Первые три года, пока не поднабрался силенок и умения, на занятиях по фехтованию меня не лупили только ленивые и безрукие инвалиды. До лета я попросту забывал, каков настоящий цвет у моей кожи. Синяки не проходили. В остальном все было нормально. Академия - единственное место, где еще помнят, что такое дисциплина. Отношения со всеми у меня были ровные, но не более. Я был самым младшим и даже не из военной семьи, увенчанной славой. Так что когда наступало лето, все разъезжались к родителям и бедных кадетов приглашали к себе их богатые приятели, то я оставался один.
Меня к себе не приглашал никто.
Городские кадетов не любили (за дело не любили). Скрыть принадлежность к Академии было невозможно - городишко небольшой. Я оставался в компании книг и сторожей, которых выпивка интересовала больше, чем кадет-недоросль.
Так что "счастливая кадетская юность" тоже прошла при полном отсутствии приятелей и собеседников. Да к тому времени они мне были уже не больно-то и нужны.
Школу боевых искусств я закончил местной легендой-страшилкой, которую старшие рассказывали младшим. В Академии у меня сложился статус "...ну, такой молчаливый парень, себе на уме. Нормальный, вроде, хотя..."
Дальше стало еще проще - началась война. Пехота... разведка... если подумать, то разведка для меня была самым лучшим местом обитания...
- Почему?
Вопрос был неожиданным и просто прилетел ниоткуда. Я малость отвлекся от своих мыслей и повертел головой. Напротив меня, в кресле сидела красивая женщина Айгуль, глядя мне в глаза с откровенным любопытством. У меня все тело покрылось холодной испариной. Это что же, я тут сидел и трепал своим длинным языком? Так получается? Мысль была настолько неприятной, что меня просто передернуло.
- Да. Я говорила, что настойка поможет нам быть откровеннее друг с другом. Это действует именно так. Но я играю честно - вы можете спрашивать у меня все, что угодно. Только лучше спрашивайте голосом. Так будет проще. Читать эмоции вообще сложно, а читать ваши - крайне сложно даже для меня. Они как камень, раскаленный настолько, что расплавился и стал паром в небе. Но при этом остался камнем. Понимаете? Лучше просто говорите. И спрашивайте. Но вначале все же ответьте - чем это разведка была так хороша?
- В разведке я, большей частью, действовал один. Сам.
- Это в том смысле, что "хочешь сделать хорошо - сделай сам"?
- Нет. Просто это были мои решения и только мои. Мне не приказывали, а ставили задачу. Остальное решал я. Не кто-то за меня и не я вместе с кем-то. Я один. Это важно и помогает экономить время. Нет смысла искать виновных, когда все пойдет не так. Сделал хорошо - осанна тебе, всяческая слава и, может, абзац в учебнике по истории. Самое главное - жизнь. Твоя и твоих людей. Это твоя заслуга. Сделал плохо - твой косяк и винить в этом, кроме себя, некого, потому что решал все ты один.
Пока я говорил, то лихорадочно пытался что-нибудь придумать. Если я правильно понимаю сложившуюся ситуацию, то сейчас из меня будут извлекать какую-то информацию, которая у меня есть, а у них нет. И я обязательно солью всех, расскажу даже о том, чего сам уже давно не помню. По-другому просто не бывает с колдунами. И вариант у меня только один - пытаться максимально скрыть все. Не строить из себя героя. Говорить начинают все. Исключений не бывает. Просто попытать не дать им... Знать бы, что им нужно? Вряд ли уже узнаю. Надо говорить. Постоянно. Или чтобы она говорила. Эта отрава не может действовать вечно. Вот значит, как это происходит. Никто не знал, как действуют колдуны, копаясь в мозгах у людей, но самих людей, которые прошли через это, видели. Как правило, жили они недолго. Меньше суток. Значит, когда закончится действие этого зелья, мой мозг перемелет в мясорубке, начнутся судороги, глаза вылезут из орбит, а кровь будет сочиться изо всех пор тела... Мало приятного. Надеюсь только, что к тому времени я уже ничего соображать не буду. Вот ведь подстилка эльфийская! Меч рядышком лежит. Надо только...
Я почувствовал легкое покалывание в пальцах...
- На вас только начало действовать?
Айгуль глядела на меня уже удивленно.
- Хотя, да, конечно. Вы ведь в первый раз ее пьете... Питер, все, что я говорила - правда. Я чувствую, что вы уже вообразили себе что-то ужасное. Не знаю, что именно, но ничего подобного не произойдет. Послушайте, я должна была сразу предупредить и объяснить, как все будет, но... просто не подумала об этом. Сейчас у вас будет такое ощущение, будто тысячи муравьев пробегают по вашему телу. Это пройдет очень быстро, а потом вы почувствуете, что хорошо отдохнули, выспались и плотно позавтракали. Если хотите - возьмите ваш меч. Я ощущаю, что по поводу меня у вас самые, что ни на есть кровожадные планы, но, пожалуйста, не делайте ничего из того, о чем думаете. Кстати, когда пойдете за мечом, прихватите воду. Там на столе стоит кувшин.
Покалывание в пальцах многократно усилилось. Если это и были муравьи, то насекомые хворали чесоткой. Зудело все - просто жуть. Я елозил спиной по обивке кресла, едва сдерживая удовлетворенное урчание. Способность двигаться вернулась, но сейчас это было не главным. Я ж говорю - тело жутко зудело. Внезапно все прекратилось. Я действительно почувствовал себя спокойным, довольным, сытым и хорошо отдохнувшим. Сплетя пальцы, потянулся до хруста и легко поднялся на ноги.
Женщина в кресле напротив меня улыбнулась, потерла переносицу и сказала:
- Воды захватите.
Стол, на котором валялся ворох моего добра находился шагах в десяти, но добирался до него я очень долго. Не потому, что мне трудно было ходить или еще почему... Я пытался растянуть время и принять какое-нибудь решение. Наилучшим решением было бы снести голову этой Айгуль и убраться отсюда подальше. Но кто там знает, сколько народу за пределами этой комнаты, куда вообще выбираться, чтоб хотя бы до Баньши добраться и какие магические примочки еще будут задействованы... То, что они будут задействованы, у меня даже тени сомнения не вызывало...
Если честно, то она мне просто нравилась.
Даже не как женщина, хотя была красивой. Очень красивой. И это несмотря на возраст. (А сколько ей лет на самом деле?) Но даже будь она приблизительно моего возраста... Не для Питера Фламма такую женщину растили, короче.
Не по Сеньке шапка.
И я это прекрасно понимал.
Убить такую женщину... Это все равно как уничтожить какую-то невыразимо прекрасную вещь, которая существует только в единственном экземпляре. И после уже не будет существовать никогда. Вот была она, все ходили, любовались, восхищались... Никто не хотел ей обладать, просто она существовала для того, чтобы эта жизнь не казалась настолько паскудной. А потом пришел ты, сломал, поджег и еще помочился сверху. И все. Ее не стало. Вроде и не изменилось ничего. Солнце по-прежнему восходит там же, где и восходило... Море, там... лес... грибы-ягоды, эльфы эти гребаные... Все по-прежнему. Но уже не так. И так, как было, уже не станет. А виноват в этом ты.
