— На нем какой-то кожаный пояс,— услышал киммериец хриплый голос молодого, в котором на этот раз, кроме вполне естественного удивления, послышалась настороженность.
— Значит, это зверь Рогазы.— И не подумав сдвинуться с места, все так же равнодушно отозвался Борк.— Оставь его в покое, приятель, если, конечно, не желаешь спуститься со стены, но не на ту равнину, где много вина и девочек, а на Серую.
Он хрипло расхохотался, весьма довольный своей шуткой, но молодой не обратил на его слова никакого внимания. Что-то, видно, не давало ему покоя, и он двинулся вперед, желая получить на свои вопросы немедленные ответы.
Конан прижался к стене, вытравил свободный конец веревки и отвел руку для броска. Наконец шаги замерли, но по их звуку киммериец понял, что охранник не дошел пары шагов до хвоста вархана. «Значит, веревку он не видит»,— подумал северянин и присел на своей зыбкой опоре. Что ж, если любопытный сейчас решит выглянуть за кромку стены, Конан знал, что ему делать…
В тот миг, когда голова в бронзовом шлеме показалась над краем парапета, киммериец резко выпрямился и, накинув петлю на шею стражника, повис на ней.
Петля мгновенно затянулась, здоровенный детина навалился грудью на камень, и лицо его свесилось над краем стены. Выпученными, быстро наливающимися кровью глазами он, словно чему-то, удивляясь, уставился в лицо варвара. Впрочем, Борку со стороны тоже показалось, что его молодой напарник увидел внизу нечто интересное.
— Эй, парень! Ты что там увидел?! — услышал киммериец голос Борка, а вслед за тем раздались тяжелые шаги.
Борк оказался осторожнее, а может быть, просто опытнее своего товарища. Впрочем, это и неудивительно: уж больно долго и слишком сосредоточенно напарник его рассматривал происходящее внизу. Правда, на взгляд Борка, вообще не надо было подходить к огромному ящеру, который наверняка сбежал из подвалов Рогазы. Именно поэтому он не спешил поднимать тревогу, справедливо рассудив, что парень сам напросился на неприятности.
Сам он, хоть и прожил более долгую, чем напарник, жизнь, на тот свет не торопился. На Серых Равнинах ждать его было некому, а потому он осторожно, держась поодаль, обогнул ящера и зашел спереди. Тварь не проявляла признаков жизни, и Борк уже всерьез задумался, а не шутка ли это? От скуки и безделья молодые идиоты порой устраивают в казармах и не такое. И как он с самого начала не догадался! Парень-то как раз один из шутников! Подложили на парапет чучело, хитрый мальчишка сговорился с приятелями, прикинулся мертвеньким, и теперь дружки его затаились неподалеку и ждут, когда он, опытный воин, начнет метаться, как новобранец-первогодка, и звать на помощь. Ну, нет! Стражник усмехнулся. Он не доставит соплякам такого удовольствия!
— Эй, Борк! Что это вы там затеяли?!— услышал он голос за спиной и резко обернулся.
Приятель недоумка, дежуривший неподалеку, уже почти дошел до угла и теперь смотрел на Борка, силясь понять, что же там происходит. «Ага! Вот и второй!— усмехнулся про себя стражник.— Шутники!»
— А-ну, проваливай отсюда!— рыкнул он и для убедительности добавил:— Кал вороний!
Он грозно свел брови, и парень не стал спорить, а пожал плечами, спокойно развернулся и пошел прочь. «Вот так-то лучшее?— подумал Борк. Отчего-то он рассердился и подумал, что неплохо было бы подхватить шутника за ноги да кувырнуть его вниз, чтобы знал! Но, пожалев молокососа, он решил рассмотреть чучело и нагнулся к самой его морде.
— Что скажешь, приятель? — с ухмылкой поинтересовался он.
Ящер, естественно, продолжал молчать. Тогда Борк посмотрел на напарника, собираясь задать ему трепку, и тут только заметил веревку на шее парня. Глаза стражника округлились от удивления, и у него впервые мелькнуло страшное подозрение, так и неуспевшее оформиться в осознанную мысль о том, что все это вовсе не шутка… Голова ящера вдруг резко дернулась вперед, пасть с мощными роговыми пластинами челюстей распахнулась, и острые зубы впились в горло Борка. Когр резко тряхнул головой, и труп незадачливого охранника повалился на камень.
Конан быстро закрепил три абордажные кошки в паре шагов одна от другой и, оттащив тела убитых в сторону, освободил от веревки Когра. Вархан тут же спустился с парапета и замер у ног Конана, словно сторожевой пес, готовый по команде хозяина без раздумий броситься на врага. Затем варвар надел на себя шлем задушенного стражника и накинул его плащ. Теперь, пока на стену не заберутся остальные, он, случайно попавшись на глаза страже, не возбудит ничьих подозрений.
Голова Мэгила первой появилась над краем стены. За ним взобрался Зул, третьим — Тарган. Зуагир первым делом положил на тетиву причудливо изогнутого лука стрелу и замер, готовый мгновенно выстрелить. Конан тут же сбросил ставшее ненужным облачение храмового стражника и принялся наблюдать, как зуагиры поднимаются наверх. Их уже собралось больше десятка, а это значило, что можно идти вперед: вряд ли стража на стенах была многочисленной. Конан потихоньку пошел вдоль внутреннего парапета, и, едва лишь он сделал первый шаг, Когр двинулся рядом, видимо, намереваясь ни на локоть не отставать от своего двуногого товарища.
Киммериец пошел вправо и уже почти поравнялся с башней, что вздымалась выше остальных, как вдруг упал лицом вниз и, мгновенно развернувшись, показал друзьям знаками, чтобы они затаились и приготовились к стрельбе. Сам же он быстро и бесшумно пополз вперед. В несколько мгновений добрался он до угла и замер, подготовив веревочную удавку, но, как оказалось, напрасно. Едва из-за поворота показалась фигура стражника, стрела кого-то из зуагиров, коротко пропев погребальную песню, вошла парню в горло. Проклиная все на свете, варвар втащил убитого за угол.
Осторожно приподнявшись над внутренним парапетом, гораздо более низким, чем наружный, Конан увидел, что напарник убитого стражника неспешно бредет в их сторону и скоро появится из-за угла. Киммериец выругался сквозь зубы и принялся напяливать на себя одежду покойника. К счастью, это ему удалось сделать достаточно быстро. Он даже успел проползти на несколько шагов за угол и улечься там, прикидываясь хладным трупом. Вархан благоразумно не тронулся со своего места.
Шаркающие неторопливые шаги резко сменились тяжелым топотом: стражник заметил «покойника». Киммериец замер, приготовившись к рывку, и вдруг услышал знакомый уже тонкий свист. Вскочив на ноги, он увидел, как стражник захрипел, схватился за пронзенное стрелой горло и тяжело повалился на пыльные камни. Снова просвистела стрела. Раз, другой, третий… С проклятиями бросился он назад. Он столько сил положил на то, чтобы хоть одного из обитателей Черного Замка взять живьем, а эти мстительные олухи, похоже, перестреляли всех, кто находился наверху.
