы забыли, о король, — произнесла леди Презмира, — Корунд сделал меня своей посланницей, — но, видя, как потемнело лицо короля, поспешно добавила: — Однако не все эти слова принадлежат ему, о король. Я буду откровенна с вами. Он настаивал на походе, но не себя он видел во главе его.
Король недобро посмотрел на нее.
— Я рад это слышать, — сказал он. Затем чело его прояснилось: — Знай же, госпожа моя, что приказ об этом уже отдан. Прежде, чем зимние ночи возвратятся, Демонланд окажется под моей пятой. Посему напиши своему супругу, что я удовлетворил его желание загодя.
Глаза Презмиры торжествующе просияли.
— О, счастливый день! — воскликнула она. — Таков ли он и для меня, о король?
— Если ты желаешь того же, что и он, — ответил король.
— Ах, — сказала она, — Вы знаете, что мои желания обгоняют его.
— Тогда приучи их скакать в упряжке, госпожа моя, — сказал король, — Почему, думаешь, отправил я Корунда в Импланд, как не потому, что знал: его острого разума и выдающейся отваги хватит, чтобы править великим королевством? Ты бы хотела, чтобы Импланд, словно неоконченное вышивание, выхватило у него своенравное дитя?
И, прощаясь с ней, он добавил более любезно:
— Значит, мы будем ожидать тебя, госпожа моя, в третьем часу до полудня, — и ударил в гонг, вызывая начальника своей стражи: — Солдат, проводи королеву Импланда. И проси герцога Корса немедля явиться ко мне.
* * *
В третьем часу до полудня лорд Гро встретился с Презмирой в ведших во внутренний двор воротах. На ней был костюм для верховой езды из темно-зеленого шелка и тесный воротник, украшенный жемчугом. Она сказала:
— Едешь с нами, господин мой? Воистину, я буду очень тебе признательна. Я знаю, что ты не любишь охоту, но ты должен быть со мной, дабы уберечь меня от Кориния. Все утро он изводит меня необычайной любезностью, хотя почему он вдруг так себя повел, я сказать не могу.
— В этом, — ответил лорд Гро, — как и в более важных делах я твой слуга, о королева. Однако еще достаточно времени. Король не будет готов выехать в ближайшие полчаса. Я оставил их с Корсом наедине, и речь сейчас идет о его вооружении против Демонов. Ты слышала об этом?
— Разве я глуха, — сказала Презмира, — чтобы не слышать колокол, звонящий на весь Карсё?
— Увы, — сказал Гро, — мы слишком долго бодрствовали прошлой ночью и слишком долго лежали в постелях утром.
Презмира ответила:
— Я — нет. И, тем не менее, я зла на себя, что не поступила именно так.
— Как? Ты видела короля перед их совещанием?
Она утвердительно наклонила голову.
— И он тебе отказал?
— С бесконечным терпением, — сказала она, — но окончательно и бесповоротно. Моему супругу придется удерживать Импланд, пока тот не станет достаточно ручным для седла. И воистину, если подумать, в этом есть смысл.
Гро промолвил:
— Ты воспринимаешь это, госпожа моя, с тем самым благородством и здравомыслием, каких я от тебя и ожидал.
Она рассмеялась:
— Главное мое желание будет исполнено, и Демонланд будет покорен. Однако весьма удивительно, что король выбирает для этой работы столь грубую дубину, когда под рукой лежит столь много добрых клинков. Но посмотри на эту армию.
Ибо, стоя в воротах у начала крутого спуска к реке, они увидели съезжающихся к мостику лордов Витчланда, собравшихся на соколиную охоту. И Презмира сказала:
— Разве не прекрасно жить в Карсё, господин мой Гро? Разве не чудесно находиться в Карсё, что правит всем миром?
И они спустились вниз и, преодолев мост к Королевскому Тракту, присоединились к остальным в чистом поле на левом берегу Друймы. Презмира сказала ехавшему на черном с множеством светлых волосков мерине Лаксу:
— Вижу, ты взял сегодня своих ястребов, господин мой.
— Да, госпожа моя, — ответил тот, — нет более сильных ястребов, чем эти. К тому же, они весьма свирепы и раздражительны, и мне приходится держать их отдельно, чтобы они не истребили всех прочих.
Ехавшая рядом Шрива протянула руку, чтобы погладить их.
— И в самом деле, — сказала она, — мне они очень нравятся, твои ястребы. Они смелые и гордые как короли, — затем она рассмеялась и добавила: — А сегодня я, пожалуй, ни на кого, рангом ниже короля, и смотреть-то не стану.
— Посмотри тогда на меня, — сказал Лакс, — хоть я и не беру корону на охоту.
— Потому-то я тебя и не замечаю, — сказала она.
Лакс обратился к Презмире:
— Ты тоже восхищаешься моими ястребами, о королева?
— Я восхищаюсь ими, — ответила она, — но сдержанно. Ибо, думается мне, они больше подходят твоей натуре, нежели моей. Эти ястребы хороши, господин мой, для возни в кустах. Мне же больше по душе высокий полет.
Ее пасынок Хеминг, чернобровый и печальный, усмехнулся про себя, поняв, что она поддевает его с мыслями о Демонланде.
Между тем Кориний, восседавший верхом на огромном, словно серебряном, коне серой масти с черными кончиками ушей, грива, хвост и все четыре ноги которого были черны как уголь, подъехал к леди Шриве и тихо заговорил с ней, чтобы его не слышал никто, кроме нее:
— В следующий раз, тебе уже не выкинуть что-либо подобное, и я возьму тебя там и тогда, где и когда я этого захочу. Можешь дурачить своим вероломством дьявола, но меня ты во второй раз не обманешь, хитрая и лживая лисица.
Та спокойно ответила:
— Грязное животное, я исполнила каждую букву своей клятвы и оставила для тебя прошлой ночью дверь открытой. Если ты и ожидал обнаружить меня внутри, то я-то этого не обещала. А теперь знай, что мне нужен кое-кто получше тебя, кто нравится мне больше; кто-то, кто не норовит лечь с каждой кухонной потаскухой. Я знаю твои повадки, господин мой, как и то, кто ты есть.
Его лицо налилось краской.
— Если бы это и было в моих привычках, я это исправлю. Ты — соломинка из той же подстилки, что и они, и они так же отвратительны мне, как и ты.
— Ого, — ответила она, — умно сказано, честно, и как раз в стиле неотесанного конюха, каковым ты и являешься.
