— Ай да князь, ай да Белоян….
Ближние бояре и воеводы молчали, не решаясь ни сказать чего-нибудь, не посоветовать.
— Отпустите их — наконец сказал слабым голосом Круторог — Дайте им кормщика. Дайте им все, что попросят…Пусть летят..
Голос князя был слаб и ближний воевода поковырял мизинцем в ухе, опасаясь, что не все расслышал.
— Что? — переспросил он — Что сделать?
— Пусть летят! — заорал брызгая слюной князь — Вон отсюда! Сию же минуту! Вон!
Воевода спиной выбил дверь и побежал выполнять волю князя….
— Ты кто такой?
Слова разобрать было трудно — во рту Гаврила держал нож, но гость и сам догадался о чем его спрашивают.
— Кормщик.
Избор приглашающе кивнул головой.
— Долго ходишь… Заждались тебя уж… Заходи.
Гаврила отбросил крышку, позволив ей упасть на пол. Это уже была бравада. Князь прислал кормщика. Он сдался.
Кормщик поднялся, выставив перед собой клетку с птицей. Исин протянул руку что бы помочь, подхватить клетку, но серая от стрости ворона, что сидела за прутьями открыла глаз и щелкнула клювом по пальцам — на балуй, мол…
Глядя на птицу и чувствуя ее ненужность именно в этом месте, Гаврила спросил.
— Ты чего, сюда жить пришел, что ли?
Кормщик молчал, осторожно вылезая на площадку.
— Тогда бы и корову захватил бы…
Все так же не говоря ни слова он пошел вокруг корабля.
— Грузимся! — скомандовал Избор.
Гаврила, уже считая себя хозяином посудины, вошел на корабль первым. Следом за ним забрался кормщик, а уж после него забрались на палубу все остальные. Внизу остался только дурак. Он сонно бродил по башне, без интереса смотря на товарищей.
— Бросим его что ли? — спросил Гаврила.
— Никуда он не денется — ответил Избор — Сам знаешь…
Гаврила пожал плечами и крикнул.
— Цыпа-цыпа-цыпа…
Гы по петушиному наклонил голову и… взлетел на палубу. От него шарахнулись в разные стороны, но он был спокоен. Запахнувшись в халат, он, не желая трудить ноги, начал летать туда-сюда вдоль борта.
Кормщик с вороной покосились на него, но ничего не сказали. Кормщик уже стоял у кормила. Напротив него, на гвозде, висела клетка. Избор хотел, было спросить, зачем все это, но, увидев, что в мачту вбит серебряный гвоздь, прикусил язык. Им на этом корабле может быть и не было места, а вот у этой вороны был специальный гвоздь.
— Что ж — подумал он — Небо большое. Всем места хватит…
Кормщик был тут главным работником, а работника следовало уважать. Хоть у них и было по мечу и дурак летал рядом хозяином положения все-таки был он.
— Ну что, богатыри — нерадостно спросил он — Куда полетим?
Избор с ответом не спешил. Он разглядывал его, оценивая, на что тот способен. Мужик был как мужик. Обычный. Одет не богато, но как-то удобно. Словно воин перед битвой — ничего лишнего, все на месте…Это была одежда умелого ремесленника — не кичливого, но знающего себе цену. Все было как у людей — кафтан, под кафтаном — кольчуга. Только, может быть, нож на поясе был слишком хорош для него. Избор кивнул на пояс.
— А без него не полетим?
— Вы, может, и полетите. Да я без него не полечу. Говори куда править…
Он разобрал снасти, пошевелил веслом. Потрогал рукой ветер, погладил ворону. Все это было как-то буднично.
— Держись, кто за что может. Взмываем.
Потом сложил руки ковшиком, произнес заповедное слово. Корабль дрогнул и поднялся над башней, став частью воздушной стихии. Хоть на локоть, но он уже висел в воздухе.
— Паруса ставь. — скомандовал Исин, что бы показаться умным — С парусами хорошо пойдем, ходко!
Кормчий усмехнулся. В чем-чем, а уж вот в советах он не нуждался. Тут он был в своей стихии. Безо всяких парусов корабль беззвучно соскользнул с башни вниз. Ворона, потеряв равновесие, взмахнула крыльями, открыла клюв, но не каркнула. Избор и Исин вцепились в поручни и только Гаврила одобрительно покачал головой — ему полет бы не в диковину.
Под днищем промелькнул двор, крыши, усыпанные людьми. Потом корабль обдало дымом, и Гаврила свесился за борт, принюхиваясь к запахам, что неслись вверх с княжеской поварни. Повара у князя были что надо. Он глотнул голодную слюну.
— О Руси подумал — раздался у него за спиной голос Избора — А вот о себе, о нас, нет..
— Подумал — откликнулся Гаврила — кто знает, чего тебе князь в кувшин-то бы налил. Меду, или отравы какой…
Он погладил себя по животу и закончил.
— Ничего… Дурак нам репок понаделает… Переживем как-нибудь.
— Дурак понаделает, да сам и съест..
Гаврила весело посмотрел на крыши, что мелькали под ним. Они летели. Для него это было самым главным
— Ничего — ответил он — Огрызков покушаем.
— Куда летим? — повторил кормщик. Для него все, что вокруг происходило, было обычной работой, и он хотел, что бы все это как можно быстрее кончилось.
Гаврила отвернулся от башен.
— В Булгар. Знаешь где это?
Кормщик спокойно покачал головой.
— В Чернигов летал, в Киев летал, в Коржавец… Туда хоть с закрытыми глазами отвезу, а вот в Булгар…
Он просто пожал плечами. Избор посмотрел на Исина. Тот по-прежнему ошивался около борта и показывал кому-то внизу язык.
— Эй, хазарин — позвал он — Куда лететь? Показывай, давай…
Исин оторвался от приятного занятия.
— Как это «куда лететь»? А этот что ли не знает?
— Кабы знал я и не спрашивал бы. Кроме тебя там никто, оказывается, не был. Так что тебе и везти.
Исин оторопело оглянулся. Небо над ним было одинаковым, в какую сторону не глянь.
Все смотрели на хазарина, а он все вертел головой, пытаясь что-то различить на горизонте.
— Ну что? — нетерпеливо напомнил о себе кормчий — Полетим куда-нибудь? Или досыпать пойдем?
Избор нахмурился.
— Полетим — сказал он — Сейчас тебе рукой покажут…. Ну?
Он ухватил хазарина за рукав и притянул к себе. Опережая его вопрос, тот сказал.
— Ну не знаю я. Не знаю. Караваном ехали. Ханукка вел.
Он разводил руками все видом своим показывая, что никак не виноват.
Злоба в Изборе, едва вспыхнув, угасла. Теперь, когда он знал, кем на самом деле был Исин глупо было ждать от него чего-то другого.
— Ну вот как с ним быть — спросил Избор Гаврилу — и за борт не бросишь, и с собой брать, тоже резона нет…
Гаврила прищурился. Глупость язычника должна быть побеждена мудростью христианина.
— Когда ехали в Чернигов, по пути теплее становилось, или холоднее?
— Холоднее! — быстро ответил хазарин — У нас снега уже не было, а там…
