— Глава 7. Война
7.1. Звёзды над Альпами
В камине потрескивал огонь. Сияли звёзды. Вверху были Альпы, внизу Альпы, справа и слева тоже Альпы.
Огонь трещал и гудел. Каспар подбросил в камин дров и долго подправлял их кочергой, чтобы пламя равномерно их охватило. Хотя топка камина не входила в обязанности начальника моей личной охраны, он всё же делал это.
— Они и здесь могут меня найти, — сказала я.
— Пусть попробуют, — усмехнулся Каспар.
Домик в швейцарских Альпах был моим домом уже год — ровно столько, сколько шла война между "Авророй" и Орденом. Это была война без взрывов и без стрельбы. Мало кто вообще знал, что она шла.
Бойцы "Авроры" по всему миру захватывали членов Ордена, и, как докладывала мне Юля (она сама докладывала мне обстановку), треть из них удавалось переманить в "Аврору", а две трети приходилось уничтожать.
Закутанная в плед-шотландку, я сидела у камина, глядя на пляску пламени и греясь его жаром, а Кэт командовала одним из таких отрядов. Один раз (за особые заслуги) её удостоили чести побывать у меня. Вот что она мне сказала:
— Многие члены Ордена сами хотят в "Аврору". Они понимают, что мы сильнее.
Над Альпами горели звёзды, но я не могла полететь к ним.
— В целях твоей же безопасности, — сказала Юля.
Я была объектом номер один и находилась под неусыпной охраной.
Стук в дверь, Каспар выпрямился и подошёл. В дверь просунулась рука с пластиковым полуторалитровым пакетом из "пункта питания". На пальце блеснуло жёлтое колечко.
— Хорошо, — сказал Каспар, принимая пакет.
Я поднесла носик пакета к губам и отпила треть. А потом сказала Каспару:
— Я хочу видеть того, кто мне это принёс.
Каспар кивнул.
— Сию минуту.
И вышел. А через три минуты дверь открылась, и оранжевый отблеск пламени, горящего в камине, озарил бледное остренькое личико темноволосой девушки. Я окинула её взглядом всю, от ровно поставленных вместе высоких ботинок солдатского образца до встрёпанной копны жестких темно-каштановых волос, отдалённо напоминавших шевелюру Эйне. Миниатюрная, увешанная разнообразным оружием, с самурайским мечом за плечами, она стояла навытяжку, сжимая маленькие кулачки. А на пальце блестело то самое жёлтое колечко.
— Вы боец? — спросила я.
— Так точно, — был ответ.
— Вы не переживайте, у меня никаких претензий нет. Я просто хотела посмотреть на того, кто меня кормит. Ваше имя?
— Изабелла, — ответила она тихим, хрипловатым голосом. — Изабелла Хард.
Несмотря на миниатюрность и кажущуюся хрупкость, она была вся мускулы и нервы. Железная. И зубастая — маленький злой зверёк. Да, похоже, драться эта девочка умеет и любит. И каждый день получает свою норму в две тысячи грамм крови.
Каспар подошёл и со снисходительно-небрежным видом перечислил мне все заслуги, за которые данный боец удостоился чести снабжать пищей саму Аврору. Пока он рассказывал, Изабелла стояла неподвижно, вытянувшись в струнку, и в её немигающих, непроницаемых глазах плясали отблески пламени, ярко пылавшего в камине.
— Спасибо вам, Изабелла Хард, — сказала я.
В её зеркально-холодных глазах проступило живое, человеческое выражение: моё "спасибо" жарко заструилось в её холодных жилах и вспыхнуло в её тёмных зрачках.
— Служу "Авроре", — ответила она глуховато, но чётко.
Я про себя усмехнулась. Прозвучало как "Служу Советскому Союзу". Жестом отпустив Изабеллу, я приникла ртом к носику пакета с кровью, а она пружинисто повернулась кругом и вышла, бесшумно ступая по толстому ковру рифлёными подошвами своих грубых ботинок. Я невольно проводила её взглядом, залюбовавшись её плавной, кошачьей походкой. Походкой хищника.
Я подошла к окну. Звёзды горели, недосягаемые и холодные.
— Сегодня такая потрясающая ночь, — сказала я Каспару. — Мне очень хотелось бы прогуляться. Полететь к этим чистым звёздам.
— Нельзя, — ответил он. — Всё это…
— Знаю, знаю, — перебила я. — В целях моей безопасности. Мне уже осточертела эта безопасность! Может быть, я хочу опасности! Я хочу столкнуться с врагом, хочу драться! Я скоро просто рехнусь здесь! Каспар, я прошу тебя, отпусти меня хотя бы на полчасика полетать. У меня просто крылья чешутся.
— Джулия этого не одобрит, — сказал он.
— Да плевать мне на Джулию! — воскликнула я. — В конце концов, кто я такая? Я ведь ваша Аврора, Аврора, которую вы почитаете, как божество! Вы обязаны меня слушаться! Разве не так?
— Так.
— Так какого же чёрта ты мне говоришь "нельзя"?! Как ты смеешь говорить мне это слово? Я хочу полетать, и ты не можешь запрещать мне это!
— Аврора, это опасно. Я должен беречь тебя, как зеницу ока. Если я тебя не уберегу…
— Сделаешь себе харакири. Отпусти меня. Прошу тебя.
— Ну хорошо, только с сопровождением. Не беспокойся, они будут держаться на расстоянии.
Это было презабавно. Объект номер один метался в звёздном небе над Альпами, а двадцать пять стражей, рассредоточившись, не спускали с него глаз. А когда объекту захотелось на сверхзвуковой скорости полететь в другое полушарие, у него образовался эскорт. Объект взгромоздился на вершину горы, а стража — на склонах и на соседних вершинах. Объекту захотелось промчаться над гладью океана навстречу солнцу на бреющем полёте, подцепляя на крылья солёные алмазные брызги, но и тут стража не отставала. Проверяя их бдительность, объект замер в воздухе и притворился, что падает. К нему ринулись сразу все. Двое подхватили и понесли, а все остальные образовали оцепление, летя впереди, с боков и позади, а также сверху.
Какой опасности я могла бы подвергнуться в воздухе? Я могу обогнать баллистическую ракету, обхитрить её, даже если бы на ней была система самонаведения. На самом быстром истребителе вам не догнать меня: я увильну, исчезну из виду, примощусь к вам на хвост, и вы будете гадать, куда я подевалась. Вам не сбить меня с земли, не догнать в небе, я недосягаема для вас. Вам не догнать меня, даже если бы вы очень захотели.
Но всё-таки есть способ меня поймать. Заставьте меня полюбить вас, и тогда я точно ваша, можете брать меня голыми руками. Я вам даже открою, как меня можно убить. Меня можно убить, лишь отрубив голову, все остальные раны любой тяжести для меня не смертельны. Но если вы, лёжа рядом со мной в постели, задумаете отрубить мне, спящей, голову, у вас ничего не выйдет. Следствием этого будет моё разбитое сердце и ваше, пронзённое тем самым мечом, которым вы хотели убить меня.
7.2. Триста семьдесят дней
За год, а точнее, за триста семьдесят дней, проведённые мной в комфортабельном плену горной усадьбы, я поняла: я больше так не могу. Вы скажете: многовато мне потребовалось времени, чтобы это понять. Я не стану спорить. Скажем так: триста семьдесят дней — это отрезок времени, в течение которого я смогла выдерживать такую жизнь.
