Ник такое времяпрепровождение не очень любил.
Но не придти он не мог. Глупо не приходить на последнюю вечеринку своей беззаботной юности.
Конечно, взрослая жизнь не отменяет веселья, но все же…
Он стоял, прислонившись спиной к дереву, и наблюдал, как изрядно понабравшийся Джереми пытается организовать конкурс мокрых футболок. Получалось в того не слишком. Мокрых футболок вокруг было в избытке, но вот организовываться явно никто не хотел.
– Скучаешь, красавчик?
– Выбираю жертву на этот вечер, – сказал Ник.
– Вон та блондиночка вроде бы ничего, – сказала Салли. – Правда, педикюр по цвету не подходит к ее нижнему белью.
– Что ж, буду искать дальше, – ухмыльнулся Ник. – Ты, кстати, сегодня вечером чем занята?
– Пойду на пирс, буду клеить симпатичных морячков, – сказала Салли. – Ты, кстати, довольно симпатичный.
– Но я не морячок, – сказал Ник.
– Тебя укачивает в открытом море? – озабоченно спросила она.
– Вроде бы, нет.
– Ну, с этим уже можно работать, – она улыбнулась и обняла его за талию. – Что пьешь?
– Ром с колой, – говоря по правде, колы там была намного больше, чем рома. Раз в пять. Сама Салли пила мартини, на дне бокала даже бултыхалась оливка. – Давай уйдем.
– И куда направимся?
– Можно ко мне.
– К тебе нельзя, – сказала Салли. – Если мы пойдем к тебе, я вернусь домой завтра во второй половине дня, потому что и поспать же тоже надо будет, а я к нам приехал дядя и я обещала показать ему город.
– Я уверен, он поймет.
– А что, если нет? – улыбнулась Салли. – Мой дядя их тех, кто привык держать обещания и ожидает того же от других.
– А кто у тебя дядя?
– Морской пехотинец.
– Тогда да, – согласился Ник. – Тогда лучше не рисковать. Но с твой стороны обещать ему такое – это верх… э…
– Самонадеянности? – попыталась угадать она.
– Наплевательского отношения ко мне, – вздохнул Ник.
– Мы все равно не можем уйти, – сказала она. – Как можно уходить с такой вечеринки? Это же…
– Последняя вечеринка нашей беззаботной юности, да‑да‑да, – сказал Ник. – Как будто за последние пять лет мало было таких сборищ.
– Но это же совсем‑совсем последняя, – сказала она. – Пойдем лучше потанцуем.
– Давай, – согласился Ник и допил свой коктейль.
Они ушли, когда вечеринка была в самом разгаре. Впрочем, Ник не сомневался, те, кто еще был на ногах, могут продолжать так до самого утра, а потом упадут без сил, но на их место заступят те, кто свалился уже сейчас, и эта ротация может продолжаться хоть до следующего вечера, хоть еще несколько дней, и дом опустеет еще нескоро.
Ник не мог веселиться так же отчаянно, как делал это раньше. Взрослая жизнь подобралась к нему слишком близко. Через пару дней он получит диплом, а родители перестанут оплачивать апартаменты, и ему нужно будет принимать решение, с последствиями которого придется жить всю оставшуюся жизнь.
Хотя нет, это он слишком драматизирует, все‑таки.
С работой в Порт‑Джексоне не сказать, чтобы очень хорошо, но какие‑то места найти все равно можно. Если не удасться устроиться по специальности, всегда можно будет пойти работать официантом или курьером. Денег там не очень много, но на жилье хватит. Все равно придётся снимать квартиру поскромнее, ведь даже на работе по профилю сразу много денег вчерашнему выпускнику никто не даст.
А родителя ясно дали понять, что готовы оплачивать апартаменты только во время обучения. А потом, будь добр, решай вопрос сам. Или возвращайся домой, здесь тебе всегда рады, а вакансии в семейном бизнесе не переводятся.
Салли почувствовала, что Ник не в том настроении, чтобы веселиться, и попросила проводить ее домой.
Они ушли по‑английски, и неспешно брели по ухоженным хорошо освещенным улицам, но Салли жила недалеко, и поэтому Нику все равно казалось, что они идут слишком быстро. Ему хотелось продлить это мгновение, когда есть только он, она, спящий город – почти весь, звуки вечеринки уже практически стихли и лишь изредка до них доносились редкие всполохи – и звездное небо, и не надо думать о будущем, беспокоиться о том, что еще не случилось и переживать из‑за того, что может случится.
Они болтали о каких‑то пустяках, а потом, когда до ее дома осталась всего пару кварталов, Салли неожиданно спросила, не хочет ли он уехать.
– В смысле, уехать? – не понял Ник. – Куда?
– Куда‑нибудь, – сказала она. – Мы могли бы просто взять и уехать вместе.
– В Метрополию? Продвигать безумные прожекты Джереми?
– Необязательно в Метрополию, – сказала Салли. – Просто в Европу.
– Почему в Европу?
– Потому что там жизнь, – сказала Салли. – Старый Свет, культура, искусство…
– Если там жизнь, то что здесь? – спросил Ник.
– Существование, – сказала Салли.
В разговорах с Джереми, продвигавшим те же идеи, Ник называл подобные высказывания колониальным комплексом неполноценности, но Салли он такого сказать, конечно, не мог.
– Ладно, – согласился Ник. – Давай уедем и будет существовать в Европе.
– Ты ведь несерьезно это сейчас сказал.
– А разве это было серьезное предложение? – спросил Ник. – На что мы будем там жить?
– Мои родители дадут денег на первое время.
– Ты с ними это уже обсуждала?
– Нет. Но уверена, что они не откажут.
– Возможно, – сказал Ник, хотя не испытывал в этом никакой уверенности. – А что дальше? Что после того, как первое время пройдет и деньги кончатся? Если не получится зацепиться? Вернемся сюда, поджав хвосты, и начнем то же самое, что могли бы начать уже завтра, только с опозданием на несколько лет? Конечно, это бесценный жизненный опыт, но… Неужели здесь так плохо?
– Здесь я задыхаюсь, – сказала Салли.
Против такого никаких рациональных доводов не существует, и Ник просто вздохнул.
– Я просто хочу посмотреть на мир, – сказала Салли.
– Мы обязательно посмотрим на мир, – сказал Ник. – Просто сейчас нам нужно встать на ноги…
– И когда это случится? – спросила она. – Когда мы поймем, что уже достаточно твердо на них встали? Через пять лет? Через десять?
– Мне родители денег не дадут, – сказал Ник. – Это даже не обсуждается.
– Мы могли бы…
– Понаехать на твои? Нет, – сказал Ник. – Я не могу путешествовать, если не способен заплатить за билет. Если так хочешь, езжай одна.
Он сказал это просто в шутку, никак не рассчитывая вызвать бурную реакцию, но реакция была именно такой.
Салли выхватила свою ладонь из его руки, остановилась, и резко развернувшись, встала с ним лицом к лицу.
– Знаешь, – холодно сказала она. – Может быть, я так и поступлю.
Ник точно знал, что ему нужно сейчас сказать. Что он ляпнул, не подумав, что он попробует поговорить с родителями, привести им какие‑то доводы, что он постарается найти какой‑то другой выход, что столь серьезные решения не стоит принимать вот так, посреди ночи, нужно все обдумать и проговорить, что она ему нужна, и если для нее это так важно, он обязательно что‑нибудь придумает, и, в общем‑то, главным было просто не молчать, потому что между ними внезапно возникла трещина, и каждая секунда молчания делала ее все шире и глубже.
Но он промолчал.
– Отсюда уже видно мой дом, – сказала она. – Так что дальше можешь меня не провожать.
Она еще раз резко развернулась и пошла вниз по улице.
Уходя домой. Но Нику почему‑то казалось, что она уходит от него.
– Я позвоню утром, – сказал он.
Она не обернулась.
* * *
Домой Ник шел пешком, и вернулся только к двум часам ночи. Зачем вообще нужно было куда‑то ходить?
Он плюхнулся на кровать, не раздеваясь.
Долгая прогулка домой помогла разогнать мрачные мысли, и Нику удалось убедить себя, что на самом деле все не так уж плохо, они с Салли обязательно помирятся, и даже оставил подробный план действий.
В конце концов, не может же быть так, чтобы все оказалось разрушено всего за несколько минут. Они ведь с первого курса знакомы, а на втором уже начали встречаться…
