Мореход содрогнулся от жалости и отвращения, его кулаки гневно сжались.
– Ужасно… – шепнула Рикали, отошла подальше от Рига и зажмурилась.
Риг продолжал всматриваться в лица. То и дело ему казалось, что он нашел брата Фионы, но всякий раз ошибался и, сдерживая спазмы в горле, шел дальше.
– Эйвен! – наконец окликнул он мужчину, на костлявые плечи которого были наброшены жалкие лохмотья, некогда бывшие плащом Соламнийского Рыцаря. Кожа узника была такой же серой, как каменные стены, тело покрывали нарывы и еще не до конца зажившие шрамы. Длинные рыжие волосы сбились в колтун, в них копошились насекомые, некогда безупречное лицо стало худым и измученным. Трудно было поверить, что когда-то этот человек был похож на Фиону. Если бы не буйные рыжие волосы, Риг ни за что бы не узнал его.
– Эйвен! – позвал мореход громче.
Человек с трудом поднял голову и тупо посмотрел на Рига. Потом в пустых глазах мелькнуло что-то похожее на осмысленность.
– Это брат Фионы, Эйвен, – сказал мореход Рикали. – Мы с Фионой назначили свадьбу на день ее рождения, и Эйвен тоже был приглашен. После этого похода он собирался приехать.
Сейчас от трупа рыцаря отличали только вялые движения. Он смотрел на Рига и полуэльфийку, но даже это, казалось, отнимало у него последние силы и причиняло невыносимую боль.
– Эйвен, ты меня видишь? Эйвен…
Внезапно соламниец попытался встать, отталкиваясь от пола исхудавшими руками и изо всех сил упираясь ногами в покрытые слизью камни. Наконец ему это удалось, и Эйвен, покачиваясь на нетвердых ногах, сделал несколько шаркающих шагов к мореходу. Его рот открылся, как будто рыцарь хотел что-то сказать, но из измученного горла вырвался только слабый хрип.
Риг рванулся вперед.
– Нет! – вскрикнул он – соламниец упал на колени, все еще не отводя от морехода глаз. – Эйвен, мы вытащим тебя отсюда, – произнес Мер-Крел. Он попытался поддержать рыцаря, но его рука прошла сквозь тело соламнийца: Риг забыл, что это лишь видение. – Держись и…
Эйвен сотрясался в приступах сухого кашля, бессильно прижимая руки к груди. Он еще мгновение смотрел на морехода, потом упал и вытянулся. Последний вздох сорвался с губ соламнийца, и жизнь покинула его.
– Во имя ушедших Богов… – сказал Риг тихо. – Эйвен умер…
Несколько минут он молча смотрел на мертвое тело, потом оглянулся в поисках полуэльфийки и увидел, что она заглядывала в другую камеру, что-то шепча о людях, эльфах, кендерах и гномах.
– Я думаю, там гном, – сказала она себе чуть громче, – Маленький мужчина с очень большим носом. – Рикали отстранилась и посмотрела на Рига, а потом на темницу, которая была иллюзией, но все же и чем-то большим. В ее глазах читался вопрос, надо ли им продолжать поиски.
Дамону, который опять вернулся к возвышению, стало любопытно, что происходит, и он тоже ступил в иллюзорный коридор. Грозный Волк оказался в дальнем его конце, мельком взглянул на ближайшую камеру и завернул за угол. Сила этой магии потрясла его. Она передавала даже отвратительный запах, хотя Дамон прекрасно знал, что продолжает оставаться в пещере, где в воздухе ощущается разве что затхлость, но видение было удивительно реалистичным.
За углом оказалась еще одна дверь, более узкая, чем остальные, сбитая из крепких досок, с крошечным оконцем в центре. Грозный Волк пригнулся и заглянул внутрь, кашляя от резких запахов. Внутри царил беспорядок. Дамон увидел деревянные лари, посуду с отбитыми краями, сложенную высоко на полках, какие-то металлические и костяные орудия, о назначении которых он мог только догадываться. Очевидно, это место использовалось как кладовая. На дальней стене висели цепи, большинство из которых проржавело от сырости и времени, но некоторые явно были недавно откованы. С потолка тоже свисали цепи, а также веревки и колючие кнуты.
Вытянув шею, чтобы заглянуть вбок, Грозный Волк обнаружил, что его лицо свободно проходит сквозь древесину, и тут же увидел обнаженного человека, сидящего к нему спиной. Тело человека было покрыто язвами, а длинные спутанные волосы падали на плечи, словно львиная грива. Он сидел прямо, казалось, даже гордо, но его кости, выделяющиеся с ужасной четкостью, напомнили Дамону трупы, на которых жрецы Такхизис учили лекарей оказывать помощь раненым рыцарям. Возле человека стояла медная кружка с мутной водой и валялись несколько заплесневелых корок хлеба.
Дамона удивило, почему человек не воспользовался какими-нибудь предметами, хранящимися в этой комнате, чтобы бежать. По крайней мере, на полках было достаточно острых предметов, с помощью которых можно было бы вскрыть не одну, а несколько таких дверей. Но когда человек повернулся, Грозный Волк все понял.
На его шее был железный ошейник, от которого к стене шла цепь настолько короткая, что человек не мог даже встать, не то, что дотянуться до какого-нибудь предмета, который бы смог помочь ему освободиться. Человек был молод – Дамон определил это по гладкой коже его изможденного лица и глубокой синеве глаз. И еще он явно был важной птицей.
На его руке чуть ниже плеча виднелась яркая, искусно выполненная татуировка – лапа синего дракона, сжимающая в когтях алое знамя. Дамон не стал подходить ближе, чтобы прочитать надпись на знамени. Ему это просто не понадобилось – Грозный Волк видел этот символ прежде. Он принадлежал одной известной в Таман Бусуке богатой семье, которая благодаря своей воинской славе и баснословному состоянию сумела вступить в Орден Рыцарей Тьмы. Следовательно, пленник был родом из Нераки и либо имел какие-то связи с Рыцарями Тьмы, либо сам был рыцарем. Условия, в которых он содержался, были относительно терпимыми, и это позволяло предположить, что Сабл надеется получить за пленника выкуп, а значит, горячая уверенность Фионы в то, что драконица согласится взять сокровища в обмен на плененных Соламнийских Рыцарей, не была беспочвенной.
Глаза молодого человека расширились, и он раскрыл рот, будто собираясь что-то сказать своему посетителю. Дамон сделал шаг назад и покинул камеру – у него не было никакого желания беседовать с видениями. Тем более что этот пленный вызвал у Грозного Волка не самые приятные воспоминания.
Дамон пошел дальше и завернул за следующий угол. Там было еще больше клеток. «Сколько же народу Сабл держит в своих темницах?» – подумал он. Быстро осмотревшись, он убедился, что среди узников больше всего было людей, которые, судя по их виду, провели здесь от нескольких часов до нескольких месяцев. Грозному Волку приходилось прежде бывать в темницах, где Рыцари Такхизис держали тех, кто был недоволен их властью. Он тоже внес в это свою лепту, но никогда не видел таких ужасных тюрем, как в этом видении. Страдания, причиняемые здесь пленникам, были невыносимы даже для него, бывшего Рыцаря Такхизис.
