- Эмир, я не платила ему, - ответила она. - Он просто решил мне помочь.
- Тогда с чего бы ему не передумать тебе помогать? - скептически отозвался тот.
Эрилин покачала головой.
- Он не передумает. Гэбриэл не из тех, кто может предать.
Эмир нахмурился.
- Ты ему настолько доверяешь?
- Даже больше.
Эрилин подумала рассказать ему об Андресе Гантере, от которого ее спас Гэбриэл, но передумала. Нужно было проделать весь этот путь от Иканора до Сараны, чтобы научиться понимать Гэбриэла. Простит ли он ее за ее последнюю глупую выходку?
Поняв, что разговор окончен, Эрилин легла на кровать прямо в одежде, повернулась на бок и подложила руки под голову. Несмотря, на всю сложившуюся ситуацию, ей больше не было страшно, она нашла Эмира, и теперь все будет хорошо, лучше, чем она смела надеяться.
Король наскоро привел себя в порядок и оделся в подобающую его статусу одежду, и теперь они расположились в кабинете за столом. Слуги принесли легкий завтрак и кофе, который был очень кстати после бессонной ночи.
- Знаешь, - сказал Галим, - за тот промежуток времени, между тем, когда мне доложили, кто стоит на моем пороге, и тем, как ты вошел в эту комнату, я успел подумать, как бы мне перетащить тебя на свою сторону. Я ведь знаю, что ты ненавидишь политику. А оказалось, что мой братец постарался за меня.
- Я бы даже сказал, перестарался, - скривился Гэбриэл.
- И он, правда, решил, что ты будешь работать на него? - весело поинтересовался король.
Похоже, Галим тоже все неправильно понял и решил, что Гэбриэл пришел к нему, потому что поддерживал его кандидатуру. На самом деле, он ни за что не принял бы ничью сторону, если бы наивный Галис не бросил ему вызов и не решил шантажировать.
- Твой брат верит в то, во что хочет верить, - ответил Гэбриэл. - Он хотел меня напугать, и решил, что ему это удалось.
- И чем же он тебя шантажирует? - серьезно спросил король.
- У него в плену мои друзья, - вдаваться в подробности он не стал.
- Ого, - теперь Галим нахмурился. - И ты уверен, что готов помогать мне при таких обстоятельствах?
В отличие от своего брата, король не настаивал на помощи и даже не просил ее, он просто хотел бы, чтобы Гэбриэл ее оказал. Никакого давления - чертовски подкупающая штука.
- Уверен, - решительно ответил Гэбриэл. - Вопрос даже не стоит. Галис безумен, он давно сдался у себя в голове, но глупая гордыня не дает сделать это в реальности.
- Да, - вздохнул Галим, - ряды его поклонников последний год особенно поредели. Если бы я сейчас затеял активные боевые действия, он бы проиграл.
- Но?
- Но за эти два года я тоже поумнел, - король пожал плечами, - поостыл, что ли. Раньше я это не совсем понимал, но если я начну бои, брат будет убивать брата, сосед соседа. Мы все саранцы, и я этого не хочу. Веду сейчас более умеренную политику. Боремся теперь общественными выступлениями.
Галим, действительно, изменился. Мудрость, пришедшая вместе с пролитой кровью?
- Итак, - король резко переменил тему, возвращаясь к главному. - Что ты предлагаешь? Ты ведь что-то предлагаешь, иначе бы так решительно не ворвался ко мне ни свет, ни заря.
- У меня есть план, - признался Гэбриэл. - Простой до безобразия, но думаю, что он сработает.
- Выкладывай, - заинтересовался король. - Мы уже настолько во всем этом увязли, что, возможно, мудрим. Что-нибудь простое нам и нужно.
- Хорошо, - Гэбриэл покрутил в руках опустевшую кружку и решительно отставил ее от себя, с этого момента только о деле. - Давай зайдем издалека. Каким образом Галису удается сохранять популярность у большого количества людей?
- Он притворяется ангелом небесным, - тут же, скривившись, ответил король. - Весь такой благочестивый, даже обещает вообще отменить смертную казнь.
Гэбриэл хмыкнул:
- То-то он грозил мне гильотиной.
- Вот и я том, - Галим нахмурился еще больше. - Люди верят, он выглядит искренним. Мои слова, что все это ложь, ничего не дают. Так же, как и Галис, люди верят в то, во что хотят верить. А верят они в мир во всем мире, равенство и отсутствие смертной казни. Вот только скажи мне, могу ли я ее отменить? Есть преступления, которым нет прощения: преднамеренные убийства, растление малолетних, например. В Саране не казнят никого без суда и следствия, но страх перед смертной казнью сдерживает значительную часть возможных преступлений.
Гэбриэл не стал ни соглашаться, ни отрицать, король здесь Галим, и ему решать, что и как будет в его стране. В Милосе, например, смертная казнь отменена уже лет сто как, и наплыва преступности не произошло. Но королю лучше знать свой народ.
- Вот с этим мы и воспользуемся, - сказал Гэбриэл. - Битву оружием ты выиграешь без проблем, битву в умах мы выиграем вместе.
- Что именно ты предлагаешь?
- Открыть глаза людям на то, что представляет из себя Галис.
- Разве ж это возможно, - плечи короля поникли. - На публике он прямо посланник божий.
- Но за закрытыми дверьми он не скупился на угрозы, - напомнил Гэбриэл, идея уже захватила его, все было настолько до ужаса просто, что как раз могло сработать.
- Ты хочешь... - начал Галим и замолчал, они так и замерли, глаза в глаза, Гэбриэлу казалось, что он прямо-таки слышит, как крутятся шарниры у короля в голове. - Нам понадобится маг, - закончил он.
- О да, - Гэбриэл усмехнулся. - Не просто маг, а очень сильный маг, сильнее тех, чем те, что есть у Галиса.
- На стороне Галиса и так почти все сильные маги, которым вечно кажется, что их обделили, - обреченно сказал Галим, кажется, он снова начал отчаиваться.
- А вот и не все, - Гэбриэл хитро прищурился. - Что ты знаешь о Лорисе Каучере?
Король открыл рот от удивления, услышав прозвучавшее имя, потом закрыл, перевел дыхание и снова открыл.
- Ты шутишь, - наконец, выдавил он.
Гэбриэл пожал плечами, план в его голове стал обрастать мельчайшими подробностями.
- А похоже, что я шучу? - улыбнулся он.
***
Джоф чувствовал себя в ловушке, пойманным зверем, брошенным ребенком.
Гэбриэл был прав, попасть в тюрьму оказалось совсем не сложно, а подвешенная к плечу рука позволила избежать серьезного избиения, мол, что с инвалида взять. Не ошибся или не обманул Гэбриэл и в том, что в Саране не одобряли одиночное заключение.
Да, право слово, ошибался ли Гэбриэл хоть раз и в хоть в чем-то? На памяти Джофа такого еще не случалось. Вон, как он упирался, что Андрес нехороший человек, и ведь прав же оказался, прав, когда все были очарованы гостеприимством наместника.
