У сир моего ранга всегда две маски. Одна — для всех, та, которую носят в обществе. И вторая… для тех, кто имеет право называть меня Вайю.
— Леди, прошу вас, — рябой менталист с хищной улыбкой протянул мне палочку мела. Лицо стало ещё уродливее и проще. Надо будет сказать, что улыбаться в обществе ему совершенно противопоказано. — Продемонстрируйте нам ваши выкладки и идеи…
Мел я взяла осторожно, тщательно следя, чтобы не коснуться чужой руки даже кончиками пальцев.
Схемы всплывали в голове так же четко, как будто это было вчера. Вектора, фокусы, узлы плетений, и даже показатели, которые прописывать я не собиралась — сира моего возраста просто не может знать этот раздел менталистики. В Академии это дают на третьем и четвертом курсах, и только основы в урезанном варианте.
Что может знать провинциалка, которая получила домашнее обучение, и никогда не покидала предел? Провинциалка, которую готовили на факультет целительства, наставником которой был Светлый? То, что меня не учили основам менталистики — знают все. Дядя до Ашту был категорически против отставных дознавателей дома.
— Леди… — начал магистр мягко, наблюдая за моими колебаниями, — вы имеете право передумать. Если… вы изменили мнение… достаточно просто занять место в правой части зала, — закончил он победно.
Я покрутила палочку между пальцами и решительно шагнула к схеме номер три. Мел соскользнул с доски, хрупнул и сломался пополам, усыпав руки крошевом.
— Какая досада, — цокнул рябой, и выдвинул ящик стола. — …но запас мела в Академии просто замечательный….
— Леди сложно чертить левой рукой, — прохладный голос Таджо звучал ровно. — Не стоит утруждать сиру.
— Но…
— Не стоит, — Шах надавил голосом в ответ на возражения Рябого, и в аудитории, казалось похолодало — хотя артефакты тепла и так работали прекрасно. — Утруждать. Сиру. Леди, прошу.
Жест Таджо недвусмысленно указывал в сторону ярусов, почти доверху заполненных будущими учениками. Выражение лица было невозмутимым, но глаза полыхнули: «Леди стоит послушаться. И уйти отсюда».
Шахрейн — сволочь. «Если тебе страшно, тяжело, или ты в беде, позови меня по имени. Позови мысленно, и я приду. Приду, чтобы защитить тебя».
Так он сказал.
Псакова продажная сволочь. Мерзкая псакова продажная сволочь. Я — звала, кричала, просила, умоляла… но ты не пришел.
В этой жизни я больше не собираюсь верить Таджо Шахрейну. Но собираюсь помочь ему.
— Благодарю, — ответила я сразу обоим, и забрала новую палочку у Рябого. — …за заботу. Леди справится.
Чертить левой рукой было немного сложнее, но каждый, кто тренирует плетения с детства, хорошо владеет обеими. Правда Фей-Фей не согласилась бы — у каждого мастера-живописца только одна ведущая рука. Рука, которая творит истину, и рождает чудо.
За спиной зашумела аудитория, и казалось, я слышала скрип зубов — но это точно не Таджо. Он никогда не позволял себе такого вульгарного проявления чувств.
Я лучезарно улыбнулась — той самой бессмысленной улыбкой, которую приберегала для высшего общества, и шагнула к схеме.
Начать стоит с первого из трех лучей. И…
За спиной, сверху — раздался шум — дверь в аудиторию распахнулась, послышался шелест дорогих ханьфу, шаги и зычный, хорошо поставленный голос почти пропел те слова, которые я надеялась услышать в этой жизни ещё очень нескоро:
— При-вет-с-тво-вать! — специальные церемониальные трещотки, которыми объявляли каждое появление любого из императорской семьи, зазвенели, делая три полных оборота в воздухе.
В горле пересохло. Уши заложило, я слышала только отдельные слова.
— … и благословенны дни рода… хранящего нас от Грани… и жар пламени крыльев Фениксов… склонитесь же… приветствуйте вашего господина!
Мерзкий голос продажного человека, который занимал седьмую строчку в моем личном списке номер два.
В глазах расплывалось — все, что я видела, это сияющий алым золотом на фоне белоснежных одежд, вышитый на груди знак…. Ненавистный знак рода Фениксов.
Мы опустились на колени синхронно — все разом. Те, кто мог — шагнули в проходы, кто не мог — выполнил самый полный, из возможных, и глубокий церемониальный поклон. Стук коленей о лавки звучал глухо — кто-то из особо ретивых, спешил выказать уважение.
Я стояла на коленях, крепко прижав перевязь к животу — со всей силы. Смотрела вниз — в пол, и слушала, как грохотом в ушах отдается стук сердца, как шуршат одежды, звенят драгоценности у сопровождающих, раздаются шаги по ступенькам — в абсолютной тишине.
Пол в аудитории меняли давно — а скорее всего вообще не трогали с самого момента создания Академии — светлые плитки были потертыми, и между тщательно пригнанными друг другу кусками уже образовывались трещины. «Скоро им придется приглашать мастеров-артефакторов» — глупая и несвоевременная мысль порхнула в голове и исчезла.
Феникс заставил нас простоять почти пять мгновений — пока все рассаживались и занимали свои места. Замерев в одной позе — и чтобы никто не смел шелохнуться. Чтобы продемонстрировать свою власть.
Сука. В расшитых золотыми шелковыми нитями одеждах.
По протоколу он мог бы обойтись стандартным приветствием подданных… но… эта сука никогда не упускала возможности показать всем, кто держит узлы плетений.
Феникс — развлекался, как и раньше. Сколько раз он посещал Управление — и все — все до единого, должны были приветствовать сиятельного, бросив все дела. Черные спины впереди меня, черные спины позади меня… боевые звезды, стоящие на коленях… тогда мне казалось, что он упивается этими моментами абсолютной власти. А менталисты всегда склонялись неохотно. Казалось, даже Император и тот, проявлял больше уважения к тем, кто составлял один из столпов его власти. Но только не Второй Наследник.
— Подняться! Благодарить за милость сиятельного Феникса!
Зычный голос повторил привычную команду, трещотки снова пропели, делая полный круг, и Рябой начал медленно подниматься справа.
— И да продлятся зимы его!
— …и да продлятся зимы его, — нестройным хором повторила вся аудитория разом.
— И да будет полон источник его!
— …и да будет полон источник его… — послушно повторил хор.
— И да осенит Пресветлая дланью своей великий род Фениксов…
— … великий род Фениксов…
— …хранящих Империю!
— …хранящих Империю… — закончили все нестройно.
Я выпрямилась, но смотрела в пол — два-три, два-три. Два-три. Я считала вдохи и выдохи, повторяя дыхательную гимнастику. Рука с мелом дрожала, и я сжала её в кулак.
Сука.
Великий, за что ты не любишь так дщерь свою?
Я бы подготовилась, учла все, но совершенно не готова была встретить Феникса здесь и сейчас. Вот так.
Кантор говорил, что сегодня — день посещений значимых мест Хали-бада, маршрут заранее согласован. Академия тоже в списке? Иначе что ему делать здесь именно сейчас?
— Продолжать! — отрывистая команда сопровождающего прозвучала, как удар хлыста, и Рябой почти подпрыгнул на месте.
Таджо я не видела боковым зрением — он стоял чуть позади, но от напряжения, которое от него исходило — шея покрылась мурашками. Второго наследника не было и в его расчетах.
— … продолжать… слушаюсь… прения… прения… — заблеял он тонко, но потом прокашлялся, выпрямился и продолжил совершенно нормальным — магистерским тоном. — Леди изъявила желание продемонстрировать красоту своих мыслей и подтвердить расчеты сира Таджо… леди прошу…
Палочка мела в руке скользила — пальцы стали влажными. Я посмотрела наверх — они заняли почти два последних ряда полностью. Геб спустился вниз — к кафедре, и сидел — один единственный на этой стороне аудитории, вжав вихрастую голову в плечи, как будто хотел стать незаметнее. Малыш Сяо наоборот поднялся наверх, и почтительно вытянувшись, стоял за спинами ревизоров-дознавателей, которые изучали свиту второго Наследника, как любопытный экспонат в музее эпохи грани. Контраст ошеломлял — суровая стена менталистов в черном, против свиты, разряженной в пух и прах — драгоценности и кольца переливались на свету, от разноцветных одежд рябило в глазах.
