Едва я вошел в двери передо мной вырос лакей, вполне соответствующий своему положению, — в ливрее и с непроницаемой физиономией.
Мне отчего-то по-ребячьи захотелось двинуть ему в морду, чтобы посмотреть: дрогнет тогда хоть одна жилочка на его лице или оно по-прежнему останется каменным?
Он церемониально сопроводил меня в гостевой зал.
Агата вальяжно полулежала на широкой софе около тускло мерцающего камина. Я в нерешительности застыл в дверях и тихо выдавил из себя:
— Ваше сиятельство, желали меня видеть?
Она бросила в мою сторону скользящий взгляд и, изящно вскинув руку, крутанула кистью и, выставив пальчик, указала на кресло напротив нее.
Я молча проследовал туда и, чувствуя себя крайне неловко, уселся. Что мне от нее ожидать? Я ее разозлил? Вроде по графине не скажешь.
Вот же дурак! Там, на ручье, подметил ведь сразу ее аристократические замашки, так почему я не придал этому никакого значения? На телеса ее голые засмотрелся, идиот! Вот так нас бабы и одурманивают…
Угораздило же меня связаться с самой опасной воительницей империи. Да еще и таким образом. Что она задумала? Да теперь мне однозначно несдобровать.
— Не трусь, — ласково произнесла графиня. — Я на тебя зла не держу. Ты меня от души повеселил. Никто не смеет нарушить мое уединение, когда я наслаждаюсь природой. А ты, паскудник, посмел. Никто уже давненько не вел себя со мной так. Ну и за искренние комплименты тоже тебе благодарность. Ты ведь не знал, кто я. И не льстил, наверное. За это будешь моим почетным гостем. Пока не надоешь.
Я успокоился и невольно уставился на соблазнительную и весьма объемно- дугообразную линию ее бедер — мужскую сущность ведь никуда не деть.
Она перехватила мой взгляд и улыбнулась:
— Давай. Глаголь о себе.
— Путник я простой, иду, куда глаза глядят, — соврал я предусмотрительно.
— Одежда на тебе мужицкая, но вижу, что ты не деревенщина, — вздохнула благородная дама с легким разочарованием. — Чувствую, что ты не так прост, как пытаешься показать. Маскировка? Шпионишь? Если так, то люто поплатишься.
— И в мыслях не было! — поспешил я оправдаться. — Признаюсь. В главный храм Селены шагаю. Тот, что в Зубчатых горах. Надо мне туда по личному делу. Жажду, чтобы наставили меня верховные жрицы на путь истинный. Запутался я в жизни своей, только на них вся надежда.
— Ох, и лукав же ты, — проницательно взглянув на меня, с усмешкой заключила Агата. — Но мне сие по нраву. И то, что к Светлым Девам путь держишь — хорошо. Мне полезно будет. А кем был прежде?
— Служивым был, — с печалью в глазах «раскололся» я. — У семейства Даарр, но вот не угодил им и меня за обрувертами отправили. Куда ж мне теперь податься, как не к жрицам? По-моему, самое верное решение.
— Поёшь, словно соловей, — нахмурилась графиня. — Высечь тебя, что ли?
— Не извольте гневаться, сударыня! — с перепугу подскочил я в кресле.
Надо как-то переломить ситуацию, если и вправду меня сейчас попотчуют плетьми, то при таком ничтожном истязании моей плоти, помогать мне ни амулет, ни богиня — даже не почешутся. Ведь моей жизни вряд ли будет угроза, а боли я изведаю сполна.
— Клянусь Селеной, ничего против вас не замышлял! — затараторил я, без всякого притворства опасаясь за собственную шкуру. — И там, на ручье, нисколько не прикидывался! И знать не знал, что то вы были, а знал бы — за семь верст обошел!
— Ладно, поверю тебе на слово, — теперь уже мягко произнесла Агата. — Допустим, решил ты свою жизнь круто изменить. Когда-то и мне осточертела женская доля, и я избавилась от нее бесповоротно. Но порой меня тянет на все эти бабские заморочки. Точно я тебе приглянулась как женщина?
Я, нервно проглатывая ужас, охвативший меня, утвердительно закивал головой.
Графиня томно вздохнула и, показательно выпячивая свои прелестные формы, изменила положение тела.
— Люди придумали слишком много условностей, на которые бессмысленно тратят свое время и силы и с упоением поглощают то, что им предлагает общество, — медленно проговорила аристократка. — Все эти брачные обязательства, безумная вера в неведомую богиню и прочая ахинея. И практически никто не задумывается, что можно выйти за границы этих шаблонов, и тогда жизнь преобразится. Как именно? Наверное, для каждого по-своему. Шаблоны — это просто правила навязанной игры. А избавься от них, от канонов воспитания и…
— И люди превратятся в животных, — не удержавшись, продолжил я.
— Да разве они когда-нибудь прекращали ими быть? — захохотала Агата.
— Я слыхал, что ваша гвардия с пристрастием изничтожает богоотступников, а, получается, что вы и сами сомневаетесь в существовании Селены? — уточнил я и тут же пожалел об этом.
— Да как ты смеешь подозревать меня в подобном богохульстве? Если и ляпнула что-то, то это не означает, что я также и думаю, да и вообще мне всё можно и всё простительно — я ведь женщина! — взвилась Агата и перекосилась в лице. — Я еще проверю, какие за тобой грешки водятся! Пошлю своего человека к князю Эдуарду — пусть разузнает.
Я понял, что попал впросак. Язык — враг мой. Его нужно держать за зубами, особенно, когда это действительно НУЖНО! Сколько раз об этом слышал, и ни разу не воспринял это золотое правило всерьез.
Графиня утихомирила свой гнев, но тут же превратилась в язвительную зубоскалку и своей внезапной переменной настроения и поведения в очередной раз напомнила мне, что когда-то «кукушка» у нее здорово повредилась.
— Будешь развлекать меня, а коли надоешь, определю тебя в гвардейцы, — злорадно хохотнула она. — Но это будет зависеть от того, как себя покажешь. Если очень хорошо, то могу тебе даже титул пожаловать! Хотя ты ведь меня, порядочную женщину, всю глазами изъел, да и чуть не обесчестил там, на ручье. Каков наглец! Вот и титул для тебя подходящий! Отныне нарекаю тебя Негодником!
— Но, ваше сиятельство, это что-то совсем не похоже на титул, — ухмыльнулся я, снова осмелев, поскольку наказания за предыдущий мой выпад не последовало. — Больше на ругательство смахивает.
— А что ты хотел? — театрально захлопала глазами Агата. — Чтобы я тебя сразу графским титулом одарила? Его надо заслужить сначала. А ты ни на поле битвы себя не проявил, ни на ручье том лесном себя не показал, как бы требовалось… Так что пока не дорос. Но потенциал в тебе вижу. Поэтому так и быть… Провозглашу тебя бароном! Хотя нет, надо начинать с малого. Сначала побудешь ПОЛУБАРОНОМ!
— Это еще как?! — возмутился я, кое-как сдерживая негодование, и всё же выпалил от обиды: — Мне княжеский титул предлагали, я отказался! А вы насмехаетесь надо мной прямым текстом!
— Прямо вот так? — снова фальшиво захлопала глазами черноволосая. — Ну не стоит так переживать. Ведь всё это — мишура и бутафория. Главное-то — в другом…
— И в чём же? — насупился я.
— Сам разбирайся, немаленький…
— Так о чём речь? — настаивал я, наливаясь густым румянцем. — Дело в благородной крови?
— Ты про ягоды, что ли? Ой, не смеши! — дико расхохоталась графиня.
Мне уже стало казаться, что она совсем не сердится, а просто шутит и развлекается так своеобразно.
— Ладно, — смиренно склонив голову, подыграл я. — А слуги у меня будут? Парочка симпатичных служанок не помешала бы… — и, реагируя на затянувшуюся паузу и ее насмешливый взгляд, с надеждой уточнил: — Одна и страшненькая?
Знатная дама тотчас залилась безудержным смехом, и взмахами рук указала мне убираться.
Я не понимая, как всё это воспринимать, быстро удалился.
Выйдя на улицу, решил, что лучше всего мне упрыгать отсюда да поскорее. Вот только ночи дождусь…
Здоровяк вынырнул из-за угла особняка и увязался за мной. Я от безделья и любопытства обошел весь городок, амбал не отставал и повсюду маячил за спиной.
Настроение вконец испортилось, и я не преминул зайти в увеселительное питейное заведение. Денег у меня не было, и я решил просто убить здесь время, разглядывая местную публику, если меня не выпрут, конечно. Но здоровяк подошел к хозяину, что-то шепнул ему на ухо, и мне тотчас принесли большой кувшин с каким-то пойлом за счет заведения.
