— Угощаю всех, — уточнил я.
За столом хитро заулыбались, что-то чуют, капитан тоже улыбнулся, как акула при виде молодого тунца, жирного и глупого, сказал небрежно:
— А здесь почти все — моя команда.
Сердце мое дрогнуло, вдруг да не хватит моего золота, но сказал как можно небрежнее:
— Да какая ерунда! Не всё ли равно, одного угощать или сотню?.. Для благородного человека как-то нет разницы...
Моряки замолчали, такой ответ явно слышат впервые. Капитан некоторое время изучал меня так же внимательно, наконец кивнул:
— Садитесь, ваша милость. Когда предлагают что-то бесплатно, надо быть настороже, в сладком червячке чаще всего стальной крючок. Но мы, предупреждаю, из тех, кто заглатывает такие крючки... и выплевывает, съедая червячка.
Матрос добавил хмуро:
— А иногда... и самого рыбака.
Второй моряк, высокий и настолько жилистый, как будто с него содрали всю кожу, обнажив мышцы, чем-то напоминает муляж из анатомии, тем более что весь какой-то красный, будто докрасна обожженный на солнце или слепленный из красной глины. Он присматривался ко мне испытующе поверх пивной кружки, но помалкивал.
Капитан наконец кивнул на него:
— Это мой боцман, Иварт. А этот, говорливый, Сенешаль. Не сенешаль, а Сенешаль, хотя говорят, что и настоящий сенешаль приложил к его появлению на свет руку. И не только руку.
Я ответил вежливо:
— Счастлив встретить таких людей. — Капитан усмехнулся:
— А уж как счастливы мы, что родились такими! — Сенешаль коротко ухмыльнулся:
— Родились?
— Стали, — поправил себя капитан с ясным удовольствием. — Стали!.. Так за что вы готовы платить так щедро?
— Просто за разговор, — сообщил я легко. — Дело в том, что я прибыл издалека. Не хочу хвастаться, но всего пару недель тому назад я был еще на Перевале...
Моряки переглянулись, боцман кивнул, как будто я подтвердил какие-то его догадки, а капитан спросил с недоверием:
— Это что же... с той стороны?
— С той, — подтвердил я.
— Там, говорят...
Он не закончил, я мягко прервал, ибо если я плачу, то я и расспрашиваю, а не меня:
— Главное, чего там нет, так это моря. Кораблей там отродясь не видели. И я не видел. Вот сегодня впервые... А уж про загадочный Юг, который вы своими глазами видели, у нас только слухи! Вот и восхотелось мне побывать на той стороне океана. Но в порту первое разочарование: почти все каботажники плавают только вдоль берегов, а открытого моря побаиваются.
Первый матрос, который Сенешаль, хохотнул:
— Побаиваются? Не то слово.
— Дрожмя дрожат, — добавил Иварт. — Они даже смотреть боятся в сторону открытой воды.
— Почему? — спросил я.
Он хмыкнул:
— Когда плаваешь, не выпуская из вида берег, не страшно даже плотникам. А открытое море... В большом море есть еще и свои моря, поменьше. Где с горячей водой, где с холодной, а где и вовсе...
Он перехватил строгий взгляд капитана, поперхнулся, а второй сказал поспешно:
— Да-да, каботажники — это не моряки. Это так. Поджатохвостые.
— Вот-вот, — согласился я. — Поджатохвостые. А про вас говорят с почтительным страхом и уважением. Только вы, сказали они, умеете переплыть океан.
В глазах капитана промелькнуло глубокое удовлетворение, как мы, мужчины, легко ловимся на лесть, чуть напыжился и сказал с той скромностью, что паче гордыни:
— Ну почему же... Еще Кучырь ходит... И даже Седьмой...
— Уже не ходит, — поправил боцман. — После того как вернулся чудом на половинке своей посудины. И без мачт... Если бы ветер не пригнал... Из всей команды Седьмого осталось трое.
Капитан кивнул:
— Да, не ходит, а жаль. Да и Кучырь поговаривал, что пора бросать эту игру с морским дьяволом. Ладно, мы в самом деле ходим на Юг. И что дальше?
Я сказал просто:
— Хочу туда.
За столом воцарилась тишина, матросы смотрели вытаращенными глазами. Сенешаль попытался что-то сказать, но боцман, повысив голос, рыкнул мощно:
— А почему нет? Если благородный господин хочет, почему он должен себе отказывать? Если у него, конечно, есть чем заплатить.
— Есть, — ответил я как можно небрежнее, играя богатенького наследника, который уже дорвался до папиного сундука. — С этим проблем не будет.
В наступившем молчании капитан в задумчивости барабанил пальцами по краю стола, звук был такой, будто стучали камешками.
— Вы где остановились? — Я сдвинул плечами.
— Нигде. Я намеревался сразу на корабль....
Они переглянулись снова, всё то же нечто неуловимое скользнуло между ними, словно мгновенно обменялись целым каскадом слов и мыслей, сжав их неведомым архиватором. Капитан проговорил наконец с непривычной для человека его наружности деликатностью:
— Благородный сэр... нам, конечно, приятно, что вы платите за такое дорогое вино и весь ужин, но... как бы это сказать помягче, благородных лордов так часто бьют по голове... и хотя у вас шлемы, но что-то в черепушке перебалтывается, верно? Вы что же, всерьез решили, что вот так можно прийти в порт, заплатить за проезд и сразу же отплывете?
— Нет, — признался я. — Сперва приведу коня и свою собаку.
Они снова переглянулись, в глазах капитана я увидел даже восхищение такой наивной наглостью.
— Ах да, еще коня и собаку! А почему не стадо коров?
— Думаю, — ответил я в тон, — коровы и за океаном — коровы. А такого коня и такой собаки не найти. Впрочем, как и такого корабля, как у вас.
Он вздохнул:
— А где поселитесь?
— Не знаю, — ответил я честно. — Я же сказал, что въехал в город и сразу — в порт. Знатоки указали на этот кабак.
Матросы уже смеялись откровенно, капитан качал головой:
— Неужто за Перевалом все такие... Иварт, а не переселиться ли нам туда? Будем щипать их, как гусей. Состояние нагребем, сами лордами станем...
Иварт прогудел зычно:
— Дык неинтересно без моря.
Капитан сокрушенно покачал головой.
— И то верно. Какая жизнь без моря? Ладно, благородный сэр. Найдите место, где остановитесь, и сообщите нам. А мы перед отплытием на Юг пришлем гонца.
Боцман гоготнул:
— Если не забудем.
Сенешаль тоже загоготал, наблюдая за моим лицом. Я поднялся, высыпал на стол горсть золотых монет.
— Гуляйте, угощайте команду. Как только устроюсь, сразу сообщу. Как долго собираетесь протирать штаны на берегу?
Сенешаль суетливо сгреб золотые монеты в пригоршни, растопыренными локтями укрывая от взоров гуляк за другими столами. Капитан, даже не взглянув на золото, сказал задумчиво:
— Считайте, вам повезло. Мы уже всё закончили, а товар на корабль как раз грузят. Дней через десять поставим паруса и выйдем в море.
— Десять дней, — вырвалось у меня. — Что-то я ползу к этому Югу, как черепаха.
