— А почему нас посадили в одну камеру? — спросил я.
— Потому что тюрьма переполнена.
— Правда?
Гораций подобрал доску от скамейки и внимательно ее осмотрел.
— Вместе со мной сюда привезли уйму народа. Каких-то типов с масками животных. Во время дневной прогулки я поинтересовался у них, кто они такие, но те не захотели мне ничего отвечать. Ну и услышали от меня примерно следующее: эй, вам не нужны больше маски; раз уж вы оказались в тюрьме, так чего вам еще бояться?
— Театраломаны, — вздохнул я. — Мир тесен.
— Чего?
— Нет, ничего, это просто так. Ну, а что было дальше?
— Тогда я спросил, за что они оказались здесь. И один из них ответил мне, что это тайная политика. Я и политика, в сумме трое, — подсчитал Гораций.
— Двое, — пришлось мне поправить его.
Огр нахмурил брови и начал считать на пальцах.
— Вы правы, — наконец признал он. — Как всегда.
Мордайкен вернулся к себе только рано утром.
Пешком.
Барону потребовалось целых три часа, для того чтобы забраться на холм и дойти до своей усадьбы, и еще десять минут, чтобы решиться самому открыть себе калитку. Несколько слуг, которые все еще хранили ему верность, очевидно, решили не затруднять себя встречей хозяина.
Мордайкен вздохнул и пошел через укрытый снегом сад. Пять или шесть воронов, которые клевали какие-то крошки, подняли головы и проводили его взглядом. Он остановился, вытер на крыльце ноги и толкнул большую входную дверь, которую кто-то так и оставил незапертой. Теперь здесь кругом был беспорядок.
Барон вошел в пустынный зал.
— Э-ге-гей! — крикнул Мордайкен и осмотрелся вокруг. — Есть тут кто-нибудь?
Устал.
Как же он устал.
Его слуги и их непонятные требования, глупые и совершенно бесполезные пленники, Дьявол со своими абсурдными приемами и безапелляционными приказами, и даже стены, через которые просачивается тоска и скука, — все это отнюдь не способствовало поднятию настроения.
Ни одной живой души.
Барон снял накидку и бросил ее на пол. Все несчастья мира одновременно навалились на его плечи. Он медленно поднялся на второй этаж и постучал в одну из дверей. Тишина. И так повторилось несколько раз.
— Войдите, — наконец ответил ему чей-то голос.
Мордайкен уже не чувствовал себя здесь хозяином.
Он открыл дверь. Это была комната для гостей, вся отделанная в черном цвете — подсвечники в форме человеческих черепов, темные портьеры, горгулии с огромными крыльями и кровать под балдахином.
Кругом чернота.
Пленники со связанными за спиной руками сидели на кровати, перед ними рубашками вверх лежали карты. Напротив них расположились гоблин и зомби. Эти держали свои карты в руках.
Все повернули головы в сторону вошедшего. Живые мертвецы возложили свои чешуйчатые ноги на подушки и при виде хозяина неохотно попытались принять достойный вид.
— Здравствуйте, хозяин, — поприветствовал его, широко улыбаясь, гоблин.
— Здравствуй. Что нового?
— Ничего, хозяин.
— Великолепно, — ответил барон, потирая лоб. — Надеюсь, у вас есть достаточно веские причины, чтобы находиться в этой комнате.
— Мы охраняем пленников, хозяин.
— Карты, — потребовал Ориель достаточно властным тоном.
Гоблин сдал ему еще три новые карты.
— Спасибо, старый кальмар.
Эльф начал извиваться, чтобы ухватить карты зубами.
— Что это еще за игра? — поинтересовался барон.
— Игра четырех магов, — ответил гоблин. — Мы сами ее придумали.
— Это чьи? — поинтересовался Глоин довольно любезным голосом.
— Думаю, что мои, — наклонился вперед зомби.
Барон все еще продолжал стоять в дверном проеме, но остальные, похоже, совсем про него забыли.
— Ноздрев?
— Что, хозяин? — ответил живой мертвец, изучая свои карты.
— Ты меня огорчаешь. Ты меня очень огорчаешь.
— Объявляю трио, — заявил зомби, не обращая на него ни малейшего внимания. — Мак-Коугх, вы как?
Карлик, расплываясь в улыбке, медленно покачал головой.
— Иду на трио, — объявил он.
— Ноздрев, ты меня слышишь?
Никакого ответа.
— Я встречался с Дьяволом, — в отчаянии сообщил Мордайкен.
— Хе, хе, хе, — захихикал Ориель. — Давайте посмотрим, я…
Одну за другой он открыл свои карты кончиком носа, практически сгибаясь при этом пополам.
— Ладно, — наконец заявил эльф и выпрямился, — я проиграл.
— Он занят тем, что хочет вернуть Смерть, — продолжал барон. — Вы меня слышите?
— Ноздрев, почеши мне нос, — приказал Глоин тоном, не терпящим возражения.
Зомби немедленно повиновался.
— Тебе нельзя такое позволять, — заметил карлик. — Определенно нельзя.
— Ох-хо-хо! — театрально воскликнул Ориель. — Нельзя такое позволять! Ты слышал это, друг гоблин?
— Ага, — добродушно улыбнулся тот. — Только посмотри на меня, я весь дрожу от страха.
— Ад открылся, — объявил Мордайкен. — Для города наступила новая эра. Эра, где демоны…
— Постойте-ка, — заметил Ориель. — Мы действительно говорили про трио?
— Говорили, — подтвердил зомби.
— Тогда нам и раздумывать нечего! — воскликнул эльф. — Эх вы, банда старых ослов! Я сейчас вам покажу, где раки зимуют!
— Скажите, меня кто-нибудь слушает или нет? — устало поинтересовался Мордайкен.
— Карты, — потребовал карлик. — До какого счета играем?
— Сколько?
— Две.
— Вижу.
— Видишь ты, глазки ясные, — возразил карлик. — Да ты никогда ничего не видишь.
— Дьявол обещал меня сделать своим… — медленно говорил барон, взор его при этом терялся где-то вдали.
— Ого, ходи, старая плохо облизанная цесарка!
— Я хорошо облизанная цесарка, — возмутился карлик, пытаясь одновременно рассмотреть карты, которые ему сдал гоблин. — И если говорю, что ты ничего не видишь, значит, именно так и есть.
— Ну, и кто играет? — поинтересовался Ноздрев.
— Вы надо мной просто издеваетесь, да? — спросил Мордайкен.
— Торгуюсь на ставку, — сообщил карлик.
Живой мертвец нервно заерзал и почесал то, что у него осталось от носа.
— Ага! — триумфально заорал Ориель. — Значит, я ничего не вижу?!
— Ах, да умолкни ты, — попросил Глоин, качая головой.
— Э-э-э, — сказал барон.
— Так кто играет? — спросил гоблин.
— Э-э-э… Я хочу наконец сказать, что… вы свободны, — добавил Мордайкен, обращаясь к двум пленникам.
— Гениально! — сказал гоблин. — Это мне, да?
