Нет, доченька, солнышко моё, не надо!..
Дети... дети мои любимые... Невозможно это...
Я пытался согреть их, вернуть, отдавая всю ещё теплившуюся во мне жизнь... только тела моих ненаглядных маленьких сорванцов коченели в руках. А я плакал, целовал их разгладившиеся, спокойные лица, пел им их любимую песню и не верил...
Острая боль и наконечник болта, пробивший насквозь, выступивший из груди. Сердце задето. И отравленный болт. Знали, чем такую тварь как я травить нужно, ублюдки. Повернувшись, я разглядел довольно ухмыльнувшегося стрелка и коротко приказал:
-- Умри.
Схватившись за горло, человек захрипел, закатил глаза и упал. Его ещё некоторое время корчило в страшных, ломающих кости судорогах, и землю вокруг пятнала кровавая пена, прежде чем агония прекратилась. Больше не встанет.
То ли садистом я стал, то ли теряю сноровку. Раньше делал проще -- умирали ещё не начав падать. Вид смерти зависит от интонации вложенной в голос...
-- Прости, любимая, не получилось не спешить... -- прошептал я небу, чувствуя, как немеют руки и лёд разливается по венам.
Попробовал встать, чтобы дойти до могилы, но упал... обнял крыльями моих солнышек, чтобы не замёрзли.
А ведь я выживу... а они... они мертвы... Небо, ну за что их?!.. Бессильная ярость выжигала душу... Выживу... Сволочи, детей моих за что?!..
...Вскочив, я взвыл диким зверем! От ярости, бессилия, бешеной, раздирающей всё внутри боли. Лия и Лир. Котята мои шкодливые...
Кровь на руках, отпечатки ноготков моей дочки на тыльной стороне ладони.
Что вы наделали, твари... Я уничтожу этот мир, уничтожу мир, посмевший поднять руку на моих детей!!!
И сквозь пелену, застлавшую мой взор, я видел только их мёртвые лица и... багряные ирисы...
-- Ненавижу...
Это худшее, что вы моги мне показать, милые цветочки. Хуже, чем смерть моих детей -- ничего нет. Такого нельзя ни простить, ни пережить. И, кажется, этого я не переживу.
...Очнулся, когда на склоне не осталось ни одного целого ириса. Вообще ни одного цветка. В руках парные клинки, а руки по локоть в крови. Вообще весь склон залит кровью. И мечи в руках прозрачными больше не были -- ледяной чёрный металл.
И от крика саднило горло, а глаза щипало от соли. И ненависть чёрным ястребом билась внутри.
Этого мало. Нужно всё здесь уничтожить.
Вспыхнуло давно забытое ледяное пламя, выжигая всё внутри. Около полувека не горел во мне этот огонь. Кажется, с тех пор, как я, спасая своих, уничтожил ледяным пламенем чужое войско. Феникс... Ты из-за меня оказался в числе тех немногих бессмертных Творцов, которые узнали истинную смерть. Я ведь так и не спас тебя, мой бог. И вообще, всё проиграл этой судьбе. Больнее, чем в первый раз...
Замёрзла даже вода в ручье. Землю проморозило вглубь метра на два. Онемевшие мышцы, неохотно согреваясь, начинали болеть. В замёрзшем ручье чудом остался один целый цветок. Один ирис. Фиолетовый.
Уничтожить его не хватило воли. Бережно взяв цветок в руки, я взлетел, оставляя позади уничтоженный ад. Куда теперь?.. Не знаю. Кажется, меня кто-то где-то ждал. Только зачем?..
Площадка перед домом посыпана песком. Как будто специально для меня, чтобы удобней приземлиться. Припав на колено оттого, что слишком резко и высоко сложил крылья, взял горсть песка в кулак, пропустил его меж пальцев. Огляделся. Это здесь меня ждут? Знакомое место... Откуда я его знаю? Что-то из прошлого, далёкого как растаявший сон.
Брат вышел навстречу. С костылём, сильно хромая. Что-то в его облике казалось странным. Через миг понял. Волосы, тщательно убранные в косу, золотые, как когда-то давно.
-- Ты же обещал!.. -- с досадой воскликнул Ван и умолк, приглядевшись повнимательней.
-- Обещал что? -- изогнул бровь я.
-- Не попадать в неприятности, -- неуверенно ответил светлый.
-- Неприятности? -- хмыкнул. -- Когда это я в последний раз в них попадал?
Брат не ответил, осторожно обходя меня по кругу и рассматривая, словно видел в первый раз.
-- Ирдес, что случилось?
Смутно вспомнив последние события, тихо и мёртво ответил:
-- Смотря с кем...
Девушка, напоминавшая лесную охотницу, быстрым шагом подошла со стороны сада, остановилась рядом с Ваном, окинула меня изучающим взглядом. Я ответил ей тем же.
-- Сколько тебе лет, Ирдес? -- внезапно спросила она. Глубокий, грудной голос. Люблю такие голоса у женщин. Как она посмела обращаться ко мне по имени? Совсем распустились эти смертные.
Тем не менее, отвечу тебе, дерзкая дева.
-- Семьдесят с утра было, -- усмехнулся, ненавязчиво продемонстрировав клыки, и почти сразу уловил какую-то неправильность. Странно...
-- Ирдес... -- брат пошатнулся, и я тут же ступил к нему, готовый подхватить. Больше я тебя не потеряю. -- С утра тебе было пятнадцать...
-- Пить надо меньше, -- доверительно сообщил я. -- Провалов в памяти не будет...
И осёкся, застыв на месте. Памяти? А сам я много ли помню? Лир и Лия... Поглядев на свои руки, которые так недавно обнимали моих маленьких двойняшек, сжал ладони в кулаки. Дети мои...
-- Плохо дело, -- напряжённо произнесла дева. Готовая к прыжку пантера. -- Ван, ему ведь снились кошмары?
-- Ему всегда снятся кошмары... -- ответил светлый растерянно. -- У него и снов-то других не бывает, кроме кошмаров... Роса, что это?!
-- Думаю, злые шутки этого места. Ирдес, ты был на поле с багряными ирисами?
-- Тебе-то какое дело, охотница? -- поинтересовался я ледяным тоном, презрительно сощурившись. Какое право ты имеешь задавать мне вопросы?
-- Был, -- севшим голосом сказала она, догадавшись. -- И воду из источника пил... Плохо.
-- Роса, да объясни ты мне толком, в чём дело?! -- отчаялся что-то понять Ван.
Роса... Какое странно знакомое имя. Но сосредоточиться на нем не позволила ярко вспыхнувшая память о пролитой крови. О той крови, которая осталась на моих руках.
Видимо, поэтому кусок разговора я пропустил.
-- Ирдес! -- Ван осторожно, словно боясь повредить, обхватил ладонью моё запястье. -- Активируй Иглу.
-- Какую иглу? -- мотнул головой я. -- Антеннку, что ли? Так мы же их уже с полвека не носим...
-- Ирдес, у тебя в запястье есть Игла, -- упрямо повторил брат. -- Активируй её.
-- Если тебе это необходимо... -- пожал плечами, нашёл под кожей антеннку Призраков, активировал её, вспомнив, как это делается.
И тут же получил ментальный удар чудовищной силы!
-- Ха-а... -- повалившись на бок, почти мгновенно поднялся, переведя тело в режим убийцы. Но не воспользовался против эльфа ни одним оружием. Голова кружилась так, что небо с землёй менялись местами. -- Это же... предательство...
-- Я никогда тебя не предам, -- твёрдо ответил светлый Первый Император, снова обхватив моё запястье с Иглой.
