— Возвращайся к девочкам. Я сам управлюсь. Тут… немного работы.
Шут хотел кивнуть, но застыл, не в силах пошевелиться.
Дейра не стал ждать и направился к чернеющим на фоне рассветного неба фургонам. За ночь молодой акробат как будто постарел в два раза. Его походка была сутулой, а движения ничем не напоминали о прежней ловкости канатоходца.
"Так не бывает, — думал Шут, таращась на место гибели своей семьи. — Так ведь не бывает…"
— Иди к девочкам! — снова крикнул Дейра, обернувшись. В голосе его прозвучала незнакомая доселе Шуту жесткость. Но он все-таки ослушался. Вместо этого подошел ближе к старшему другу и осторожно взял его за плечо.
— Дей… Кто-нибудь еще остался жив? — глупая надежда никак не хотела уняться…
Акробат вздохнул. Опустил глаза, безмолвно качнув головой. Шут увидел, как из-под темных ресниц скатились по щеке две блестящих капли. Потом Дейра отвернулся, а Шут наконец и сам поглядел туда, где вчера стоял еще живой Виртуоз.
Лучше бы он этого не делал. Вид обугленных костей отозвался болезненным спазмом внутри, и Шут выпростал свой вчерашний ужин на горелую землю… Он согнулся сначала пополам, а потом и вовсе упал на колени, уткнулся лицом в черные останки травы и горько заплакал.
Дейра больше не понукал его — молча собирал все кости в один большой мешок, который сделал из своей рубахи. Сам Шут из всей одежды имел на себе только старые штаны чуть ниже колен — именно эта нехитрая одежонка была на нем, когда он проснулся ночью от крика… Ни обуви, ни реквизита, ни вещей — ничего не осталось. Шут думал об этом, лежа лицом в землю. В один миг они лишились и дома, и родителей, и будущего. Как жить дальше? Как жить, зная, что никогда больше голос Далы не разбудит утром, а вечером Виртуоз не разожжет костер, у которого собирались все артисты… Кто станет затягивать канаты и вытаскивать фургон из самой непролазной канавы? Норт всегда делал это с такой легкостью… А веселый смех братьев Шена и Руна — неужели теперь он останется только в памяти тех, кто уцелел?
Шут плакал горько, не пытаясь унять слезы, ибо боль, переполнявшая его душу, была слишком велика. В тот миг ему казалось, он никогда не сможет ни выплакать ее, ни пережить.
Подошел Дейра. Тронул Шута за плечо.
— Вставай. Раз не ушел, помоги мне отыскать, что цело осталось. Нам теперь любая мелочь — сокровище…
Шут поднялся, утирая мокрое лицо черными от сажи ладонями. После плача он еще долго вздрагивал. Совсем как в детстве…
Рыться в пепелище было все равно, что ковыряться в свежей ране. Когда среди обугленных головешек попадались уцелевшие предметы из стали, кости или камня, Шут всякий раз затыкал рот кулаком, боясь снова разрыдаться. Еще дважды его стошнило, второй раз это больше напоминало судороги, ибо желудок был давно уже пуст. А потом словно туманная пелена окутала Шута, и он почти перестал думать и даже дышать. Просто ходил неживой куклой, чьи оборванные нити запутались в пальцах богов… ходил и разгребал теплый еще, местами даже горячий пепел. Тогда-то и отыскал чудом уцелевший мячик Виртуоза, гребень Далы и еще несколько бесценных мелочей, которые много лет потом таскал в своем походном мешке, постепенно теряя одну за другой…
Разумеется, сундук, в котором Виртуоз хранил сбережения труппы, они не нашли. Не увидели и тех драгоценностей, которыми украшали себя погибшие артисты… Разбойники забрали свою добычу, бесследно канув в густые дебри леса.
Обратно возвращались, когда солнце уже перевалило за полдень. Дейра выглядел не намного лучше Шута — такой же перемазанный в саже и земле, голый по пояс, босой… с воспаленными глазами. Сколько ему было тогда, старшему акробату? Лет двадцать? Может чуть больше… Еще совсем юный, глубоко привязанный к своим родителям, которые так гордились единственным сыном… Разве знал он, что ему придется рыть могилу для самых близких людей… а вместо лопаты держать в руках обломок горелой доски от своего же фургона.
По дороге Дейра бормотал, мол, как сказать девочкам, что Далы с Виртуозом больше нет… Но когда они с Шутом добрались до места, там ждала новая беда — сестры пропали.
Долгие часы после этого были потрачены на поиски. Шут и его старший друг забыли о еде и отдыхе. Они искали весь остаток дня и всю ночь. Искали даже тогда, когда услышали глухой волчий вой…
А когда нашли… когда нашли, Дейра сел наземь и, закрыв лицо руками, глухо давился бессильными слезами. Потому что столько потерь даже для него было слишком.
Шут не плакал. У него просто что-то умерло внутри. Умерло еще на пепелище. И когда он увидел изодранный сапожок Вейки на темных от крови стеблях травы, то уже не отыскал в себе способности среагировать хоть как-нибудь.
Тогда ему казалось, хуже быть не может.
Но через несколько дней Дейра наступил на гадюку. И трех ночей не прошло, как боги забрали его к себе. Шут ничего не успел сделать — в глухой чаще, через которую они шли, не было деревень. Не было лекарей.
Как он вышел тогда к людям — Шут не помнил. После всех событий в лесу с его разумом творились странные вещи… Многие события всего своего детства он забыл на долгие годы. Ту ночь — помнил. Но помнил обрывками, которые были так страшны, что хотелось упрятать их подальше в сундук памяти… С годами эти образы не стали легче, но их словно подернуло густой серой паутиной.
Шут старался никогда не вытаскивать их на свет.
6
— Пат, очнись… Ну пожалуйста… — в голосе Элеи звучали слезы.
Шут со стоном открыл глаза.
— Все хорошо… — тут же сказал он, еще не понимая ничего, но страстно желая успокоить любимую. — Я в порядке…
В порядке… где уж там!
Разум его был полон страшными событиями прошлого. И лицо мокро от слез. Шут осторожно приподнялся на локтях, оглядываясь.
Нет! Только не это… Все та же комната. Все та же серая стена перед глазами. Он лежал на кровати, которая служила ему постелью последние несколько недель. Элея сидела подле него, а рядом спал Май. Им так и не удалось бежать.
Все напрасно…
— Патрик! — воскликнула принцесса, хватая его за плечи. — Что случилось?!
Он и сам не знал.
— Я… я попал в прошлое, — пробормотал Шут, проводя рукой по лицу. На ладони остались мокрые разводы. — В самое… самое ужасное прошлое… Не представляю, как это могло произойти.
На самом деле представлял. Догадался, пока вставал с постели и умывался холодной водой.
Волен.
Колдун что-то сделал. Каким-то образом заставил Шута позабыть обо всем, попросту выпасть и из реального мира, и из мира Силы. Вероятно, для магистра это был единственный способ остановить противника.
