Неожиданно испуганно заржал Толстик.
— Спокойно, — Зезва схватил коня за узду, — спокойно…
— Ну, до свидания, господа.
Прижав детей покрепче, супруга гамгеона продолжила свой путь.
— Милостивая государыня!
Зезва повернулся. Ваадж перемахнул через забор и подошел к женщине сзади. Та остановилась, не оборачиваясь. Дети как завороженные смотрели на чародея.
Зезва почувствовал ледяное дуновение ветра. Словно во сне он повернул голову. Издалека донесся женский вопль. Уже в следующее мгновение Ныряльщик выхватил меч и бросился к Вааджу.
— Ах, какие наблюдательные господа, — прошипела жена гамгеона, по-прежнему не двигаясь с места. — Все замечаете.
Истошно завизжала эрка за забором — она стояла перед женой гамгеона.
— Зезва, скорее! — закричал Ваадж, выхватывая меч одной рукой, а второй вытаскивая из сумки маленький флакончик. — Скорее, это ведьма, ведьма!!
Миранда захохотала, взмыла в воздух и зависла на высоте нескольких локтей. Дети не издали ни звука, безучастно смотря в пространство перед собой.
Облик жены гамгеона исчез. Морщинистая кожа, крючковатый нос, цветастые лохмотья. Желтые клыки, с которых стекает слюна. Длинные грязные волосы. Горб за спиной. И длинный хвост из-под серо-грязной юбки. Ведьма запрокинула голову и засмеялась пуще прежнего.
Задыхающийся Зезва подбежал с мечом в руках. Сунул руку за пазуху, вынул круглый металлический предмет…
— Нет, Ныряльщик, нет! — выкрикнул чародей. — Там дети!
Зезва выругался, беспомощно взмахнул рукой. Ваадж в сердцах бросил флакончик. Емкость разбилась. По земле растеклась дымящаяся фиолетовая жидкость.
— Дети мои по праву, — прорычала Миранда. — Аштарт обещал. А слово надо сдерживать!
Женский крик усиливался. Зезва почти был уверен, что это кричит жена гамгеона. Настоящая.
Миранда хищно оскалилась, поднялась в воздухе еще на пару метров, и умчалась. Ваадж и Зезва, яростно ругаясь, остались одни на пыльной дороге.
— Высшая ведьма, — задыхаясь, сказал чародей. — Я ж грешным делом решил, что сама Рокапа, архиведьма, пожаловала! Ан нет, высшая кудиан-ведьма! Теперь что?
— Что-что, — сплюнул Зезва. — Ничего уже не сделаешь, чудик. Унесла малышню колдунья. Вот только али…
Зезва запнулся, уставился на Вааджа. Чародей грустно усмехнулся.
— Так-то, Ныряльщик. Нужно на ведьму идти ночью.
— Ох, — потрясенно прошептал Зезва, — я понимаю… Но как ты к кудиан-ведьме подкрадешься? Наверняка очокоча-лешего призовет дорогу охранять. Крюковиков созовет, как пить дать. Болотника тоже. А может, и мхеца горного! А дети?
— С ними ничего до ночи не случится, — устало сказал Ваадж, пряча меч.
Из-за угла выскочила толпа вооруженных людей во главе с Арсеном и Аштартом.
— Где Светик и Нази?! — как безумный выкрикнул Аштарт, хватая Зезву за руку. — Где?! Почему ты молчишь, Ныряльщик?! Посмотри мне в глаза… Почему ты молчишь, ответь, пожалуйста…
Вооруженные эры потрясенно молчали. Арсен молча положил руку на плечо сына, которого сотрясали рыдания. Слезы блестели в глазах старого гамгеона.
— Это была Миранда, высшая кудиан-ведьма, — проговорил Ваадж. — Обратилась супругой вашей, навела иллюзию, пробралась в дом и… А чтоб не плакали, сонной травы дала понюхать. До полуночи она детям ничего не сможет сделать. Наш поход на ведьму по-прежнему в силе.
Гамгеон резко повернулся, в синих глазах засветилась надежда. Аштарт поднял полные слез глаза. Эры зашушукались.
— Я с вами, господа, — решительно кивнул Арсен.
— Я тоже, — стиснув зубы, отозвался Аштарт.
— Отлично, — кивнул Ваадж, поворачиваясь к эрам. — Как насчет вас, любезные?
Простолюдины нерешительно переглядывались.
— Не бойтесь, — произнес Арсен. — Идите домой, к женам и детям малым. Заставлять вас жизнью рисковать не собираюсь. Спасибо за помощь, люди.
Вперед вышел пожилой эр с большой окладистой бородой.
— Священный дуб да не лишит нас мудрости! — оправил бороду старый эр. — Я — Пантелей, сын Пантелея, меня весь Убик знает! Защищать дом да гамгеона от разбойников иль в войске Светлоокой Владыки Ламиры войну воевать супротив овсянников — это одно. А вот супротив нечисти разной зад подставлять — вовсе инше, верно я глаголю-та?
— Верно! — закивали эры.
Зезва посмотрел на Арсена. Гамгеон оперся о плечо сына, словно постарел на несколько лет.
— Идите домой, добрые люди, — повторил он.
— У меня три сына и пятеро внучат, — продолжал бородач Пантелей. — Жена-старуха, ужасть какая сварливая-та! Так это что же получаеца — приду до дома, а жинка, да и спросит, где ж ты был, старый? Отвечу, я, мол, не пошел с господами деток гамгеоновых Светика и Нази из лап ведьмы выручать, потому шта испужался страховидла. Так, что ли? — Пантелей оглянулся на хмурящихся эров, смачно сплюнул в пыль, подбоченился. — Вот что скажу я вам, честной народ. Да лучше я помру вот прямо тута, господин гамгеон, чем на такое позорище соглашуся! Как внукам в глаза погляжу? Э, нет, не таков старый Пантелей, шоб в штаны наложить-та. С вами на ведьму иду!
— И мы, и мы тоже! — нестройно загалдели эры. — Мы с вами, господин гамегон! Ребятишек выручать, а ведьму — на вилы!
Старый Арсен закрыл лицо руками. Аштарт слабо улыбнулся. Зезва критически оглядел воинствующую толпу и хмыкнул.
— Вот что, господа хорошие, — сказал он, обменявшись с Вааджом многозначительным взглядом, — хвостатую вилами не возьмешь. Вы мне лучше скажите, как же это так получилось, что высшая кудиан-ведьма прямо в селе у вас живет, под боком?! Где глаза ваши были? Ладно, чего уж теперь… Миранда слишком крепкий орешек, не справитесь. Наша это забота, с господином чародеем. Ваадж, объясни люду диспозицию.
Чародей кивнул и вышел вперед. Эры уставились на него.
Выслушав Вааджа, бородач Пантелей снова сплюнул и оглядел помрачневшие лица селян.
— Эге-гей, соседи, — пробасил старик, — справимся? Иль на позорище согласимся?
— Справимся, — послышались неуверенные голоса, — как не справиццо-та… Чегой уж там!
— Вот и отлично, — удовлетворенно заключил Ваадж, поворачиваясь к напряженно прислушивавшемуся Арсену. — А теперь вы, господин староста. Вам, с Аштартом, в грядущей баталии такая роль расписана…
Ночь выдалась прохладной, и Зезва кутался в плащ, накинув отороченный мехом капюшон. Он постоянно ощупывал свой арсенал и стучал зубами. Правда, не от страха, а от холода. Ну, и, конечно же, он боялся. Да и у какого нормального человека не будут трястись коленки, если он идет через ночной лес, да еще и на ведьму?
