Не собака — это точно. Очертаниями черепа оно скорее напоминало поросшего мехом крокодила. Пасть, насколько я помнил, открывалась от самых ушей, из-за чего на морде Вурдалака застыло улыбающееся выражение. Глаза серебрились в сумраке будки. Зрачки у него были вертикальные, как у кота или у пресмыкающегося. Странно. А еще мне казалась очень странной его поза. Он напоминал припавшего к земле человека, уронившего голову на скрещенные… руки?
Когда я разглядел у него на лапах самые натуральные пальцы — длинные, суставчатые, с впечатляющими когтями, — я вдруг понял, кто передо мной.
У Анхеля на цепи сидел дракон! Потрясающе!
«Все равно что я бы поймал Германа, ампутировал ему мозг, приковал на цепь и посадил в прихожей рычать на гостей», — нервно ухмыльнулся я, испытывая странную смесь восхищения фантазией Анхеля и отвращения к его экспериментам.
Вурдалак тем временем достал откуда-то из будки одного за другим нескольких пластмассовых пупсов. Не спеша, рассадил перед собой и приглашающе посмотрел на меня.
— Любишь играть в куклы? — Я подошел поближе, чтобы рассмотреть игрушки. — Обалдеть!
Вурдалак хрипло засмеялся.
Автоматически я шарахнулся назад — и правильно сделал. Из будки вылетела мохнатая бомба. В нескольких сантиметрах от меня клацнули челюсти. Лязгнула натянутая в струну цепь.
— Ах ты шутник! — выдохнул я, обходя будку по большой дуге. — Подманить меня хотел?
За спиной раздался смачный хруст. Я оглянулся как раз в тот момент, когда Вурдалак с урчанием откусил одному из пупсов голову, выразительно глядя на меня.
— Приятного аппетита, — пожелал я и направился по дорожке к дому.
Но до крыльца не дошел. По козырьку над крыльцом метнулась серая тень. Стоножка спустилась по резному столбу, стекла на землю и направилась ко мне с очень целеустремленным видом, поднимая переднюю часть туловища.
— Анхель! — заорал я, застыв на месте. — Уйми своих зверей, пока я их не покалечил!
— Во-первых, они не звери, — ответил колдун, появляясь на крыльце. — Во-вторых, они сами решают, кто опасен, а кто нет. Я же рассказывал тебе, Алексей. Я никогда никого не натравливаю. Мои питомцы, любя меня, заботятся о моей безопасности. Видимо, у тебя были недобрые намерения, когда ты сюда вошел.
— Ах, так, значит, я еще и виноват?
Анхель весело засмеялся, и я тоже не смог не улыбнуться, при этом прямо-таки нутром ощущая, как он пытается забрать власть над моей волей. И что я… не то чтобы снова верю ему… Но почему-то совсем на него не злюсь. Как он все так поворачивает? Проклятый старик! Вдесятеро круче меня и в сто раз хитрее!
Кстати, он совсем не выглядел расстроенным неудачей с птицей. Или напуганным перспективой мести Стального клана. Он выглядел как обычно.
Ну да, он ведь дракон.
— Настоятельно тебе советую — не провоцируй Стоножку, — продолжал Анхель, подхватывая тварь на руки и сажая на плечо. — Она не отличается ни умом, ни терпением. Если она на тебя нападет, последствия могут быть неприятными… для твоего самочувствия… И тебе будет не до разговоров… какое-то время. А как я понимаю, ты пришел ко мне поговорить?
Я пробормотал нечто неразборчивое. Вообще-то я летел сюда, морально готовясь к чему угодно — от резкого откровенного разговора до жестокого боя. Но после его вопроса мне вдруг стало ясно как день, что ни о каком «бое» и речи быть не может. Такие как мы — он и я, — и сражения — несовместимы. Это нечто из разных вселенных…
Поэтому я послушно кивнул и подтвердил:
— Да, конечно. Просто поговорить.
— Ну вот и пошли, побеседуем.
Мы обогнули дом, прошли сквозь цветущий сад, полный ароматов незнакомых мне кустов, несмотря на осеннее время. Я поймал только горьковато-сладкий запах миндаля. Все тут радовало глаз и обоняние. За садом обнаружился подстриженный газон, огороженный невысокой белой балюстрадой, за которой с горы открывался дивный вид на долину и спящий Уважек. Было раннее утро, ясное, свежее, прохладное. Солнце только что взошло над горами. Анхель подошел к балюстраде и оперся на нее, глядя на город. Я встал рядом с ним, рассматривая его наряд в местном духе. В просторной средневековой мантии Анхель выглядел весьма величественно — не то как престарелый королевский советник, не то как верховный маг. Куда более соответствующая ему одежда, чем дождевик и потрепанные резиновые сапоги.
Несколько минут мы стояли, глядя, как солнце золотит медно-рыжие крыши и пускает по речной воде слепящие блики.
— Дивный город Леппа, — мечтательно произнес наконец Анхель. — Разве он не прекрасен? Разве можно увидеть его и не полюбить?
— Почему Леппа? Его же все называют Уважек.
— Эверн, увы, тоже понемногу вырождается. Как, впрочем, все на свете. И вырождение первым делом отражается на языке. Названия «Уважек» и «Леппа» означают одно и то же. Только второе — на древнем благородном языке драконов, а первое — на вульгарном человеческом.
— И как они переводятся? — спросил я с любопытством.
— «Петля».
— Из-за реки?
— Не только. Думаешь, река случайно делает тут круг? Вся эта долина — магическое место. Тут удобно перемещаться между мирами, очень благоприятно колдовать — Леппа всегда славилась своими магами… Тут очень своеобразно идет время… Поистине нет места лучше для драконов, чем этот мир!
— А наш как же?
Анхель пренебрежительно махнул рукой:
— Мир, где драконам приходится скрываться, приспосабливаться, мимикировать под существ, находящихся на более низкой стадии эволюции?
— Это в смысле людей?
— Ну да. Драконы вашего мира, особенно живущие в городах, честно говоря, производят жалкое впечатление. Притворяются людьми, заражаются их смешными и уродливыми чертами. А сами — никто. Пустое место. Они даже не вполне реальны.
«А Грег?» — хотел возразить я. Потом сообразил — да ведь Грег тоже из другого мира. Вместо этого спросил вслух:
— И я?
— Ты иной. — Голос Анхеля смягчился. — Хотя в твоем образовании есть очень большие пробелы. Трудно карабкаться вверх по лестнице, на которой не хватает ступенек. Но ты небезнадежен. Благодаря мне ты уже познакомился с истинными драконами. Гармоничными от рождения…
Я кивнул, вспоминая зеленых драконов леса Эверн и вполне понимая, что травник имеет в виду.
«Что бы он еще сказал, если бы узнал, что мое гнездо — в этом мире!» — подумал я, чувствуя, как под влиянием слов Анхеля забываю о своей миссии и опять начинаю во всем сомневаться.
«Он враг, — напомнил я себе. — Враг и лжец. Мне надо вывести его из игры…» Но, глядя на Анхеля, в это было трудно поверить. Таким рассудительным, добродушным, неопасным он выглядел. Было абсурдно предположить, что он способен причинить кому-то вред. Даже Стоножка, прикорнувшая на его плече, казалась сейчас просто меховым воротником его мантии.
