Уж точно не стала бы доверять первой встречной девице в чужом замке, да еще и совать ей единственную, похоже, ценную вещь! Не говоря уж о том, что в платье и нарядных башмачках далеко не убежишь даже средь бела дня и по дороге, не то что ночью по лесу!
Глупая, доверчивая, беспомощная девчонка…
Мы крадучись прошли через кухню, открыли двери во двор…
— Доброй ночи, девушки, — насмешливо улыбнулся Зиг. — Перед осенними дождями звезды особенно яркие, верно? Стоит пожертвовать сном ради такого зрелища.
— Ты… — Ульрика повернулась ко мне, и я едва успела отпрыгнуть: кажется, девчонка всерьез вознамерилась по-простецки располосовать мне физиономию. — Ты обманула меня! Негодяйка! Подлая тварь!
Да уж, ни ругаться, ни тем более драться Ульфаровой дочке определенно не приходилось. Я увернулась от неловкого замаха крохотным кулачком и спросила:
— Ты правда думала, что здесь станут помогать дочери человека, который не так давно грозился всех нас перевешать?
— Мерзкая лгунья! — взвизгнула Ульрика. Зиг перехватил ее запястья, девчонка, всхлипнув, попыталась лягаться. Ну да, как же! Зига, пожалуй, лягнешь! И не укусишь. Даже не пробуй, девочка. А то допробуешься, что он сам тебя покусает.
Отступив в сторонку, я глядела, как Зиг усмиряет брыкучую невесту. Смешно. Вот только если я сейчас засмеюсь, то… то снова заплачу. Потому что справедливости нет, а наши желания слишком мало значат. Потому что мне жаль эту глупую лягушонку, жаль до слез, но совсем не это хочу я ей сказать. А то, что она дура, дура несусветная, и такого мужа еще заслужить надо… и я ее сейчас почти ненавижу. За то, что она ненавидит Зига.
Девчонка выдохлась наконец, обмякла. Только скулила тоненько, чуть слышно. Зигмонд притиснул ее к себе так, что ей, наверное, и дышать было тяжело. Да, не слишком хорошее начало… бояться, пожалуй, будет, но уважать и верить?
Нелюдь поймал мой взгляд. С тобой, девочка, еще веселей знакомились. Или забыла?
Я улыбнулась: и верно. Протянула Зигу браслет:
— Держи.
— Это что?
— Неужто не понял? Твоя невеста сочла это подходящей платой за то, чтобы ее вывели из замка.
— Однако, — пробормотал Зиг. Повертел браслет в руке, поморщился. Вернул на законное место. Ульрика возмущенно пискнула. — Слушай, милая моя, ты не слыхала разве, что здесь в лесах не то нежить, не то нелюдь какая водится? Придумала еще, ночью удирать. Кровососам на зубок захотела?
— Пусть! — в голос заревела Ульрика. — Пусть кровососам! Все равно сбегу! А не сбегу, так чего с собой сделаю… все равно насильно замуж не пойду! Уж лучше к нелюди в лапы!
— Зиг, — чужим голосом выдавила я, — мне сейчас плохо станет. Ты… — хрюкнула и, не выдержав, прыснула в ладонь.
— Ага, — ухмыльнулся Зигмонд. — Я самый. И Звездная дева слышала.
Я подняла глаза к небу. И правда, вон какие звезды яркие…
Ладонь Зига надавила Ульрике на затылок, прижимая лицо к ткани камзола. Нелюдь окутался мраком и взмыл вверх, к раскрытому окну бывших покоев баронессы. Тому самому, наверное, из которого Ульрика оглядывала двор, раздумывая, сможет ли выбраться незамеченной.
Так оно и бывает — не только, выходит, в песнях менестрельских, но и в жизни. Ляпнешь, не подумавши, всей правды не зная, — и вот она, судьба твоя.
Я постояла немного, глядя на окна Ульрикиных комнат. Зиг не появился. Или по-человечески ушел, или…
— Удачи, Зиг, — прошептала я. — Она хорошая девочка, эта твоя лягушонка. Доживем, я еще буду у нее роды принимать.
* * *
Первое, о чем подумала я, проснувшись, — ну вчера и денек выдался! Столько всего, на полный боговорот хватило бы! Нет уж, мне больше нравится, когда тихо и спокойно. Вот как сейчас. Никакой тебе суеты, ни шума, ни гама, ни чужих голосов… да и своих-то никого не слышно. Все за вчера вымотались, так что сегодня сами боги велели отложить дела и отдыхать.
Я потянулась, зевнула. До чего ж неохота подниматься! Так бы и провалялась до самого вечера… мягко, тепло, тихо…
Ой, нет. Нельзя до вечера. И отдохнуть не получится. У меня больной на руках, какой отдых?!
Надо вставать.
Надо готовить отвар для Марти, надо спросить у бабушки, что нужно его милости, надо забрать с псарни Рэнси и Серого, сколько им взаперти сидеть! Собственный жалобный стон вдруг разбудил злость. Разлеглась тут, будто и впрямь дочка баронская! Понежиться ей! Вставай, непутёвая! Ты лекарка, а не фифа мармеладная вроде Ульрики. Работать пора.
Я добрела до колодца, плеснула в лицо холодной воды. И тут только заметила, что время-то уже не утреннее. Вон как солнце высоко! Ничего себе заспалась!
Что ж меня не разбудил-то никто?!
Я влетела на кухню, чуть не плача. У печки возилась Анитка. Оглянулась, спросила:
— Ты чего, Сьюз?
— Завтрак Марти… время-то…
— Не волнуйся, — хихикнула Анитка, — господин Зигмонд отнесли.
Что-о?!
Зиг?! Кормил Марти завтраком?!
Люди добрые, Звериная матерь! Надеюсь, они друг друга не покусали?
— Велели тебя не будить, — объяснила Анитка. Добавила, хихикнув в ладошку: — Терес говорит, господин Зигмонд с утра что-то слишком добрый, ты не знаешь, почему?
Может, и знаю, но болтать не стану. Я пожала плечами, спросила:
— Он там Марти не покусал случайно? А то, может, сытый, потому и добрый?
— Терес говорит, — с таинственным видом прошептала Анитка, — господин Зигмонд решили с ним поближе познакомиться, потому что ему ты нравишься, вот!
— Кому-кому я нравлюсь? — я чуть мимо лавки не села.
— Да этому же, — Анитка мотнула головой на открытую дверь, имея, наверное, в виду казармы. — Марти!
Боги великие, спасите нас от друзей, а с врагами мы уж сами… это что ж получается, уже весь замок вовсю об меня языки чешет?! Небось, и поженить успели? Нравлюсь, как же!
— С чего он вообще взял? — буркнула я.
— А ты покраснела, — прыснула Анитка. — Признавайся, тебе он тоже нравится? Я никому не скажу, честно-честно!
Присела со мной рядом.
— Ты не причесывалась еще? Хочешь, я тебе «колосок» заплету?
— Заплети, — вздохнула я.
А может, и правда нравлюсь. Вон как тогда с капитаном обо мне говорил… "такая де-евушка"… а толку-то? Много ли радости быть "такой девушкой", если парень через пару дней уедет и, скорей всего, навсегда?
— Тебе пойдет, у тебя шея красивая, — Анитка ловко расплетала мою спутанную косу. — Знаешь, Сьюз, а он бы тебе подошел. Он симпатичный, и вообще…
И вообще у него планы на будущее, в которых мне места нет. Я изо всех сил сцепила руки. Не расплакаться бы.
— Он уедет.
