В конце третьего дня ему улыбнулась удача — Грэму удалось добыть и коня, и сведения о медейцах. На его осторожные расспросы хозяйка придорожной корчмы, где он остановился на ночь, поведала, что два дня назад у нее ночевали люди, похожие на его спутников: две девицы, прехорошенькие и совсем молоденькие («и как только мамки их из дому отпустили; еще и в портках, словно робяты, и волосы неприбранные!» — сокрушенно покачала головой словоохоливая тетка), и с ними — двое молодых людей, один, брюнет, — очень уж серьезный, и все от девиц не отходил, наверняка телохранитель их; а второй — повеселее, видать, брат рыженькой барышни. У Грэма слегка отлегло от сердца: значит, акирнская стража отпустила медейцев с миром. Однако он взял на заметку, что ждать его и пытаться разузнать о его судьбе они не стали… а впрочем, и это можно было понять: жизнь Дэмьена была для них, разумеется, несравненно более ценной, нежели жизнь какого-то северного бродяги. Тем более — сейчас, когда счет, возможно, шел уже на дни. А вот какого лешего он перли прямо по тракту, да еше останаливались на ночлег в трактире, вместо того чтобы скрытно пробираться по лесам? Думают, что в центре страны им уже ничто не угрожает?
Та же трактирщица продала Грэму и коня. К его удивлению, это оказалась не заморенная крестьянская скотинка (чего он втайне ожидал), но вполне статный и симпатичный верховой конек — сытый и ухоженный, но изрядно застоявшийся. На вопрос Грэма, откуда у нее такое богатство, говорунья поведала, что взяла жеребца в уплату за постой у одного бездельника, который собирался было улизнуть, не заплатив; но муж с сыном его поймали, а поскольку денег у хитреца не оказалось, забрали у него лошадь. «Как знала, что пригодится скотинка, — кивала румяная трактирщица своими тремя подбородками. — Вот и пригодилась, сударь, вам.» Монет у Грэма оставалось немного, и расплатился он парой камушков, выковырнутых из серьги. Жаль было портить красивую вещь, но отдать всю серьгу целиком он не решился — кто знает, не понадобятся ли ему еще деньги.
Грэм хотел немедленно, в ночь, ехать дальше, но трактирщица его отговорила: «Ведь с ног валитесь, поспите лучше, а утро вечера мудренее». Она вообще обходилась с Грэмом почтительно, но ласково — чем-то он ей приглянулся. И то сказать, без бороды он стал выглядеть гораздо моложе и мягче.
Он и правда валился с ног, и всю ночь проспал как убитый, но нисколько на отдохнул. Встав на рассвете, Грэм серьезно опасался уснуть в седле, несмотря на утреннюю прохладу. Тем не менее нужно было скорее выезжать.
Когда он седлал свежеприобретенного коня, в конюшню вошел еще какой-то человек. Грэм особо не удивился — многие путники старались выехать на рассвете, — и не обратил на него никакого внимания. А вот незнакомец, поправляя седельные сумки, напротив, проявил к нему прямо-таки нездоровый интерес, пялясь на него без всякого смущения. Сонный Грэм не сразу заметил, что его разглядывают, а когда заметил, сразу пошел в наступление:
— В чем дело, любезный? — раздраженно спросил он. — У меня лицо грязное? Или еще что-то не так?
— Извините, — ничуть не смутился любопытный тип. — Просто ваше лицо показалось мне знакомым. Мы не встречались?
— Вряд ли, — буркнул Грэм, быстро его оглядывая. Ничем не примечательный человек, белобрысый, лет чуть за тридцать, в простой дорожной одежде. Если Грэм и видел его когда-то, то просто не запомнил.
— А я просто уверен, что видел вас, и совсем недавно! — радостно сообщил странный тип. — Вы, случайно, не из Акирны едете?
С Грэма в один момент слетел весь сон.
— Не из Акирны, — соврал он. — И вообще это не ваше дело. Я вас не знаю.
Белобрысый глянул на него как-то странно — и вдруг опустил взгляд то ли в притворном, то ли в искренном смущении.
— Простите. Просто хотелось понять, не ошибся ли я. Вероятно, ошибся. Еще раз простите.
После этого короткого разговора Грэма не отпускало тревожное чувство. Он нарочно долго провозился с упряжью, ожидая, пока собеседник уйдет. Только когда тот уехал со двора, он вывел своего жеребца из конюшни. Блондина уже и след простыл.
Грэм провел в седле весь день, только изредка давая отдых коню; и все равно проехал он меньше, чем хотелось бы. Уставший и встревоженный, он остановился на ночь в очередной придорожной корчме; заказал ужин и устроился в углу довольно людной залы, в надежде, что никто не обратит на него внимания. Он все еще ждал заказ, когда в трактире появились новые действующие лица. Скользнув по ним небрежным взглядом, Грэм тут же лишился аппетита и горячо пожалел, что сел так далеко от окна, и от двери на кухню… У входа в залу стояли двое солдат в касотской форме, а с ними — тот самый белобрысый тип, который с утра расспрашивал Грэма, не из Акирны ли он едет… Грэм пригнул голову, притянул к себе меч, который положил рядом на лавку, и прикинул расстояние от стола до окна. А впрочем, если солдаты и явились по его душу, их всего двое, и справиться с ними не составит особого труда… Фехтовальщиком Грэм считался неплохим, к тому же в его распоряжении были не очень честные приемы, вынесенные из храма Фекса.
Солдаты, тем временем, шарили внимательными взглядами по зале; руки у обоих лежали на рукоятях мечей. Блондин вдруг просиял лицом и ткнул пальцем прямо в Грэма. Ну что ж, все ясно: видел в Акирне объявления о розыске сбежавшего преступника, и теперь захотел получить награду… Грэм решил идти напролом и, обнажив меч, запрыгнул на стол, по счастью, еще пустой. Нывшая после трехдневного марша нога яростно запротестовала, и Грэм тут же усомнился в разумности своей идеи.
— Стоять! — рявнул один из солдат, перекрывая поднявшийся в зале шум. — Именем императора, ты арестован, бродяга! Брось меч!
— Как же, — отозвался Грэм и перепрыгнул на соседний стол, приземлившись прямо перед носом у перепуганного фермера. Пинком отправил на пол все чашки и кружки. Народ повскакивал с мест; закричала женщина; началась паника, что было на руку Грэму. Оба солдата уже неслись к нему, опрокидывая скамьи и сшибая с ног зазевавшихся посетителей; в дверях, меж тем, нарисовались еще двое в форме… Грэм перепрыгнул на следующий стол; солдат, что был ближе к нему, попытался рубануть его по ногам. Уворачиваясь от удара, Грэм сбился с ритма, да и болевшая нога подвела, и следующим прыжком не очень удачно приземлился на пол, перекувырнулся через голову, чтобы уйти от нового удара, и влетел плечом в скамью. Солдат уже снова замахивался; Грэм едва успел приподняться на колено, чтобы встретить мечом его меч; а на подмогу касотцу уже спешили его товарищи. Чтобы освободить себе место для маневра, Грэму пришлось изрядно покрутиться, что было нелегко в ограниченном пространстве, заставленном столами и скамьями; кстати пришлись навыки, приобретенные в спаррингах с Роджером — тот гонял приятеля в хвост и гриву, и поблажек не давал; теперь было впору вспомнить его добрым словом. Грэм завертелся, заставив себя забыть про ноющую ногу, и в развороте рубанул касотца под колени, а сам вскочил на ближайший стол — и спрыгнул уже по другую сторону.
