— Даже так? — брови фээсбэшника удивленно поползли вверх.
— Да, так, — жестко отрезал митрополит и поднялся на ноги. — Я не позволю хоронить самоубийцу на святой земле. Это принципиально.
* * *
Москва, Напрудная улица,
21 сентября, воскресенье, 06:37.
Ему было немного жаль, что все пошло таким путем, но жизнь есть жизнь, и если наемники не согласились работать на него, им все равно придется потрудиться. По-другому, но все равно для его пользы. Приближается серьезный момент, ключевой момент, один из главных эпизодов его жизни, и пора ввести в игру еще одну составляющую: пусть нелюди, вместо того чтобы мешать рвущейся наверх Курии, занимаются внутренними дрязгами.
Глеб остановился на берегу Джамгаровского пруда, у самой воды, и небрежно поправил воротник легкого плаща, укрывающего от мелкого, промозглого дождя. Он немного опоздал на встречу, специально опоздал, но был уверен, что тот, кого он выдернул среди ночи из теплой постели, не станет предъявлять претензии. Так и получилось.
— Ваш звонок застал меня врасплох.
Неясная, плотно закутанная в темный плащ фигура вынырнула из-за деревьев и остановилась в двух шагах от Сухорукова. Ее появление могло стать неожиданностью для кого угодно, но не для Глеба.
— Мне срочно понадобилась поддержка, — вежливо ответил Сухоруков. — Дело необычайной важности: помеха, которая возникла на пути, способна поставить под удар всю операцию.
— Пожалуйста, будьте конкретнее.
— К сожалению, — тщательно подбирая слова, сообщил Глеб, — мы стали жертвой предательства. Один человек, пользовавшийся нашим безусловным доверием…
— Вы говорите о Марке?
Сухоруков тонко улыбнулся.
— Ну что вы! Молодого человека мы контролировали с той самой минуты, как он попал в поле зрения Курии. Мы прекрасно знали, что он из себя представляет, и не собирались доверять ему ничего важного.
— Тогда почему его казнили?
— Мне нужно было сплотить адептов перед битвой. Кровь Марка оказалась кстати.
— И ведь не поспоришь, — вздохнула фигура. — О каком предательстве, в таком случае, идет речь?
Глеб удовлетворенно усмехнулся. В душе. В глубине души. В самом дальнем и хорошо запрятанном ее уголке. Каким-то образом они уловили смерть Марка, но не узнали, где она произошла, в противном случае он бы почувствовал.
— Меня предал Иван Хазаров.
— Иван?!
— Я был удивлен не меньше вас, — вздохнул Сухоруков. — Старик обратился к Кортесу и успел рассказать наемнику достаточно много ненужных подробностей о деятельности Союза.
— И о нашем сотрудничестве? — фигура обеспокоенно пошевелилась.
— О нашем сотрудничестве знаю только я, — успокоил собеседника Глеб. — Все остальные члены Курии убеждены, что я пользуюсь услугами контрабандистов энергии.
— Тогда что успел рассказать Иван?
Сухоруков уловил в голосе фигуры облегчение.
— Достаточно, чтобы наемники взяли мой след.
— Бесплатно они и пальцем не пошевелят.
— Кортес небедный чел, — заметил Глеб. — Возможно, он решил облагодетельствовать родную семью задарма. В общем, два последних дня я ощущаю стойкое внимание к моим делам со стороны лучших наемников Тайного Города и не могу сказать, что это мне нравится. Кортес профессионал, он превосходно ориентируется в ситуации и, я уверен, представляет существенную угрозу нашим планам.
— Это так, — согласилась фигура.
— Наш план и без того весьма опасен, — продолжил Сухоруков. — Я рискнул взяться за него только потому, что чувствовал себя защищенным от Тайного Города. По крайней мере на этом этапе. Появление Кортеса пугает карты.
— А вы не пытались с ним договориться? Как чел с челом?
— Пытался, — не стал скрывать Глеб. — К сожалению, бесполезно. Кортес потребовал объяснений, которые я просто не мог ему дать.
— Почему бы вам не заняться наемниками самостоятельно? — недовольно осведомилась фигура. — При чем здесь мы?
— Я очень осторожен в Тайном Городе, — буркнул Глеб, — и стараюсь проводить здесь только те операции, которые необходимы для реализации нашего плана. К тому же я не уверен, что справлюсь с гиперборейской ведьмой.
Собеседник был магом высочайшей квалификации, но Сухоруков врал не задумываясь, легко и непринужденно: его эмоции и его внутреннее состояние были не по зубам даже этой фигуре.
— Логично, — признал собеседник Глеба. — Яна Маннергейм стала большой проблемой.
— Таким образом, у вас есть шанс оказать услугу и мне, и себе.
Но фигуру не обрадовал найденный Сухоруковым выход.
— В последнее время вы и так требуете слишком много услуг! Информация, магическая энергия в безумных количествах… и почти бесплатно, хочу заметить! А что взамен?
— Разве вы не одобрили наш план? — Ответом было невнятное ворчание. — И теперь, когда мы зашли так далеко…
— Вы зашли так далеко, — уточнила фигура. — Наше участие в деятельности Курии скрыто.
— Но его легко вычислить, — широко улыбнулся Глеб.
— Объясните, — насторожилась фигура.
— Ах, да, — рассмеялся Сухорукое, — кажется, я забыл вас предупредить… Видите ли, после того, как мы заключили наше небольшое соглашение, я прекратил покупать энергию у контрабандистов. В целях безопасности и… по экономическим соображениям, разумеется.
— Мерзавец!
— Все мы немного монстры. — Глеб зевнул. — Вы, например, вообще не человек.
— Подонок! Нельзя было доверять челам!
— Не такие уж мы и плохие.
— Я отрежу тебя от Источника!
— Зачем? — искренне удивился Сухорукое. — Разве наши глобальные планы изменятся из-за того, что вам придется немного поработать?
Фигура в темном плаще дрожала от бешенства, но Глеб, скалой возвышающийся над собеседником, был безмятежен и спокоен.
— Повторяю: и устранение гиперборейской ведьмы, и реализация плана в наших общих интересах. Я отвечаю за второе, вы за первое. Это и называется: работать в команде. — Он помолчал. — Мы договорились?
— Договорились, — неохотно протянула фигура. — Но если мы атакуем наемников просто так, остальные Великие Дома почувствуют неладное. Сейчас все уверены, что Людь, Чудь и Навь плывут в одной лодке, а вот наши действия…
— Обвините наемников в чем-нибудь постороннем, — предложил Сухоруков. — В каких-нибудь старых грехах, в неуплате налогов, в конце концов. Нанесите удар молниеносно и обязательно наверняка. Тогда вопросов будет меньше.
— Да, меньше, — вздохнула фигура. — Знаете, Глеб, у челов есть любопытное понятие: «точка невозвращения». Когда ваши неуклюжие воздушные агрегаты бегут по дорожке, они пересекают линию, после которой или взлетают, или разбиваются.
