Я такая упрямая! Но… Я не могу не думать об этом… Ведь… Если из-за меня…
Тогда я лучше буду держаться от тебя подальше! Чтобы с тобой все было в порядке".
"А если я не хочу?" - заглянув ей в лицо, он улыбнулся. В его глазах мерцали огоньки какого-то непонятного ей веселья.
"Чтобы все было в порядке?" - удивленно спросила она.
"Чтобы ты была далеко. Если мне нравится, когда ты идешь рядом со мной?" -Ой! - она только сейчас поняла, что прижалась к нему, да еще на глазах у всего каравана! Ее щеки залило краской. Сгорая от стыда, девушка осторожно отстранилась. А потом решительно заговорила о другом: - Мне нужно выпустить волков!
- Да, - кивнул маг, - пришло их время.
- Ты поэтому здесь? - Мати подозрительно взглянула на него. - Неужели ты тоже считаешь, что волки нападут на меня после того, что я для них сделала! - не сдержавшись, воскликнула она, чувствуя, как боль и отчаяние захлестывают душу.
- Конечно же, они не хотят тебе вреда. Им известно чувство благодарности. Впрочем, как и ненависть.
- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурившись, озабоченно спросила девушка.
- Им досталось от людей. И вряд ли они обрадуются, увидев рядом детей огня.
- Ты думаешь, они нападут на караванщиков? - наконец, поняла Мати. - Нет! Никогда!
Ведь не мы их мучили, а горожане!
- Люди города, люди каравана… - маг качнул головой. - Я не уверен, что волки приграничья почувствуют разницу. Тем более, что… Малыш, ты ведь знаешь, что охотники убивают их, считая сродни разбойникам.
- Но они… - глаза девушки расширились от ужаса, рот приоткрылся. Она хотела сказать… Однако не произнесла больше ни звука, вдруг поняв: "А ведь действительно… - ее душа затрепетала. - Я все время путаю волков приграничья и священных зверей госпожи Айи. Но ведь и те, и другие - волки, и…" - она прикусила губу, качнула головой. - Все равно я должна отпустить их. Надеюсь, они будут достаточно мудры, чтобы побыстрее убежать в снега и держаться подальше от всех последующих караванов. Гор, дозорные ведь не убьют их… Ну… Сразу же, как я отпущу…?
- Нет. Я позабочусь об этом.
- Да?
- Моя сила имеет над волками некоторую власть и не позволит напасть на караванщиков. Те же, чувствуя себя в безопасности, не тронут волков.
- Спасибо!- она только теперь стала понимать, сколько ошибок могла совершить. "Я ведь только хотела им помочь, не думая, что будет потом, что моя помощь может обернуться вредом. И вообще…" - Все так сложно! - прошептала она. - Ну почему так всегда: хочешь сделать что-то… что-то хорошее, а получается… - тяжело вздохнув, девушка поморщилась, качнула головой, обронила: - Как всегда…
- Давай, не тяни. Отпускай волков. Пусть бегут домой. И для них ожидание и волнения останутся позади, и для тебя.
- Ага, - кивнув, Мати подошла к своей повозке, начала развязывать шнуровку полога, негромко приговаривая: - Все, дети снегов, все плохое осталось позади. Сейчас я выпущу вас и вы сможете отправиться домой. Знаю, как вам не терпится поскорее оказаться на свободе, ощутить ее дыхание. Должно быть, вас там кто-то ждет, беспокоиться. Ваша стая. Возвращайтесь к ней. И… И, помня, что не все люди плохие, все-таки не забывайте об осторожности, - она отдернула полог. - Ну вот, - заметив сверкнувшие в чреве повозки зеленые глаза, она отступила в сторону, освобождая путь. - Вы свободны. Бегите!
Волки осторожно приблизились к краю повозки, закрутили головами, принюхиваясь, низко зарычали, заметив шедших чуть в стороне дозорных, словно учуяв на их руках кровь своих сородичей, затем, встретившись взглядами с магом, прижались к покрывавшим дно повозки одеялам.
- Не бойтесь, - Мати попыталась подбодрить их, - вам не причинят зла. Так сказал маг, и никто не нарушит его слова.
Поняли ли волки ее, или их успокоил мягкий, не содержавший в себе ни тени угрозы голос девушки, так или иначе, они спрыгнули на землю, быстро огляделись вокруг, ища верный путь, однако, прежде чем исчезнуть, задержались на мгновение возле Мати.
- Бегите же, - чувствуя, что сердце готово разорваться на части, проговорила девушка, - вы же видите, как мне не хочется расставаться с вами! Не растягивайте и без того тягостный миг прощания!
Волки переглянулись, однако не торопились исчезнуть за деревьями. Самочка подошла девушке, ткнулась носом в руку.
- Ты благодаришь меня? Не за что, милая. Я лишь попыталась загладить вину людей, поступавших с вами так жестоко.
Волчица лизнула ее в ладонь, будто говоря: "Все хорошо. Спасибо тебе", а затем, осторожно взяв зубами за рукав, потянула за собой.
- Что? Мне идти за тобой?
Серая наклонила голову, словно в кивке.
- Но… - Мати осторожно потянула руку на себя, пытаясь освободиться. - Я не могу!
Мое место здесь, в караване.
Волчица недовольно заворчала, заскулила, пробуя на своем языке объяснить что-то дочери снегов. Однако…
- Я не понимаю тебя! - странно, ведь еще совсем недавно ей казалось, что они говорят на одном языке.
А волчица продолжала скулить, порыкивая, и тянуть караванщицу за собой.
- Я знаю, ты желаешь мне добра, но, прости, я не могу пойти с тобой! А тебе нельзя остаться со мной. Давай, серая сестра, беги к своему племени, - и девушка осторожно, но твердо высвободила руку.
Волчица с какой-то необъяснимой грустью взглянула на дочь огня, а затем побежала вслед за своим мохнатым спутником. Еще мгновение - и две серых тени покинули тропу каравана, чтобы спустя еще миг исчезнуть за деревьями, не оставив и следа на жесткой, каменистой земле.
А Мати повернулась к Гору.
- Что она пыталась мне сказать?
- Она хотела, чтобы ты ушла с ней.
- Это я поняла. Но почему?
- Она решила, что тебе опасно оставаться в караване.
- Ну конечно, - грустно кивнула девушка, - она видит во мне друга. А раз все остальные враги волкам, значит, они враги и мне…
- Возможно. А, может быть, дело в другом… - маг хотел еще что-то сказать, но тут к ним подошел Лигрен.
- Хранитель, - он склонился в низком поклоне, затем засеменил следом, но не рядом, как равный, а отставая на два шага, показывая свое подчиненное положение. - Хозяин каравана сказал, что я найду тебя здесь. Хранитель, нужно сменить повязку.
Гор недовольно нахмурился, видя, что Мати насторожилась, подошла почти вплотную, чтобы не упустить ни слова. Ее взгляд стал взволнованным, а боль, вина, сожаление, сочувствие и отчаяние, отражавшиеся в ее глазах, мучили его куда сильнее, чем свежая рана. Он замедлил шаг, чтобы оказаться ближе к лекарю, заговорил вполголоса:
- Сейчас?
- Но утром ты был занят… - осторожно напомнил раб. - Как и минувшим вечером.
Маг, это нужно сделать. Ты ведь понимаешь: с глубокими ранами не шутят.
