мы уже хором кричали: «Чреворот!» – прежде чем человек успевал договорить первую фразу до конца. Все эти умники, надо заметить, были членами анклавов.
Какой-то старшеклассник предложил нам остаться в школе еще на год, чтобы охранять других. Он назвал это «платой вперед», и мы ощутили прелесть новизны: буквально все присутствовавшие в комнате выпускники огромным усилием воли подавили желание сказать ему «засунь свою идею в задницу». Лизель с раздражением поинтересовалась:
– А где мы будем спать в течение года? И что будем есть?
Парень задумался и сказал, что мы можем вернуться в школу перед следующим выпуском. Но на это даже отвечать не стоило – никто и никогда не вызвался бы добровольно вернуться в Шоломанчу и не вернулся бы. За исключением одного невероятно тупого исключения, но оно не считается.
Для разнообразия одна бледная и растрепанная младшеклассница заявила, что все могут выпуститься вместе с нами. Наверно, она просто больше не могла выносить школу и хотела вернуться домой, к маме. Неудивительно. Правда, тогда она осталась бы без всякой защиты и убежища. Через пару месяцев девочку постигла бы участь девяноста пяти процентов детей, которым не посчастливилось попасть в школу: ее сожрал бы во внешнем мире какой-нибудь злыдень. Мы сказали ей: «Спасибо, а теперь иди, иди» – и больше не стали над этим задумываться.
Но вечером, выходя из столовой, я увидела, как она стоит, ссутулившись, в очереди младшеклассников, совсем одна. Повинуясь какому-то импульсу, я остановилась возле Сударат, которая тоже стояла в очереди одна, чуть дальше, и сказала:
– Иди сюда. Тут есть человек, который займет тебе место.
Сударат неуверенно пошла за мной, и я подвела ее к бледной девочке – она была американка, кажется из Канзаса, ну или из какого-то другого штата, о которых никогда не упоминают в новостях и где нет анклавов. Короче говоря, ее не волновало случившееся в Бангкоке.
– Ну, как тебя зовут? – спросила я, и девочка осторожно ответила: «Ли», таким тоном, как будто не особенно и хотела разговаривать.
– А это Сударат, она жила в бангкокском анклаве, пока он не накрылся. Тебя зовут Ли, и тебе так скверно в школе, что ты готова рискнуть и вернуться домой. Вот и познакомились.
Зачем скрывать худшее?
– Сядьте вместе и попробуйте поладить. В одиночку лучше не есть.
Я поскорей отошла, предоставив им продолжать знакомство, так что никто, включая меня, не успел задуматься, какого черта я творю. Всего неделю назад мне бы это в голову не пришло. Я даже представить не могла, что буду знакомить двух малолеток – как не могла представить, чтобы они согласились. Выпускница, которая сводит двух младшеклассниц – с какой стати? Должен быть какой-то скрытый интерес; они бы его сами выдумали, даже если бы я ничего такого не имела в виду, и с тех пор активно избегали бы друг друга.
Может быть, ничего не получится. Сударат не без оснований держалась настороженно, а про девочку из Канзаса я не знала ничего, кроме того, что она была несчастна, как я сама когда-то, а это уже о чем-то говорило. Возможно, она тоже обладала немыслимо огромной темной силой – ну или просто была такой противной, что все ее заслуженно избегали. Я немедленно вспомнила милую старую Филиппу Уокс из коммуны, которая вряд ли стала добрее, после того как я поступила в школу, хотя она частенько намекала, что все дело во мне. А может, Ли из Канзаса была просто неудачницей – застенчивой, не умеющей заводить друзей и не имеющей перспектив, так что никто и не желал с ней дружить. Она точно не была малефицером, потому что малефицер не стремился бы так отчаянно вырваться отсюда.
В любом случае Сударат могла сама решить, стоит ли и дальше поддерживать знакомство. По крайней мере, хоть кто-то не относился к бедняжке с подозрением и не испытывал колебаний по поводу того, стоит ли с ней дружить, раз к Сударат с подозрением относились другие. И мне не казалась такой уж немыслимой попытка помочь двум одиночкам, потому что теперь в Шоломанче такое вполне могло произойти.
Если, конечно, они действительно просидят рядом хотя бы одну трапезу. Это был бы самый впечатляющий успех за целую неделю.
Нам принесли еще несколько очаровательных предложений вывести новую породу злыдней, и некоторые ребята даже продумали конкретные детали. Одному парню-алхимику хватило наглости сообщить Лю, что он мог бы взять наших мышей, зачаровать их и поселить в трубах Шоломанчи – пусть себе размножаются и пожирают личинки агглов. Лю не из тех, кто легко злится, но в ту минуту она пришла в такое бешенство, что Моя Прелесть разбудила меня и заставила сбегать к ней в комнату. На пороге я столкнулась с незадачливым алхимиком, который еще ускорил шаг, когда увидел меня с Моей Прелестью, которая выглядывала из кармашка на груди и шевелила усами.
Были и идеи получше, например установить какой-нибудь смертоносный механизм в технологическом пространстве под полом мастерской и использовать его для прицельного поражения злыдней в выпускном зале. Проблема заключалась в том, что, если ты устанавливаешь нечто подобное за пределами выпускного зала, придется затем приоткрыть мощные защитные заклинания, которые удерживают злыдней в зале и не пускают их на учебные и жилые ярусы.
В следующую субботу мы сидели в библиотеке мрачные. Полоса препятствий сделалась невероятно скучной: вместо того чтобы всеми силами нам мешать, она внезапно стала такой легкой, что ее могли преодолеть даже новички. Так что теперь они тренировались вместо нас. Школа и впрямь начала хаотически выживать выпускников из столовой; единственным способом туда попасть было дать нечто полезное младшим. Какую-нибудь мелочь, вроде запасных носков или карандашей, однако намек все поняли. И, конечно, большинство выпускников делилось разными вещами с ребятами из анклавов, не получая в обмен ничего, кроме обещания замолвить за них словечко после выпуска.
– Все варианты по-прежнему касаются починки очистного механизма, – сказала Юянь, раскладывая на столе бумаги.
Она взялась за это, потому что свободно владела многими языками и потому что, в отличие от Лизель, не травмировала людей своими высказываниями. Поэтому, когда Юянь попросила записать все варианты и сдать ей, мы получили целую кипу.
– Я думаю, нужно признать, что возиться с очисткой – это неудачный путь. Нужно что-то другое.
– Да, да, мы пытаемся, – мрачно отозвалась Аадхья. Она всю неделю провела в мастерской с Цзы-Сюанем и другими лучшими мастерами, стараясь что-нибудь придумать. – Мы пробовали проложить нечто вроде туннеля к воротам… этакий коридор безопасности. Но…
Аадхья покачала головой. Не
