— Да ему по пути, — объяснила Лара. — Он сюда за литьем ездил, вот я и подумала…
Зимину не хотелось вступать в разборки, и он решил, что потерпит дядю Васю некоторое время. В конце концов, дядя Вася — как раз в тему, ну вот всей этой жизни. В которой ты хотел прыгать с парашютом, нырять к Барьерному рифу и гнать на «Харлее» через Оклахому, и в которой ты выбираешь дачу, клеишь обои и беседуешь с дядей Васей о дизайне ульев.
— А сколько до дома? — спросил он.
— Шесть часов примерно. На поезде дольше, там ночью почти четыре часа ждать надо…
— Ладно, поехали, — Зимин поморщился. Они подошли к машине.
Лара устроилась на переднем сиденье, Зимин перебрался на заднее.
— Привет, Салтыков–Щедрин, — хмыкнул дядя Вася. — Правда, что ли, — тебя молнией долбануло?
Зимин промолчал.
— Да ты и так долбанутый был, теперь совсем плохой станешь, — сказал дядя Вася и стал запускать мотор.
Зимин отметил с удовольствием, что мотор запускается плохо, едва–едва, и сказал:
Да, жаль, что программу утилизации отменили. Дядя Вася скрежетнул зубами, и двигатель все таки запустился. Машина тронулась тяжело, Зимин услышал, как Фохотнули в багажнике колосники и прочие скобяные изделия. «Жигуль» затрясся по гравийке. Зимин постарался. Расположиться чуть наискосок, но заднее сиденье оказалось заполнено комплектами постельного белья и войлоковыми буденовками для бани. Зимин скособочился и подумал, что в ткани бытия зияют явные прорехи — вот совсем недавно он встретил в лесу дракона — и вот почти безо всякого перехода он едет в ржавом автомобиле с дядей Васей.
Впрочем, возможно, это его на самом деле ударила молния. И на самом деле он лежит где нибудь в больнице в состоянии перманентной комы. Или вообще, может быть, его убили еще тогда, в детстве, и теперь длится, и длится, и длится, и длится этот причудливый и мучительный морок, который он воспринимает как жизнь, а на самом деле это вовсе не жизнь, Кокосов прав. С чего он, Зимин, решил, что вот это жизнь? Дядя Вася.
Лара обернулась и посмотрела на него, и улыбнулась. И Зимин подумал, что, наверное, все таки жизнь, точно, жизнь, определенно, жизнь.
Дядя Вася закурил очередную папиросу и сообщил:
— У нас на заводе один мордвин работал, он любил в дождь купаться. Так его молнией прямо в реке убило, водолазы потом три дня искали. Но не нашли. Потом только нашли, через год, его в водосброс засосало, он там до половины сгнил.
Лара улыбалась. Зимин терпел. Дядя Вася рулил и продолжал воспоминания:
— А вот еще один мужик возле телевизора сидел во время грозы, так его через розетку молнией дернуло. Он оглох и стал сапожником. А до этого главным инженером был. Жена от него, кстати, сбежала.
Зимину очень хотелось обо что нибудь сильно стукнуться головой. Сильно. И покричать еще. Наверное, если бы он был один, он бы поорал. Но перед дядей Васей не хотелось.
— У моей сестры был первый муж, он в грозу в стогу уснул, так ему уши сожгло. А потом ему и пальцы отрезали, они у него неметь стали…
Зимин прикусил язык. Чтобы было больно. Чтобы пере' крыть дядю Васю.
Плохо, плохо было, непролазно. Как на поводке. И бежать некуда.
— …И потом ему их и отрезали. А потом ему и руки тоже отрезали, самоваром стал.
Они медленно ехали, дядя Вася берег машину и объезжал колдобины, погода продолжала ухудшаться, над горизонтом висела туча, выделявшаяся чернотой даже на фоне общей пасмурности. Зимин вдруг перехотел возвращаться домой. Вот просто так взять и вернуться домой после всего, что произошло, было нельзя, невозможно, надо было как то по–другому…
Но он все равно возвращался.
Начался дождь. Просто раз и со всех сторон, по дороге побежали ручьи, дядя Вася сосредоточился на управлении и про молнии перестал рассказывать. У дяди Васи дворники работали через раз, а потом заглохли вовсе, для того чтобы протереть лобовое стекло, ему приходилось вылезать на улицу, возвращался он мокрый и злой.
Зимину это нравилось, и теперь уже он рассказывал про то, что смертность среди владельцев отечественных авто гораздо выше, чем среди водителей иномарок, кроме того, поклонники отечественного автопрома страдают слабоумием и недержанием в четыре раз чаще прочих автолюбителей.
Дядя Вася скрипел зубами. Зимин радовался.
— Циклон, говорят, еще на месяц застрял, — сказала Лара. — В прошлом году тепло было, в этом дожди, льют, льют… И грозы.
— Это из за МКС, — злобно объяснил дядя Вася. — Они там климатическое оружие испытывают, все огурцы в этом году желтые, две банки даже не засолил.
Дядя Вася стал ругать космонавтов и правительство, и цены на лекарства, ехали. Они ехали, а за окнами был лес, дорогу расширяли несколько лет назад, лес вокруг вырубили, и теперь он лежал вдоль асфальта большими кучами, точно кто то припас по сторонам дороги сушняка для огромных костров. Зимин представил, что если прийти сюда ночью и зажечь все эти кучи, то сверху дорога будет казаться взлетной полосой. Или посадочной полосой. Для НЛО. Они обязательно вернутся.
— Мать твоя, Лариска, на даче пластается, — сказал дядя Вася с вызовом. Картошку выкопать некому, а вы тут развлекаетесь…
— Говорят, у всех дачников повышенное содержание мочевой кислоты, — сообщил Зимин. — А это до добра не доводит. Инфаркт миокарда — и все, в красивый деревянный ящик с резными узорами.
— Это я, значит, в ящик? — начал заводиться дядя Вася. — Я, значит, в ящик, а вы, господа литераторы…
— Кинотеатр вот сгорел, — громко вздохнула Лара. — Такие дела. В одночасье!
— Какой? — напрягся Зимин.
— «Краков». Как раз во время утреннего сеанса…
Зимин понял, что еще сильнее не хочет возвращаться,
Надо было сказать, что болит голова, и остаться в больничной палате. В городе явно опасно. Почему он не может дозвониться ни отцу, ни Евсееву…
— Кто то курил в зале и заснул, вот и занялось, — объяснила Лара. — Потушить не успели, старый кинотеатр, сгорело все. Хорошо хоть никто не погиб…
— Фильм какой был? — спросил Зимин.
— Откуда я знаю? Какие там фильмы по утрам идут… Документальные, кажется…
— Там мой фильм шел в это время, — сказал Зимин.
Машина влетела в ухаб. Всплеснулась грязь, залила все стекла и почему то потекла с потолка. Запахло бензином, двигатель зарычал.
Дядя Вася ругнулся.
— Паропанк нынче в моде, — сказал Зимин, он хотел пошутить злее, но не получилось.
Дядя Вася добавил газа и из ухаба вырвался, однако этот маневр сместил что то в геометрии корпуса, и грязь с крыши стала попадать в салон, в частности на Зимина, но сильно хуже не стало.
