— Но, — сказал Гарри, — но в прошлом году, вы сказали, что одному из нас придется убить другого…
— Гарри, Гарри, это только потому, что Вольдеморт совершил ужасную ошибку, и действовал, опираясь на слова Профессора Трелони! Если б Вольдеморт никогда не убивал твоего отца, получил бы ты такую ненасытную страсть ему отомстить? Конечно, нет! Если бы он не заставил твою маму умереть за тебя, дала бы она тебе такую магическую защиту, которую он бы не смог победить? Конечно, нет, Гарри! Разве ты не понимаешь? Вольдеморт сам создал себе своего злейшего врага, как и все тираны! Ты себе представляешь, сколько тиранов боятся людей, с которыми они борются? Все понимают, что однажды, среди всех их жертв найдется тот, кто восстанет против них и ответит на удар! Вольдеморт ничем от них не отличается! Он всегда искал того, с кем ему придется сразиться. Он услышал про пророчество и сразу приступил к действиям, а вышло так, что он не только выбрал человека, которому скорее всего суждено его прикончить, а и дал ему смертельное оружие!
— Но…
— Тебе важно это понять! — Дамблдор встал с кресла и начал ходить по комнате, его блестящая мантия колыхалась по ветру. Гарри никогда не видел его таким взволнованным. — Пробуя убить тебя, Вольдеморт сам выбрал того замечательного человека, который сидит сейчас передо мной, и дал ему все средства, чтоб себя прикончить! Это все ошибка Вольдеморта: и то, что ты мог читать его мысли, его амбиции, и то, что ты можешь даже понимать язык змей, на котором он раздает указания. Гарри, несмотря на твой привилегированный статус в мире Вольдеморта (который, кстати, был бы прекрасным подарком для любого их Пожирателей Смерти), тебя никогда не привлекали Темные Силы, никогда, даже на секунду, ты не хотел стать одним из наследников Вольдеморта!
— Конечно, нет! — негодовал Гарри, — Он убил моих родителей!
— Тебя защищает, короче говоря, твоя способность любить! — громко сказал Дамблдор. — Только эта защита может сработать против таких сил, как у Вольдеморта! И несмотря на все искушения, которые сваливались на тебя, несмотря на все проблемы, ты остаешься чист сердцем, так же чист, как ты и был в одиннадцать, когда ты смотрел в зеркало, которое отражало желание твоего сердца. Это был единственный путь победить Лорда Вольдеморта, а не богатства или бессмертие. Гарри, ты себе представляешь, как мало магов смогли бы увидеть то, что ты увидел в том зеркале? Вольдеморту следовало бы знать, с кем он имеет дело, но он не знал!
Но он знает сейчас. Ты вник в мысли Лорда Вольдеморта без травмы для себя, но он не может овладеть тобой, не выдержав смертельную боль, как он узнал в Министерстве. Я действительно думаю, что теперь он понимает почему, Гарри, но тогда он так торопился увековечить свою душу, что даже не задумывался о той несравненной силе нетронутой и целой души.
— Но Сер, — Гарри пытался навести хоть какие-то аргументы, — это все сводится к одному, не так ли? Я должен попробовать и убить его, или…
— Должен? — сказал Дамблдор. — Конечно, ты должен! Но не только из-за пророчества, а потому что ты, сам, никогда не успокоишься, пока не попробуешь! Мы оба это знаем. Подумай, на секунду, что ты никогда не слышал про пророчество! Что бы ты сейчас думал о Вольдеморте, скажи?
Гарри смотрел, как Дамблдор ходит вокруг него, и думал. Он подумал про свою маму, своего папу и Сириуса. Он подумал про Седрика Диггори. Он подумал про все те ужасные деяния, которые совершил Лорд Вольдеморт. Огонь загорелся в его груди
— Я бы хотел его прикончить, — тихо сказал Гарри. — Я бы хотел это сделать
— Конечно! — закричал Дамблдор, — Вот видишь, пророчество не означает, что ты должен что-то делать! Но пророчество сделало так, что Вольдеморт отметил тебя, как равного себе…Другими словами, ты можешь выбирать, ты можешь даже и не верить пророчеству! Но Вольдеморт все еще верит ему. Он будет за тобой охотится…и конечно, становится ясно, что…
— Это все закончится, когда один из нас убьет другого, — закончил Гарри
— Да.
Он наконец понял, что Дамблдор пытался ему сказать. Это можно сравнить с тем, когда тебя тащат силой на арену, чтобы ты сразился насмерть, и когда ты идешь на арену с высоко поднятой головой. Некоторые люди, возможно, скажут, что выбор небольшой, но Дамблдор знал — как и я, с гордостью подумал Гарри, и как его родители, что в мире все отлично друг от друга.
Уставший, но довольный своей ночной работой, Гарри рассказал Рону и Гермионе все события на следующее утро на уроке Чар (сначала напустив заклятие Муффиато на тех, кто сидел рядом). На обоих произвело впечатление то, как он выудил память из Слизнерога, но они были явно напуганы рассказом про Хоркруксы Вольдеморта и про обещание Дамблдора взять его с собой, когда тот найдет еще один.
— Ого, — сказал Рон, когда он, наконец, рассказал им все, Рон явно неосознанно размахивал своей палочкой в сторону потолка, не обращая ни малейшего внимания на то, что он делает. — Ого. То есть ты пойдешь с Дамблдором…и попробуешь уничтожить…ого…
— Рон, уже снег из-за тебя пошел, — терпеливо сказала Гермиона, взяв его за запястье и отведя его палочку в сторону от потолка, с которого уже начали сыпаться большие белые снежинки. Лаванда Браун, как отметил Гарри, уставилась на Гермиону с соседнего столика красными глазами, и Гермиона тут же отпустила руку Рона.
— Ах, да, — Рон удивленно посмотрел на свои плечи. — Извини, такое впечатление, что у нас у всех просто жуткая перхоть…
Он смахнул несколько фальшивых снежинок с плеча Гермионы. Лаванда расплакалась. Рон почувствовал себя чрезвычайно виноватым и отвернулся от нее.
— Мы разошлись, — кончиками губ промолвил он Гарри. — Прошлой ночью. Когда она увидела, как я иду со спальни вместе с Гермионой…Конечно, она не могла тебя увидеть, поэтому она думала, что там были только мы вдвоем.
— Ах, — сказал Гарри. — Ну, ты же не сильно огорчен, что все закончилось, не так ли?
— Нет, — признался Рон. — Конечно, было не очень приятно слушать ее крики, но по крайней мере, не мне пришлось это закончить.
— Боягуз, — сказала Гермиона слегка радостно. — Это была не очень хорошая ночь для романтики. Джинни и Дин тоже разошлись, Гарри.
Гарри подумал, что пока она ему это говорила, в ее глазах промелькнул понимающий взгляд, но она никак не могла догадаться, что все его внутренности уже танцевали гопака. Держа свое лицо неподвижным, а голос насколько равнодушным, насколько мог, он спросил: «Как это случилось?»
— А что-то действительно глупое…она сказала, что он всегда пытался помочь ей влезь в дыру в портрете, как будто она не может это сделать сама…но у них не все ладилось уже довольно долго.
