В лицо постоянно лезли длинные густые каштановые волосы. То и дело приходилось убирать их посиневшими от холода пальцами. Представить было страшно, как я выгляжу. Взглянув на промокшие ботинки, я покачала головой. Время явно не подходящее для того, чтобы переживать из-за внешнего вида. Есть вещи поважнее.
Оказавшись в каком-то коридоре, я пошла дальше. Справа была маленькая битком набитая комнатка. Слева – дверь с табличкой «Кабинет». Впереди виднелась кухня. Кое-как переставляя замерзшие ноги, я шла вперед. В кафе было темно, но в ярко освещенной кухне работал какой-то мужчина. Точнее прибирался. Сам мужчина был внушительных размеров, с копной зачесанных назад черных волос и в переднике повара. И занимался он тем, что выбрасывал мусор из маленьких корзинок в большую. Заметив меня, он застыл. Вслепую поискал какое-нибудь оружие, погрозил мне половником и рявкнул:
- Что тебе тут надо?
Что ж, густым баритоном он пользовался вполне успешно.
Я подняла руки. Те самые, которые посинели и заметно тряслись.
За спиной раздался еще один голос. Женский. Видимо, женщина вышла из кабинета.
- Что происходит? – резким тоном спросила она.
Я повернулась к ней. Лет сорок с копейками. Крупная. Зато волосы у нее были огненно-рыжие, а лицо круглое и симпатичное. Правда, мне показалось, что это лицо в свое время видело немало громких вечеринок. Ярко подведенные брови сошлись в одну линию.
- Кажется, мне нужна помощь, - тихо сказала я, так и не опустив рук.
Собака заскулила, но, похоже, ее присутствие никого не волновало.
- Здесь находиться запрещено.
- Понимаю. Извините. Я только… То есть я хотела спросить…
- Вываливай быстрее, подружка. Иначе вот-вот превратишься в глыбу льда. Отродясь не видела, чтобы человек так посинел.
- Да-да, конечно, - отозвалась я, стуча зубами. – Я хотела спросить, не знаете ли вы… не знаете ли вы, кто я такая.
- А в чем дело? – спросила женщина, уперев руки в бока. – Ты знаменитость, что ли?
- Нет. Я просто… Вы, случайно, не знаете, как меня зовут?
- Сама, что ли, не знаешь? – рассмеялся мужчина с половником.
Обняв себя, я повернулась к нему и, дрожа с ног до головы, ответила:
- Понятия не имею.
- Нашел.
С трудом сдерживаясь, я повернулся к пацану, Ангелу. Если она все еще на земле, он при любом раскладе нашел бы ее в два счета. Страшило меня другое. Датч могла вознестись. Уйти с земли и занять законное место жнеца. Или даже принять обязанности бога в своем мире, а значит, войти в полную силу. И будь это ее выбором, я ни хрена бы сделать не смог.
- Где она? – спросил даэва, и все головы моментально повернулись к нему, потому что никто, кроме нас, мелкого болвана не слышал.
Кстати, понятия не имел, что даэва вернулся.
Поднялась Куки с покрасневшими опухшими глазами и стала переводить взгляд с даэвы на меня и обратно. Ее примеру последовал Боб, дядя Датч. Эмбер с Квентином пялились во все глаза, а Джемма, которая все это время бегала по кухне из угла в угол и неутомимо рыдала, резко остановилась и с надеждой посмотрела на меня:
- В чем дело? Этот твой мальчик вернулся?
- Он детектив твоей сестры. И да, он вернулся и говорит, что нашел ее.
Джемма прикрыла рот рукой, а потом метнулась обнять Куки.
Я опять повернулся к пацану.
- И?
- Она такая яркая стала, что фиг рассмотришь середину. В смысле ее саму во всем этом свете. И она в каком-то городишке в штате Нью-Йорк.
- В каком?
- Ну, который из книжки. Там еще был всадник без головы. Сонная Лощина.
- Что, на хрен, особенного в Нью-Йорке?
Пацан пожал плечами, и на этот раз все головы повернулись ко мне.
- Ничего не понимаю, - всхлипнула Джемма.
- Я тоже, - уже начинал кипятиться Своупс. От неизвестности такое с людьми случается.
- Ее всего час нет, - продолжала Джемма. – Как она могла за час добраться до Нью-Йорка?
Зато даэва все понял и застыл, как только пацан открыл свой рот. Я пошел к даэве, чувствуя, как жидким огнем по венам струится ярость.
- Чему ты удивляешься, раб? В этом виноват только ты.
Он встал и вплотную подошел ко мне. На самом деле внешность молокососа ни черта не значила. Он был на столетия старше, чем я, и в аду слыл самым смертоносным даэвой за всю историю самого ада. Может быть, когда-нибудь настанет день, когда удача ему улыбнется, планеты выстроятся в ряд, а приливы и отливы начнут влиять на гравитацию. Тогда, возможно, у него появится шанс размером с шар для гольфа надрать мне задницу. Но сегодня явно не такой день.
Похоже, он собирался что-то сказать. Только поэтому я заставил себя перебороть желание свернуть ему шею, не отходя от кассы. Даэва придвинулся так близко, что я вполне мог рассмотреть в подробностях его зрачки.
- Тебя выставили вон, недоумок. Папашка влез в твою шкурку и намеревался убить твою дочь. Что, по-твоему, я должен был делать?
- Явно не это, - процедил я, пытаясь унять природный инстинкт сначала рвать на куски, а потом задавать вопросы.
Даэва совершил немыслимое. Сказал Датч ее имя. Божественное имя. И теперь в ее жилах бурлит сила, которую она не в состоянии контролировать. А доказательство этому – незапланированное путешествие на северо-восток.
Прекрасно зная, на что мы способны, Своупс подкрался ближе.
Даэва лениво улыбнулся:
- В чем дело? Боишься, она поймет, кто ты такой на самом деле и что натворил, и бросит твою жалкую задницу?
Мысль о драке вызвала скачок адреналина, по которому я давно соскучился.
- Пугает меня только то, что я буду наслаждаться каждой секундой, закапывая сегодня в землю твой труп.
- Ты лишь ил первобытный, поднятый со дна мироздания, а она – хренов бог.
- Бог? – еле слышно от переизбытка эмоций переспросила Джемма. – Это какая-то метафора?
Только даэва еще не докопал себе могилу. Я не стал ему мешать. Дал время. Считай, лопату.
- Кто дал тебе право думать, что ты ее достоин?
- Тут, вообще-то, некоторые ни черта не понимают, - вмешался Своупс.
- Рейес… - Подошла Куки. Коснулась моего плеча. Заглянула в лицо своими поразительными синими глазами. – Пожалуйста, найди ее.
Повисла длинная гнетущая пауза. С трудом, но я все-таки проглотил гнев и неумолимую жажду крови даэвы. Куки права. Нам нужно понять, что происходит с Датч, а не развязывать войну.
- Это еще не все, - брякнул пацан.
Я зло покосился на него.
- Кажется, она память потеряла.
Все еще пыхтя от злости, даэва схватил пацана за грязную футболку:
- И что это значит?
- Руки убрал, pendejo, - оттолкнул раба мелкий болван и отряхнул футболку, словно от этого будет толк. – А значит это, что она не помнит, кто она такая. Но, может быть, помнит что-то другое. Точно не знаю.
