Если до этого капитан был готов рвать и метать, теперь же смотрит на нас без злости.
– Вы пятеро остаетесь здесь. Большая волна всех примирит. Остальные десантники сейчас же отправляйтесь с колонной обратно.
Остаемся?!
Я готов закричать от радости.
Однако лейтенант Верещагин после слов капитана почему‑то меняется в лице.
– Господин капитан, у меня прямые указания доставить всех новобранцев в крепость.
– Так доставляйте, кроме этих пятерых.
– Я не возражаю, оставляйте четырех, но вот его нужно обязательно вывезти, – указывая на меня, продолжает настаивать лейтенант.
Капитан бросает на меня недоуменный взгляд, после снова на лейтенанта.
– Это еще почему?
– Обстоятельства, – пожимает плечами лейтенант, не зная или не решаясь сказать что‑то иное.
– А у меня свои обстоятельства. Драка у дотов перед Большой волной – серьезнейший проступок! Спущу на тормоза и что скажут остальные? Отправлю на гауптвахту и какой от этого толк? Я всегда чувствую характер. А у них он есть. Так что все пятеро остаются здесь. Пусть здесь ответят за свой проступок.
– Но…
– И без «но»!
– Вы понимаете, я без него не могу отсюда уехать. Я за него головой отвечаю! – вдруг взрывается Верещагин, чем приводит в удивление присутствующих.
Капитан снова бросает на меня недоуменный взгляд.
– Если сможете внятно объяснить с каких это пор лейтенант головой отвечает за рядового, я его отпущу.
– Ну, скажем так, я обещал его родственникам.
– Офицер дал слово родственникам рядового… Ну‑ну… Кирилл, честно, я не возражаю. Хотите отвечать за кого‑то, отвечайте. Можете оставаться здесь с нами и отвечать за него дальше. Я буду только рад компании еще одного офицера.
Глава 16
Всех участников драки капитан напряг работать. Длинного и квадратообразного он направил приводить в порядок отдельную офицерскую комнату, а нас заставил собирать для всех в расположении те самые железные двухъярусные кровати, которые мы только что разгружали.
Эмили и Ева были в курсе кто я. Поэтому не удивились, почему лейтенант так настойчиво пытался меня увезти с дотов. Рома и Семён догадывались о моей некой особенности, но не особо напрягались по этому поводу, здраво рассудив, что если я действительно бы принадлежал к высокородным, то не пошел утраиваться по контракту. Теперь же оба пребывали в недоумении, хотели пристать с расспросами, но пока сдерживались из‑за присутствия с нами лейтенанта.
Сам же лейтенант Верещагин пребывал в нереально раздраженном состоянии. Сначала ходил взад‑вперед, после, как только мы собрали первые кровати, он расстелил матрас и, улегшись, спустя немного успокоился.
Закончив собирать кровати с левой стороны, предназначавшиеся для гражданских, мы перешли на правую сторону. К этому времени Верещагин выглядел вполне спокойным, посему я решился к нему обратиться.
Раз он работал или принадлежал клану Вагаевых, учитывая небольшую разницу в возрасте, я мог обратиться на «ты». В то же время он как бы являлся сейчас моим непосредственным начальником. Посему я все‑таки остановился на обращении – «вы».
– Да не расстраивайтесь вы так. Все равно же нас на несколько дней отправили на доты. Зато у меня появится шанс взять вторую способность, – подойдя, начал я разговор.
– Вагаев, ты совсем дурак? Брать вторую способность тебе нужно было на Игле, а не здесь. Черт, откуда только берутся такие дебилы! – к моему изумлению, зло выпалил Верещагин.
– Слышь, ты бы полегче выражался.
– Чего ты сказал? – лейтенант вскочил с кровати и встал впритык ко мне. – Рядовой, ты ничего не попутал? Я твой офицер! А то что меня ПОПРОСИЛИ присмотреть за тобой, ничего не значит. Еще не хватало, чтобы мне кто‑то указывал. Вперед собирать кровати. Через полчаса все должны быть собрано, на каждой кровати разложены матрацы и комплекты постельного белья. Не будет выполнено, начнете у меня умирать на отжиманиях. Выполнять!
– Так точно, – процедил я едва сквозь зубы
Все‑таки не совсем Вагаевский. Ошибся. Наняли какого‑то урода. И вряд ли сказали кем является тот, за кем нужно присматривать. Другого объяснения его дерзости я не находил.
На этом Верещагин покинул расположение, а ребята потребовали от меня объяснений.
– Что объяснять? – пожал я плечами. – Вы же сами слышали, его попросили приглядеть за мной. Вот и все.
В этот момент, к нашему удивлению, в расположение с потерянным видом вошел Синицын.
– А ты‑то откуда взялся?
– Не, ну как будто я знал… Я сидел там внизу, на складе с боеприпасами. Думал, там наверху заминка. Жду‑жду. Потом поднялся наверх, а все уже уехали. Капитан Рогозин еще наорал на меня. Но я же не знал, что все уехали!
Мы разразились хохотом.
– Хорош завирать. Ладно бы кто‑то другой лоханулся, но от тебя – в жизнь не поверю, – смеясь, точно подметил Рома.
– Да нет же, я точно ничего не знал, – продолжал отыгрывать свою роль Санька.
– Давай помогай собирать кровать, – показал я на лежащие на полу заготовки. – Тут можешь расслабиться. Никто тебя офицерам не сдаст.
Синицын так и не признался, продолжать настаивать на своем. Зато вшестером мы закончили работу минут за двадцать. И вовсе не из‑за лейтенанта. Капитан изначально распорядился, как только мы закончим, сможем встать вместе со спецназом на охране периметра дотов. Нам хотелось застать появление первых тварей, ну и заодно, конечно же, поучаствовать в первом бое с ними.
Выходя на улицу, стало понятно, мы зря спешили. Хмурость, длившаяся с утра, разразилась дождем. Наши вещи так и остались лежать все в той же куче, теперь, конечно существенно похудевшей. Броники, оружие и подшлемники намокли. Пришлось одевать все на себя в сыром виде.
Встретивший нас лейтенант Верещагин дал команду выдвигаться в более безопасную западную сторону и включить динамики, установленные в касках. Спецназовцам же дали команду сместиться. Теперь две их группы по пять человек встало с восточной стороны, откуда должны появиться твари и по одной с южной и северной стороны.
Никакой техники уже не было. Даже стоявшие по сторонам четыре танка исчезли. Мы могли рассчитывать лишь на помощь двух пушек, установленных на башнях. Остальные орудия пока еще не устанавливались.
Рабочие заканчивали установку последней мачты и вели какие‑то завершающие штрихи на двух башнях. Насколько понял, на этом внешние работы должны были завершиться и рабочие с инженерами переместиться внутрь, где их ждало еще масса всего.
Дождь в зоне Тьмы – это всегда хорошо. Он сбивал скверну, твари отступают и поэтому считался временем затишья.
Едва мы дошли до места, указанного нам лейтенантом, дождь пошел на убыль. Сквозь серые тучи проступило солнце. Это означало, что скоро все начнется.
Северный ветер продолжал дуть, унося темные тучи куда‑то на юго‑запад, небо только начало становиться голубым и снова потемнело. В воздухе появились черные хлопья, похожие на снежинки.
– Видали, что делается? Сейчас вуаль попрет. Тьма всегда забирает свое разом, – подставляя скверне ладонь, со знанием вопроса многозначительно произнес Синицын.
– Что значит вуаль? – спросил я.
– Вуаль, простыни, ошметки – так называют, когда в небе летают куски скверны.
– Херово, – выронил Рома, потому как именно это оно и означало. Подобные куски в воздухе показывали наивысшую концентрацию скверны и как следствие, наличие самых больших и опасных тварей.
– Зато комарья не будет, – Санька с размаха вмазал себя по щеке и тем убил впившееся в кожу насекомое. – Когда появляются твари, они исчезают.
Прошло не больше получаса и появилась упомянутая Синицыным вуаль. По воздуху полетели скопления скверны, похожие на тонкое тканевое полотно. Порывами ветра они разрывались, снова соединялись в длинные причудливые формы, растянутые порой на десятки метров. К этому времени солнце окончательно исчезло, все стало темным, пасмурным, как если бы небо готовилось разразиться новыми осадками.
