Противоположный берег долгое время оставался одинаково далеким и вдруг разом приблизился.
Нескольких убитых протащило водой мимо Ива. Он увидел запрокинутое, залитое водой лицо с торчащей изо лба стрелой. Труп ударился головой о камень — несмотря на шум, творившийся вокруг, Ив явственно различил этот глухой стук, — потом еще и еще раз, точно в поисках какого-то ответа; и наконец течение развернуло тело и понесло его дальше.
Перестрелка на берегу почти прекратилась — английские лучники отогнали неприятеля.
Единорог неуверенно ступил на твердую почву и, ощутив свободу, заплясал на месте. Ив нашел взглядом Эрри — оруженосец обтирал ладонями лицо и вздыхал.
Англичане все прибывали. Река исторгала их из своего чрева, отряд за отрядом. Мокрые, люди и кони осваивались на берегу и искали друг друга, чтобы снова построиться.
После того, как по броду прошли сотни людей и лошадей, переправа стала значительно глубже. Грунт размыло. Воды Соммы помутнели, сделались густо-коричневыми. Крича, бранясь, щелкая кнутами, возчики заводили в воду лошадей, запряженных в телеги. Авангард переправился уже весь; настал черед обоза. Ив стоял чуть в стороне, а Эрри вместе с прочими сержантами и солдатами помогал вытаскивать на берег телеги. Вода и пот стекали по лицам, одежда на всех промокла до нитки, а солнце все не желало проходить сквозь облака; однако парило немилосердно.
Казалось, телегам не будет конца; но вот Ив заметил, что над водами Соммы опять заплясали разноцветные вымпелы на копьях: переправу начал арьергард во главе с королем Эдуардом.
И в этот самый миг из леса к броду вылетели французские конники и впереди них ехал, привязанный к седлу, с высоко поднятым обнаженным мечом богемский король Иоанн. Два сержанта держали его коня под уздцы. Обратив в сторону врага яростное слепое лицо, этот король что-то кричал, и солдаты ревели ему в ответ.
Французы наскочили на арьергард английской армии и врубились в него. Часть англичан уже находилась в реке. Отлив закончился, вода вновь начала прибывать. Англичане переправлялись по грудь в воде. Хвост английского арьергарда остался на берегу, отражая бешеную атаку французов. Между людьми как будто провели невидимую черту: вот последние шестеро ступают на растоптанную подводную тропу, а следующие шестеро уже готовы принять совершенно иную судьбу — они разворачиваются лицом к неприятелю и устремляются в битву.
Не все из тех, кто прикрывал отход товарищей, погибли; большинство было захвачено в плен. И богемский король что-то непрерывно кричал страшным хриплым голосом.
Преследовать противника в реке под обстрелом английских лучников французы не решились; теперь Сомма готова была поглотить всякого, кто отважится погрузиться в ее воды. Река надувалась и выползала из берегов, увеличивая свои владения.
С грохотом и криками французы понеслись прочь, уводя с собой пленных. Десятки убитых остались лежать на берегу. Позднее за ними пришлют телеги.
И сир Ив думал о том, что здесь не появится Анку, потому что среди погибших нет бретонцев, а Анку хоть и родной брат всем людям, но приходит лишь к уроженцам Бретани, лучшей в мире страны, воспетой на арфе перед самим Иисусом Христом.
* * *
Люди шатались от усталости, и только чудо, свидетелями которого они стали, помогало им удерживаться на ногах. Ибо ничем иным, кроме как чудом, нельзя было объяснить удачную переправу через широкую реку: они успели перебраться, в то время как преследовавшие их французы были остановлены приливом. Памятуя о судьбе фараона, погибшего в волнах Красного моря, Иоанн Слепец не решился войти в Сомму и, кипя злобой, отошел обратно к Абвилю.
К северу от Соммы тянулся широкой полосою лес; там и решено было королем Эдуардом разбить лагерь. И скоро между стволами вспыхнули костры — лес расцвел красными цветками, наполнился гуденьем голосов.
Эрри безнадежно размышлял над тем, где бы ему разжиться хоть малейшей провизией, когда пришел человек от графа Уорвика, нарядно одетый, и вручил сиру де Керморвану целую курицу, уже даже ощипанную. Прибавил:
— Мой господин восхищается отвагой вашей милости.
Ив сказал:
— Твой господин чрезвычайно учтив. Передай ему, что сир де Керморван счастлив сражаться под его началом.
Нарядный слуга указал на большой костер, разожженный левее того места, где устроился сир Ив:
— Там расположился мой господин. Он ждет сира де Керморвана к себе, если ваша милость соблаговолит к нему присоединиться.
— Чуть позже, — сказал сир Ив и неожиданно для себя заснул.
Слуга графа Уорвика насмешливо посмотрел на Эрри, и бретонец вдруг разозлился.
— Что уставился? Деревенщина! — рявкнул бретонец. — Не видишь — сеньор мой утомлен. Брысь отсюда!
И замахнулся на него курицей.
* * *
Утро следующего дня развернуло перед взглядом Ива де Керморвана незнакомый пейзаж: деревня за лесом, чуть южнее — речушка, а немного к северу — высокие холмы, круто обрывающиеся с правой стороны и пологие — с левой; на самом высоком из них стояла ветряная мельница. За холмами опять начинался лес.
Уорвик взял Ива с собой, когда отправился смотреть позицию, которую ему предстояло занять во время надвигающегося сражения.
Рыцари, среди которых находились граф Уорвик и сир де Керморван, были одеты просто, но их оруженосцы везли шелковые вымпелы и флажки, и Ив заметил стяг принца Уэльского. Должно быть, старший королевский сын — вон тот юноша с красивым, гордым лицом, с острым носом и острым подбородком; круглые светлые глаза придавали его сходству с охотничьей птицей завершенный вид.
Наклонившись к Иву, граф Уорвик пояснил:
— Согласно традиции, правый фланг отдается принцу Уэльскому. Правая сторона — сторона чести.
У Ива перехватило горло: он понял, что ему предстоит сражаться рядом со своим царственным ровесником, посвященным в рыцари в один день с ним.
Граф Уорвик продолжал показывать Иву английских рыцарей:
— Рядом с принцем сеньор, похожий на осадную башню, — это граф Оксфорд. Кажется неповоротливым, но только для того, кто никогда не встречал его в битве. А за ним — ловкий, как лисица, Годфруа д'Аркур; кое-кто считает его предателем, но лишь те, кто не дал себе труда разобраться в истории ленных владений и иерархии присяг: Годфруа — вассал английского короля, а не французского. Он назначен опекуном принца — во время сражения будет заботиться о том, чтобы королевский сын остался в живых, если только это не пойдет вразрез с требованиями чести.
На фоне блеклого неба вырисовывалась ветряная мельница, построенная на вершине холма. Ее лопасти мертво поскрипывали на ветру.
