Лисандра скользнула рукой под подушку, взглянув украдкой на него, прижимаясь к нему. Он не пошевелился: его дыхание осталось глубоким и ровным. У него никогда не было проблем со сном. В ночь, когда он убил Уэсли, он спал как убитый, не зная о том, что даже ее железная воля не смогла сдерживать ее бесшумные слезы. Она найдет свою любовь снова – однажды. И это будет так глубоко, безжалостно и неожиданно, началом, концом и вечностью, то, что сможет изменить историю, изменить мир.
Рукоять стилета была прохладной в ее руке, когда Лисандра нагнулась над ним, не более чем спящая и она занесла нож. Молния сверкнула на лезвии, как капелька ртути. За Уэсли, за Саэма, за Аэлину. И за себя. За ребенка, которым она была, за семнадцатилетнюю себя в ночь торгов, за женщину которой она стала, за ее разбитое сердце, за ее никому невидимые кровоточащие раны. Это было так легко, сесть и провести ножом поперек горла Аробинна.
Человек, привязанный к столу закричал, когда демон пробежал своими руками вниз по его голой груди, его ногти раздирали и оставляли кровь на своем пути.
Слушай его, - зашипел демон-принц. - Слушай музыку, которую он создает.
За столом, человек, который, как правило, сидел на стеклянном троне сказал :
- Где скрываются повстанцы?
- Я не знаю! Я не знаю! - вскрикнул мужчина.
Демон пробежался вторым ногтем вниз по груди человека. Везде была кровь.
Не унижайся, бесхребетный зверь. Наблюдай. Наслаждайся.
Тело – тело, которое, возможно, однажды принадлежало ему – полностью предало его.
Демон схватил его крепко, заставив смотреть, как его собственные руки вцепились в жестоко выглядевшее устройство и, установив его на лицо человека, начал затягивать.
- Ответь мне, мятежник, - сказал венценосец.
Человек завопил, когда маску затянули.
Он мог начать кричать, тоже – возможно начать просить демона остановиться.
Трус – этот человек трус. Ты не вкусил его боль, его страх?
Если бы мог демон засунул каждую частичку восторга, что он чувствовал, в него.
Если бы его могло вырвать, то его бы уже вырвало. Здесь не было ничего подобного. Здесь не было никакого спасения.
- Пожалуйста, - человек на столе умолял.
Пожалуйста!
Но его руки не остановились.
И человек перешел на крик.
Сегодняшний день, как Аэлина решила, был уже утрачен к черту, и не было никакого смысла пытаться спасти его – не с тем, что она должна была сделать дальше.
Вооруженная до зубов, она старалась не думать о словах Рована, сказанных этой ночью, когда они ехали в карете через весь город. Но она слышала их из под каждого удара копыт, так же, как она слышала их всю ночь, пока лежала без сна в постели, пытаясь проигнорировать его присутствие. Не трогай меня так.
Она сидела от Рована так далеко, насколько только могла себе позволить, чтобы не выпасть при этом из окна кареты. Она разговаривала с ним, конечно – отстраненно и тихо – и он давал ей краткие ответы. Что сделало поездку действительно восхитительной. Эдион мудро не спрашивал ни о чем.
Ее голова должна быть ясной, отдохнувшей, чтобы выдержать следующие несколько часов.
Аробинн был мертв.
Известие пришло час назад, о том, что Аробинн был найден убитым.
Ее немедленного присутствие требовали Торн, Крепыш и Маллин, три убийцы, захватившие контроль над Гильдией и недвижимостью, пока во всем не разобрались.
Она знала это уже прошлым вечером, конечно. Услышать подтверждение, было облегчением – что Лисандра сделала это и выжила, но…
Мертв.
Карета подъехала к убежищу ассасинов, но Аэлина не двигалась.
Наступила тишина, когда они посмотрели на каменную усадьбу, которая маячила впереди. Аэлина закрыла глаза, глубоко вдыхая.
Последний раз - ты должна надеть эту маску в последний раз, и тогда ты сможешь похоронить Селену Сардотин навсегда.
Она открыла глаза, расправила плечи и подняла подбородок, как раз тогда, когда остальная ее часть уже пошла с кошачьей грацией.
Эдион уставился, но она знала, что не было ничего, что кузен мог бы увидеть на ее лице.
Она посмотрела на него, затем на Рована, появилась жестокая улыбка, когда она наклонилась, чтобы открыть дверцу кареты.
- Не стойте у меня на пути, - сказала она им.
Она вышла из кареты, ее плащ развевался на весеннем ветру, когда она взлетела на ступени убежища и распахнула ногой дверь.
- Какого чёрта тут произошло? - прорычала Аэлина, когда входные двери в Башню Ассасинов захлопнулись за её спиной.
Эдион и Рован следовали за ней по пятам, оба скрытые большими капюшонами.
Парадный зал был пуст, но в закрытой гостиной разбилось стекло, и затем –
Три мужчины, один высокий, другой низкий и худой, третий очень мускулистый, ступили в зал. Крепыш, Торн и Маллин. Она оскалилась на мужчин – в частности, на Торна. Он был самым низким, старым, самым пронырливым, Главарь их маленькой группы. Он, видимо, надеялся, что она убьёт Аробинна в ту ночь, когда они встретились в Склепе.
- Начинайте говорить, - прошипела она.
Торн расставил ноги:
- Только после тебя.
Эдион издал низкий рык, пока три ассасина осмотрели её спутников.
- Не беспокойтесь о моих сторожевых псах, - огрызнулась она, переводя их внимание на себя. – Объяснитесь. Послышался приглушённый всхлип из гостиной позади ассасинов, и она взглянула поверх возвышающегося плеча Маллина.
- Почему эти две чёртовы куртизанки в доме?
Торн сердито посмотрел на неё:
- Потому, что Лисандра проснулась с криком, рядом с его телом.
Её пальцы изогнулись в когти.
- Разве? - пробормотала она, с таким гневом в глазах, что даже Торн отступил, когда она прошла в гостиную.
Лисандра сидела в кресле, прижимая к лицу носовой платок. Кларисса, её хозяйка, стояла позади стула, с бледным, напряжённым лицом. Кровь пятнами лежала на коже Лисандры, покрывала ее волосы, пятна промочили насквозь шёлковый халат, который с трудом скрывал наготу.
Лисандра вскинула голову, её глаза были красными, лицо запачканным.
- Это не я, клянусь, это не я –
Захватывающее представление.
- Почему, чёрт возьми, я должна тебе верить? - произнесла Аэлина, растягивая слова. - Ты единственная, у кого был доступ в его комнату.
Кларисса, золотоволосая и изящно постаревшая для женщины сорока лет, щёлкнула языком.
- Лисандра бы никогда не навредила Аробинну. Да и зачем ей, когда он оплачивал её долги?
Аэлина подняла голову на хозяйку.
- Я разве спрашивала твоего мнения, Кларисса?
Готовые применить силу, Рован и Эдион молчали, хотя она могла поклясться, что в их глазах, скрытых в тени, мелькнул намёк на шок. Хорошо. Аэлина обратила внимание на ассасинов.
- Покажите мне, где вы нашли его. Сейчас.
Торн посмотрел на неё долгим взглядом, обдумывая каждое слово. Отважная попытка, подумала она, попробовать подловить меня на том, что я знаю больше, чем следовало бы. Ассасин указал на широкую лестницу за открытой дверью гостиной.
- В его покоях. Мы перенесли его тело вниз по лестнице.
- Вы передвинули его прежде, чем я смогла изучить место сама?
Именно высокий, тихий Крепыш сказал:
- Тебе сообщили только из вежливости.
И чтобы выяснить, не я ли это сделала.
Она прошла по гостиной, указывая пальцем на Лисандру и Клариссу.
- Если кто-то из них попытается сбежать, - сказала она Эдиону, - прирежь их.
Из-под капюшона Эдиона показалась ухмылка, его руки привычным движением потянулись к боевым ножам. Спальня Аробинна была залита кровью. И не было ничего притворного в том, что она остановилась у порога, глядя на пропитанную кровью постель и на лужи крови на полу.
Какого чёрта Лисандра с ним сделала?
Она сжала руки в кулаки, чтобы они не дрожали, опасаясь, что три ассасина позади неё могли это заметить. Они следили за тем, как она дышит, моргает и сглатывает.
- Как?
Маллин проворчал:
- Кто-то перерезал ему горло и он захлебнулся собственной кровью.
Её желудок скрутило – честно, скрутило. Лисандра, по-видимому, не хотела отпускать его так просто.
- Там, - сказала она, и её горло сдавило. Она попыталась снова. - Там есть след в крови.
- Сапоги, - ответил Торн. - Большого размера – возможно, мужские.
Он взглянул на маленькие ноги Аэлины. Затем изучил ступни Рована, появившегося следом за ней, несмотря на то, что, скорее всего, уже рассмотрел их. Маленький ублюдок. Конечно же, отпечатки подошв, которые Шаол нарочно оставил, были сделаны ботинками отличными от тех, которые они носили.
- На замке нет следов взлома, - произнесла она, прикасаясь к двери. - Как с окном?
