— Хагрид, — произнес он низким мрачным тоном. — Так жаль слышать о твоей потере.
— Это так мило с твоей стороны, — сказал Хагрид. — Большое спасибо. И спасибо, что не дал Гарри наказание…
— Даже о нем и не думал! — произнес Слизнерог. — Печальная ночь, печальная ночь…где же бедное животные?
— Вот там, — голос Хагрид дрожал. — Ну что, мы это сделаем?
И все трое вышли на темный двор. Луна бледно сверкала сквозь деревья, ее лучи смешались со светом из окна дома Хагрида и освещали тело Арагога, лежащего на краю огромной ямы, рядом с 10-футовой горой свежевыкопаной земли.
— Отлично, — сказал Слизнерог, приблизившись к голове паука, где 8 молочных глаз опустошенно смотрели в небо, и 2 огромные кривые клещи блестели, не двигаясь, в лунном свете. Гарри услышал звон бутылок, когда Слизнерог нагнулся над клещами, словно осматривая огромную волосатую голову.
— Не очень много людей ценят их красоту, — слезы полились поток из глаз Хагрида, — я не знал, что вас интересуют, такие создания, как Арагог, Горацио
— Интересуют? Мой дорогой Хагрид, я испытываю благовение перед ними, — Слизнерог отошел от тела. Гарри увидел отблеск бутылки, когда он что-то прятал под своей мантией, хотя Хагрид, вытирая свои глаза в очередное раз, ничего не заметил. — А сейчас, может мы перейдем к похоронам?
Хагрид кивнул и вышел вперед. Хагрид поднял гигантского паука на руки, и скатил его вниз в темную яму. Он упал вниз с жутким глухим стуком. Хагрид опять начал рыдать.
— Конечно, это так тяжело для тебя, ты знал его лучше всех, — сказал Слизнерог, который, как и Гарри, не мог достать выше локтя Хагрида, и так же само гладил его. — Почему мне не сказать несколько слов?
Должно быть, он получил яд высшего качества от Арагога, подумал Гарри, так как Слизнерог радостно улыбнулся, подойдя к краю ямы, и промолвил медленным, волнующим голосом:
— До свиданья, Арагог, король арачиндов, чью долгую и преданную дружбу не забудут те, кто тебя знал. Хотя твое тело будет разлагаться, твой дух останется на тихих паутинах твоего лесного дома. Пусть твои многоглазые потомки всегда будут расцветать, а твои человекообразные друзья найдут утешение той потери, которую они пережили.
— Это бы…это бы…прекрасно! — взвыл Хагрид, и он начал рыдать еще больше, чем раньше.
— Сюда, сюда, — Слизнерог взмахнул своей палочкой, и огромная гора земли возвысилась, а потом упала с приглушенным звуком на мертвого паука, делая поверхность земли гладкой. — Давайте зайдем и выпьем. Перейди на другую сторону, Гарри…вот так…давай Хагрид…молодец.
Они посадили Хагрида на стул за стол. Клык, который затаился в своей корзине на время похорон, сейчас мягко прошел мимо них, и положил свою огромную голову на колено Гарри, как всегда. Слизнерог открыл одну из бутылок вина, которую он принес с собой
— Я все их проверил на яд, — заверил он Гарри, вылив практически всю первую бутылку в один из ведроподобных кружек Хагрида и передав ее ему. — Я заставил домашнего эльфа попробовать каждую после того, что случилось с твоим бедным другом Рупертом.
Гарри подумал про выражение лица Гермионы, если она когда-нибудь услышала бы про насмехательство над домашними эльфами. Он решил никогда ей про это не рассказывать.
— Один для Гарри, — сказал Слизнерог, разлив вторую бутылку пополам на 2 кружки, — и одна для меня. Ну, — он поднял свою кружку, — за Арагога
— За Арагога, — произнесли Гарри и Хагрид.
Слизнерог и Хагрид делали большие глотки. Гарри, напротив, вместе с Феликс Фелицисом, знал, что ему не стоит пить, поэтому он всего лишь притворился, что делает глоток, а потом поставил кружку на стол впереди себя.
— Он у меня был еще яйцом, — угрюмо сказал Хагрид. — такой маленький был, когда вылупился, примерно размером с Пекингиз
— Мило, сказал Слизнерог
— Раньше держал его в серванте в школе, пока…ну…
Лицо Хагрида потемнело, и Гарри знал почему. Тому Риддлу удалось сделать так, что Хагрида выгнали со школы, обвинив в открытии Тайной Комнаты. Слизнерог, напротив, даже и не слушал; он смотрел в потолок, где висело много медных каструль, а также длинный шелковый моток ярких белых волос.
— Это же не шерсть единорога, Хагрид?
— Угу, — равнодушно сказал Хагрид. — Выпадает из их хвостов, ну цепляется за ветки и всякое такое в лесу, ты знаешь…
— Но мой дорогой друг, ты знаешь, сколько это стоит?
— Я использую это для перевязок и всякого такого, если животное заболеет, — Хагрид пожал плечами. — Это очень полезно…сильное…
Слизнерог сделал еще один глоток из своей кружки, его глаза внимательно осматривали хижину, и Гарри знал зачем: чтобы найти еще больше богатств, которые он сможет превратить в обильную поставку настойки меда и воды, сушеных ананасов и бархатно-пахнущих шкур. Он опять наполнил кружку Хагрида и свою тоже, и начал расспрашивать его о животных, живущих в лесу в эти дни, и как Хагрид мог за ними присматривать. Хагрид стал еще более разговорчивыми из-за действия напитка и интереса Слизнерога, перестал тереть глаза и начал длительную беседу о своем хозяйстве.
Феликс Фелицис слегка подтолкнул Гарри, и он заметил, что количество алкоголя, который Слизнерог принес с собой, уменьшалось с огромной скоростью. Гарри все еще не умел произвести Наполняющее заклинания, не произнося его вслух, но мысль, что он не сможет сделать это сегодня, была смешной: и правда, Гарри усмехнулся себе и незаметно для Хагрида и Слизнегорна (которые сейчас обменивались сказками о неправомерной торговле драконьими яйцами) направил свою палочку под столом на практически пустые бутылки, и они опять начали наполняться.
Спустя час или около того, Хагрид и Слизнерог начали делать экстравагантные тосты: за Хогвартс, за Дамблдора, за вино, сделанное эльфами и за…
— Гарри Поттера! — проревел Хагрид, расплеснув немного вина на подбородок из своей 14 кружки, пока он ее не осушил.
— Да конечно, — в запале закричал Слизнерог, — Пари Оттер, Избранный мальчик, который…ну…что-то в этом роде, — пробормотал он, и осушил свою кружку.
Немного погодя, Хагрид опять прослезился, и передал целый хвост единорога Слизнерогу, который спрятал его в карман с криками: «За дружбу! За щедрость! За десять галеонов за волосину!
Еще некоторое время спустя, Хагрид и Слизнерог сидели рядышком, обнявшись, и пели медленную грустную песню про умирающего волшебника по имени Одо.
— Ах, хорошие умирают молодыми, — бормотал Хагрид, нагнувшись над столом, пока Слизнерог продолжал щебетать припев. — Мой папа не был так стар, чтоб уйти…и твои мама с папой, Гарри.
