- Гуляли, - буркнула я, и вредный демон не замедлил с ответом:
- Как прогулка?
- Превосходно! - лучезарно улыбнулась я и добавила. - Вам, папуля, обязательно стоит наведаться! Дорогу, полагаю, знаете сами! Заодно спасете из темницы второго древнего, авось всем нам пригодится!
- Так! - сердито сверкнул очами Ар'рцелиус. - А теперь рассказывай все по порядку и без шуток! - покосился на моих попутчиков. - А чтобы разговор сладился, попрошу принести для всех нас горячего вина со специями и закусок.
- Нам бы умыться для начала, особенно мне, - рискованно подал голос Винр.
- Устроим, - согласно кивнул демон, а матушка вдруг воскликнула:
- А ведь я его знаю!
Оглянулась на нее и чуть было не спросила о том, про кого она говорит! Но мой взор очень вовремя упал на ведьмака. Он поднял глаза и сейчас затравлено осматривался.
- Кто это? - нетерпеливо полюбопытствовала Лийта.
- Это Марен Снегин, он когда-то возглавлял охрану государева дворца, - ответила моя матушка.
- Это мы поняли, едва разглядели его лохмотья, - поведала Лийта, которая в данный момент весьма напоминала ищейку, идущую по следу - такая же настороженная, сосредоточенная и дотошная.
- Марен, - родительница опустилась на колени напротив сумасшедшего и молвила, - ты совсем не узнаешь меня.
Ведьмак так лихо замотал головой, что я испугалась, как бы она не скатилась с плеч.
- Это я, Мильяра, - тихо продолжила беседовать с ним моя маменька.
Марен вздрогнул и пополз назад, добрался до стены, сжался в комок и затрясся.
- Гиблое дело! - резюмировал Ар'рцелиус, подарив супруге предупреждающий взгляд, но она сделала вид, что не заметила его.
Медленно подошла к ведьмаку и сказала, не теряя надежды достучаться до его сознания:
- Марен, это я Мильяра! Вспомни, пожалуйста, как мы гуляли по Омбрии! Ты хотел стать моим Хранителем, а я улыбалась тебе в ответ...
Ведьмак отчаянно помотал головой и заскулил.
- Да, я изменилась внешне, - все говорила и говорила с ним владычица, - но мой голос, он остался прежним. Пожалуйста, Марен, приди в себя, - мягко уговаривала она сумасшедшего.
Он в ответ скулил и ежился, будто от холода. Мне даже подумалось, что это Ар'рцелиус так на него действует, уж очень ледяными были демонские очи. Казалось, что в их глубине звенят льдинки, когда он наблюдает за тем, как его жена разговаривает с ведьмаком.
- Оставь! - явственно скрипнув зубами, велел ей владыка, но Мильяра-Зиалея не послушалась и не сдалась. Она умоляюще произнесла:
- Пожалуйста, вспомни хотя бы это! Тебе всегда нравились мои песни, - и владычица запела:
- Огонь в печурке тихо тлеет,
Заря на небе пламенеет.
И этим утром по весне
Мой друг в любви признался мне...
Горят костры тюльпанов красных -
Сады полны цветов прекрасных.
И сердце дрогнуло в груди моей,
И разрешила девушка назвать себя твоей...
Голос у матушки, и вправду, не изменился. Он остался таким же чистым и мелодичным, как и прежде. Песня лилась, словно игривый ручеек, трогая в душе тонкие струны, заставляя мечтать и верить в любовь.
Когда она закончилась, ведьмак моргнул и опять расплакался. Маменька обняла его и принялась утешать.
- Хватит! - рявкнул Ар'рцелиус, и я решила, что он непременно убьет Марена в приступе ревности.
Демон с гневным взором дошел до обнимающейся парочки и резким движением вскинул руку, как будто готовился к удару. Я округлила глаза, Ветла испуганно вскрикнула, Лийта отвернулась, а на ладонях Винра угрожающе заплясало пламя, по всей видимости, маг решил, что расправившись с Мареном, демон примется за нас.
Вопреки нашим опасениям, ничего плохого не случилось. Ар'рцелиус всего лишь прикоснулся к голове ведьмака, проговорил пару слов на своем языке, и несчастный Марен, блаженно улыбнувшись, прикрыл очи.
- Я его усыпил! - владыка оглянулся на нас и соизволил все объяснить. - Этому человеку необходимо отдохнуть.
- Ар, ты сумеешь помочь ему? - со слезами на глазах спросила его жена.
- Сделаю все возможное, любимая, - улыбнулся он.
Винр открыл рот, ведьмы оторопели, а я вздохнула. В дверь раздался стук, и Ар'рцелиус сделал широкий жест, глядя на нас:
- Это за вами! Приведите себя в порядок, а там и поговорим! - прозвучало многообещающе.
Я равнодушно дернула плечом и потянула подруг к выходу. Винр с совершенно обескураженным видом не стал задерживаться в комнате и торопливо догнал нас.
- Суровый у тебя папаша! - в дверях шепнул он и подмигнул.
- Зато надежный! - изрекла Ветла.
- Главное выгодный! - вполголоса высказалась Лийта.
Из глубины комнаты донеслось отчетливое хмыканье, и дверь за нами закрылась.
Остаток ночи прошел довольно по-деловому. Мы сидели в небольшом зале, оформленном в фиолетово-золотых тонах. В общем, роскошное сочетание и уныние не навевает, благодаря солнечным прожилкам на темном. Мне понравилось, или, может, я просто привыкла к мрачным интерьерам замка владыки Подземья. Вино из высоких хрустальных бокалов, загадочно мерцающих в свете пары сотен свечей, добавляло обстановке праздничности, отчего настроение постепенно поднималось и хотелось возлюбить весь мир. Беседа с Ар'рцелиусом протекала плавно, размеренно, демон порадовал тем, что согласился выручить Да'Айрэна и разместить оного у себя, чтобы присматривать за ним. Винра тоже решили оставить в Асодаре. Поначалу маг был не в восторге от подобной перспективы и порывался спорить, но вдоволь насмотревшись на шикарных полуодетых демониц, подносивших нам закуски, смирился со своей участью и остался гостить в Подземье.
Меня и моих подруг доставили прямиком в подземелье, расположенное под Омбрией. В кровать я легла, борясь с зевотой, уже тогда, когда на земле наступало зимнее утро.
Мне показалось, что я едва-едва прикрыла веки, а Солнышка начала будить меня, требуя немедленно подниматься. Я вяло отмахивалась от дочки, но она не отставала, поэтому пришлось открыть очи.
Алийта с насупленным видом взирала на меня, сидя на краю кровати и скрестив руки на груди.
- Сейчас-сейчас, - поспешила заверить ее я хриплым ото сна голосом.
- Давно пора, - одобрительно пробормотала дочка.
За порогом дома нас ожидала настоящая зимняя сказка. Художник Мороз, не теряя времени даром, разукрасил Озерный на свой лад. Покрыл хрустальным льдом камни на дорожке, окутал призрачной дымкой здания, выбелил до звона ветви деревьев. Солнце, рассматривающее эту картину с чистых, не замутненных тучами небес, добавляло пейзажу сияния, отчего хотелось зажмуриться, ибо от подобного блеска глаза начинали слезиться и сами собой закрывались.
