Там по-прежнему гулял пронизывающий ледяной ветер, было темно и пусто. Дворец превратился в руины, и только странные твари с незнакомым запахом копошились где-то в их глубине, под снегом. Волк поднял морду к небу и увидел, что рисунок звезд стал иным, отличным от того, что есть в это время над Халисуном. Ловцы снов знали, как расчислить пути звезд не только по дням и ночам, но и по векам и караванам веков. И он понял, что такие звезды встанут над Халисуном в каком-то будущем. Это не могло быть будущее самого ловца снов или принцессы, поскольку вышло бы, что они заглянули за свою смерть. Это было чье-то будущее, для которого человеческая смерть неведома.
Получалось, что некто умеющий входить в чужие сны достал из будущего лютый холод и вошел с ним в сон роз, чем и убил их. Розы же, несомненно связанные с принцессой, — иначе как объяснить ту волшебную перемену, происходившую с девушкой, когда она вплетала в волосы розу? — послали ей знак о том, почему они не смогут сопровождать ее на этот раз. Необходимо было взять след, и волк, принюхавшись, пошел по следу чужого будущего, пахнущего морозом.
Делать это было нелегко, потому что нужно входить в сны множества людей и для этого, а сны слышны вовсе не так далеко, как мнится многим, хотя и не так тихи, как кажется большинству. Но в Халисуне очень строг порядок входа в ту часть города, где стоят дворцы, и была надежда, что обладатель смертоносной для магических цветов стыни находится поблизости. Из сна принцессы он попал в сон звездочета, спящего на своей башне дожидаясь условленного часа для наблюдений. В его сне в холодных безднах за мгновения звезды совершали путь, на который отводятся тысячелетия. Сам звездочет стоял на кургане, посреди неприветливой и унылой зимней степи. Тогда ловец снов перешел к следующему сну и понял, что это сон вороного коня, стоящего в конюшне на постоялом дворе близ самых ворот Внутреннего города. Коню снилось, что скоро он покинет эти пугающие стены, где пахнет сталью, глиной и жареным мясом животных, а не ковылем и землей, и пойдет махом по степи, ломая замерзшую траву, с которой с шуршанием осыпается иней и длинные языки снега вытянулись с полуночи на полдень. Пойдет махом встречь хозяину. Хозяин ждал его под незнакомыми коню звездами. Это был доблестный воин из мергейтов в добром белом халате, и сабля с елеманью была заслужена им, потому что у мергейтов не делают таких сабель. Коня не тревожили новые звезды: он всегда следовал за водой и травой, а звезды не пахли. Хозяин спал тут же, свернувшись у передних копыт коня и накрывшись попоной. Ему снилось, как он пробирается на своем вороном меж обломков скал, по узкой и обрывистой тропе, в пустынном, а скорее, опустошенном глухом краю. Солнце клонится к закату, и сквозь пыль и песок солнце светит кровавым лучом. На уступе его встречает другой всадник, тоже мергейт, с красивым, но злым лицом. Тот, кто спал у ног коня, протягивает ему розу. Ловец снов не знал, та ли роза нужна принцессе, и стал ждать, хотя, по всему, роза эта не была обыкновенной, зане лучилась и свет ее был чище и краше падавшего в пыльную тень солнца. Мергейт, что поджидал наверху, взял розу так, как берут деньги для того, чтобы купить женщину или власть. Взял и стал подниматься выше, туда, где в отвесной уже стене, залитой алым светом, чернело отверстие пещеры. Что было там кроме холода, ловец снов не знал. Но там не было бога, а значит, путь его лежал прочь от пещеры. И он вошел в сон мергейта и взял оттуда розу.
Она оказалась точь-в-точь как те, что появлялись время от времени в прическе принцессы, не наделенная никаким цветом, кроме всех цветов солнца. И аромат ее был таков, какого нет у тысячи самых редких целебных трав. Принцесса очнулась ото сна и ужаснулась увиденному и хотела было закрыть ладонями обожженное холодом и взглядами чуждых звезд лицо, но тут взгляд ее пал на розу, и мерзлый купол будущего неба раскололся и весь пошел трещинами и растаял, не оставив и капли мертвого будущего в опочивальне.
— Щедро ли отблагодарила принцесса спасителя розы? — осведомился тот, кого звали Мерваном.
— Щедро, но вовсе не так, как полагаешь ты, — отвечал тот, кого звали Буланом. — Он вынужден был провести в опочивальне целый день, ибо иначе его бы заметили слуги и стража. А принцесса вновь предстала перед двором и народом с розой, и все любовались ее красотой. А едва последний солнечный луч угас, принцесса вернулась и, опустив розу в чашу с обычной на вид водой, превратила ее в золотое колесо, схожее с обычным изображением солнца. В ступице этого колеса было отверстие, глядя сквозь кое можно было увидеть вещи, недоступные простому глазу. Не просто вещи, но сути вещей, не тени чувств, что пробегают по лицу, но сами чувства. Не тени помыслов, что дают взгляды и слова, но сути помыслов.
Однако на выходе из ворот Внутреннего города ловца снов схватила стража. О подарке принцессы никто не знал, и никто не стал искать его. Один придворный, видевший, как мужчина проник во дворец принцессы, не рискнул обвинить саму принцессу, хотя жаждал именно этого, но не преминул сказать, где он заметил незнакомца, обвинив того в дурных намерениях. Надо ли говорить, что молва о том, что некто проникал во дворец принцессы, а теперь ему грозит смертная казнь, облетела Халисун с быстротой ястреба?
— Куда же спрятал колесо этот ловец снов? Уж не проглотил ли? — насмешливо спросил Хайретдин.
— Он спрятал его в чей-то сон, услышанный из далекого далека, — отозвался Булан. — Ибо в этом сне, принадлежащем неизвестно кому, успел увидеть дивной красоты розу, выкованную из золота.
— И он утратил его? — с сожалением вопросил Мансур.
— О да, — подтвердил рассказчик. — Его бросили в темницу, откуда обычно не возвращаются. Но ему повезло, ибо в темнице он оказался не один.
— Кого же он мог встретить там? — усомнился в истинности истории один из купцов. — Насколько мне ведомо, в Халисуне не держат людей в темницах по двое, тем более тех, кому назначена смертная казнь за дерзновение против обитателей Внутреннего города.
— Ты говоришь верно, но разве я сказал тебе, что он встретил там человека? — мягко возразил Булан: видно, ему не слишком глянулось, когда его речь пересыпали мелкими, как песок, вопросами. — В темнице он повстречался с шайтаном. «Я знаю, зачем ты здесь, — сказал шайтан, — и, если ты добудешь для меня одно из попавших к тебе, но утраченных тобой сокровищ — розу в волосах принцессы, золотое колесо из розы принцессы или саму принцессу, — я спасу тебя от казни. Ты все равно прошел мимо той сласти, что дана тебе богами. А все благое, упущенное, потерянное и промотанное человеком, так или иначе попадает к нам. Разве не это истина? Поэтому помоги мне найти одно из трех и без того принадлежащих мне, и ты еще сумеешь, может статься, обрести что-то новое, и боги простят тебя. И во всяком случае, они не осудят тебя за то, что ты не смог избегнуть неизбежного».
