на их безопасность. Например, – многозначительно добавила она, отвечая на непонимающие взгляды вокруг, – она перестанет пускать нас в столовую. Или отключит воду в душевых. Или, если в школу проберется еще один чреворот, она снимет защиту и направит его прямо к нашим спальням.
К тому моменту до всех дошло. Не знаю, что было бы лучше – моя ложь или то, что сама школа заставила учеников взяться за дело, но я испытала огромное облегчение оттого, что они согласились. Я могла не думать о том, что придется обманом подводить их к этому решению. Это было справедливо – по меркам школьного кошмара, разумеется: если нам бы позволили выйти из выпускного зала живыми, при условии, что мы будем ходить грязными три месяца и есть только то, что удастся выпросить или выменять у других, мы немедленно бы согласились. Отъесться можно и дома.
– Ну ладно, – сказала Аадхья. – Это все потому, что очистительный механизм сработал. Значит, надо сделать так, чтоб он не ломался.
Мы слегка приободрились, но тут Элфи вполголоса произнес:
– О черт, – и добавил: – Нет. Очистительный механизм нельзя поддерживать в рабочем состоянии вечно. Его можно починить… и снова починить. Четыре года – абсолютный максимум. Потом до него доберутся агглы.
– Агглы? – переспросила Аадхья.
Все мы считаем агглов, скорее, развлечением, чем злыднями. Им тоже нужна мана, и они не умеют вырабатывать ее сами, но агглы никогда никому не вредят. Они просто ползают по школе – очень медленно, – подбирают кусочки насыщенных маной артефактов, которые оказались никому не нужны, и приклеивают их на панцирь. Мы бы только порадовались, обнаружив взрослую особь, которая лет десять собирала фрагменты артефактов и остатки алхимических ингредиентов. Потому-то агглов и не встретишь на учебных этажах, разве что крошечных личинок. Зато в выпускном зале обитают целые колонии агглов, вроде той компании, что я видела. Они прячутся, ожидая конца выпуска, а когда остальные злыдни наедятся и разойдутся, они вылезают и собирают все, что уронили ученики, которым не удалось выбраться.
Элфи провел рукой по лицу.
– Они пролезают через обшивку и грызут механизм, вот он и ломается.
– Не понимаю, – сказала Аадхья. Несомненно, другие мастера тоже были озадачены. – Почему нельзя поставить защиту? Это же просто агглы!
– Именно поэтому, – буркнул Элфи. – Смертоносное пламя… ну, это, в общем, некая сущность, пожирающая ману, которую не производит сама. Если хочешь призвать смертоносное пламя и куда-то его отправить, нельзя защитить артефакт, с помощью которого ты его призываешь, от созданий, питающихся маной. Нужно установить защиту от темных чар. Но агглы… не вполне злыдни. Они никогда не забирают ману силой. Они просто жрут то, что валяется рядом. Рано или поздно они проделают дыру, заберутся внутрь и будут грызть механизм, пока он не развалится. У лондонского анклава есть лаборатория, а при ней питомник агглов, за которыми уже целый век наблюдают, ища способы отвадить их от очистного механизма. Если бы это удалось, мы бы ничего не пожалели, чтобы послать сюда механиков и все исправить раз и навсегда. Но ничего другого мы до сих пор не придумали, кроме как обернуть всю конструкцию оловянной фольгой – агглам она так нравится, что они съедают ее без остатка, прежде чем приняться за механизм. Хватает примерно на четыре года.
Когда он договорил, некоторое время мы тупо стояли вокруг. У нас в головах так прочно засела мысль о починке очистительного механизма, что даже после объяснения Элфи, по крайней мере, пять человек открыли рты, чтобы предложить еще один способ. Они произнесли: «А если…» и поняли, что, каким бы хитроумным ни было их средство, лучшие умы Лондона за минувшие сто лет наверняка уже к нему прибегли.
– Давайте просто чинить эту штуку каждый год, – предложил один из знакомых Аадхьи, парень из Атланты, первым рискнувший ступить на зыбкую почву. – После Нового года, когда зал полностью очищен, туда будет спускаться бригада… – он все больше вдохновлялся. – Сделаем, как в прошлом году. Кто согласится на ремонт, получит место в любом анклаве по своему выбору. Правильно? Желающие найдутся.
Он был абсолютно прав – какие-нибудь отчаявшиеся бедолаги соглашались бы на это год за годом, ценой собственных жизней поддерживая механизм в рабочем состоянии, пока в один прекрасный момент бригада, спустившись, не обнаружила бы, что – сюрприз! – механизм успел сломаться и внизу ждет толпа голодных злыдней. Я уже собиралась испустить протестующий вопль, но Элфи и сам покачал головой – с явным раздражением.
– И об этом тоже думали. Ставили охрану, посылали бригаду механиков каждый месяц и так далее. Проблему с агглами, положим, это решит. Но никакой платы не хватит, когда в школу явится новый чреворот, причем очень скоро. Обычно каждый год пролезает хотя бы один – они текучие, от них трудней всего защититься. Они встанут лагерем в зале. Терпение и Стойкость вообще-то защищали нас. Они пожирали конкурентов.
Все лица превратились в маски смертельного ужаса. Я мысленно содрогнулась и попыталась внушить себе, что до выпуска осталось совсем немного, и вряд ли за это время в школе успеет появиться новый чреворот.
– Может, вырастим злыдней, которые будут питаться агглами? – выпалил какой-то бодрый парнишка – я даже не увидела кто. Он сразу спрятался, потому что все разом к нему повернулись.
Выращивание злыдней – популярное занятие малефицеров, и заканчивается оно всегда примерно одинаково – различается только количество воплей и крови. Если заняться этим с благими намерениями, будет хуже, а не лучше.
– Давайте построим артефакт для починки, – предложил кто-то – и это предложение тоже отвергли, поскольку другие злыдни охотно съели бы механизм, питающийся агглами. К тому же никому не хотелось случайно создать чудовище, которое вечно бродило бы по школе, пожирая учеников.
Но, во всяком случае, идеи не иссякли, и толпа в читальном зале постепенно распалась на небольшие кучки, сообразно предпочитаемым языкам. Ребята начали спорить, обсуждать, предлагать. Они пытались помочь. Ну и что, что все планы были бесполезны? Мы буквально только что взялись за дело.
Аадхья подошла ко мне, обвила рукой за талию и негромко произнесла:
– Ты быстро учишься.
Голос у нее слегка дрожал; взглянув на подругу, я увидела, что глаза у Аадхьи влажно блестят. И тогда я крепко ее обняла.
Я начала тревожиться, после того как прошла целая неделя, но ни одного полезного плана не возникло. Мы включили в мозговой штурм всю школу, но столько народу приходило в читальный зал, чтобы предложить ежегодную починку механизма в тот или иной произвольный день в году, что во вторник
