– и вот я уже стояла в маленькой технической каморке в самом низу, в том самом месте, где началась наша великая миссия по починке очистительного оборудования.
Я зажгла свет. Он осветил голую металлическую стену, вогнутую внутрь, словно злыдни бились об нее, пытаясь прорваться в шахту, после того как крюк нас выдернул. По ту сторону находился выпускной зал, полный тварей, к встрече с которыми нам – мне – нужно было подготовиться. Бесконечные, немыслимо ужасные, невыносимые тренировки неумолимо толкали и толкали нас к поиску новых стратегий, к необходимости сплотиться в один огромный союз ради победы над тем, что… ждало с другой стороны. Вот какая задача перед нами стояла.
И, видимо, настало время мне встретиться со школьными ужасами. Ключа у меня не было, но металлическая панель открылась сама собой – винты вывернулись из швов и аккуратно, один за другим, легли на пол. Я просто стояла и смотрела. С оглушительным лязгом упала одна панель, потом другая…
И из дыры ничего не вылезло.
Это меня не особо потрясло – к тому времени я уже обо всем догадалась, я знала, что ждет на той стороне. Злыдни не стали бы беспокоиться из-за одного паршивого ученика. Я с самого начала знала, что́ там будет, честное слово, как бы я ни притворялась, что не знаю. Это будут не ледяные великаны, не стая саранчи, не демон-бичеватель. Школа обращалась со мной ласково и нежно, подводя к главному мало-помалу, но время истекало, и мне предстояло встретиться с врагом, чтобы не растеряться в день выпуска. В конце концов, я это обещала. Обещала Хамису, Аадхье, Лю, Хлое и всем остальным, целой школе.
Но я не могла шагнуть в отверстие. Даже если сейчас в зале было безопасно – какая нелепость, – я не хотела туда идти. Не хотела потом возвращаться наверх и рассказывать остальным о том, что нас ждет. Не хотела провести следующие три месяца, думая об этом каждый день, строя планы, обсуждая разные стратегии в надежде пережить самое ужасное, что когда-либо со мной случалось. Мне хотелось свернуться в клубочек в углу. Хотелось плакать и звать маму, Ориона, кого угодно, чтобы они пришли и спасли меня, но никого не было. Кроме меня. И двух чреворотов, Терпения и Стойкости, которые караулили у ворот – голодные, дочиста вылизавшие весь выпускной зал.
Я знала, что мне придется пойти и взглянуть на них. Я не могла просто взять и подняться по лестнице – не факт, что школа мне бы вообще это позволила – но двинуться вперед я тоже не могла. Я стояла там очень долго. Наверное, прошел целый час, прежде чем из шахты донесся тихий тревожный писк, и из отверстия, цепляясь лапками за нижнюю ступеньку лестницы, выглянула Моя Прелесть.
Я осторожно взяла мышку, прижала к щеке, сморщилась и несколько раз всхлипнула, моча мягкую шерстку слезами. Моя Прелесть ткнула меня носиком и затихла. Когда я наконец успокоилась, она взобралась мне на плечо, устроилась за ухом и тихонько пискнула в знак ободрения. Я тяжело вздохнула и заставила себя выйти в зал, пока на меня вновь не накатил ужас.
Зал не был вполне пуст – у дальней стены, неподалеку от очистительных механизмов, которые мы чинили в прошлом году, мирно спали несколько взрослых агглов, чьи крошечные панцири блестели от полных маны наростов (это были фрагменты артефактов и крошечные флакончики из-под зелий и алхимических ингредиентов). Агглы проснулись, услышав мои шаги, и заковыляли в темные уголки со всей возможной скоростью – примерно четверть мили в час.
Под ногами хрустели чешуйки амфисбены и сухие шкурки перелинявших объедателей, размером не больше носового платка. Но ни одной твари не было видно. На потолке смутно виднелись перекрещивающиеся темные линии – среды сиренопаучьей паутины вековой давности, которую испепелило очищение. От сиренопауков остались лишь твердые темные комки, застрявшие среди паутины; кое-где из них торчали ноги. От других злыдней не осталось и вовсе ничего, кроме старого помета и скелетов. Полдесятка механических злыдней валялись там и сям безжизненными грудами металла. Несколько суетливых детенышей бросились от меня бегом – они были такими мелкими, что я даже не сумела их идентифицировать.
Я стиснула кулаки, решительно повернулась к воротам… и сказала:
– Однако.
Я стояла столбом, пока Моя Прелесть не потыкала меня носиком; тогда я прошагала через весь выпускной зал к массивным двойным дверям, ведущим на свободу. На полу по обе стороны от ворот виднелись два огромных пятна – обугленные очертания чреворотов. Так полицейские обводят мелком труп. Отметины на полу были неровные – смертоносное пламя выжгло несколько слоев, но, несомненно, немало и осталось.
Я была отчасти права – очищение сработало. Терпение и Стойкость не погибли, но они, обожженные и ослепшие, вероятно, наугад махали щупальцами, пока выпускники выбегали за ворота. Они пропустили свою ежегодную трапезу. Оправившись, они сожрали уцелевших злыдней в попытке набить огромное пустое брюхо. Но потом, когда не осталось ничего, пригодного в пищу, чревороты… ушли.
Я понятия не имела куда. Они укрылись где-то в школе? Уж точно они не выбрались на жилые этажи – мы бы услышали вопли. В пустотах между потолком выпускного зала и полом мастерских есть много свободного пространства, и оно толком не защищено, так что чревороты могли заползти и туда, но есть им по-прежнему было нечего. Как правило, чревороты не прячутся. Может, они вообще ушли? Не исключено. Защитные заклинания мешают злыдням заходить, а не уходить. Если Терпение и Стойкость отправились бродить по миру и громить анклавы, мы не узнаем об этом, пока сами не выберемся из школы.
И ничто нам не препятствовало. Не нужно было больше тренироваться и преодолевать полосу препятствий. Мы могли взять и уйти.
Я смотрела на огромную дверь, выкованную из сплошной бронзы. На ней повсюду были разбросаны какие-то схемы и рисунки, наподобие чертежей. Двух одинаковых среди них я не нашла. Но вряд ли кто-то потратил хоть секунду, разглядывая их, с того самого дня как школа открыла двери для учеников. Огромный герб в середине был украшен девизом Шоломанчи – In Sapienta Umbraculum, «В мудрости убежище», – а вокруг герба шло защитное заклинание, повторявшееся на разных языках, на английском, среднеанглийском и древнеанглийском, по кругу, замыкаясь в кольцо. Впрочем, там был не только английский – то же заклинание повторялось на десятках языков, в других кольцах, и те языки, которые я могла опознать, имели множество вариантов – современный арабский и средневековый, современный французский и старофранцузский, латынь…
