Лишь через четыре часа мучитель отпустил взмокших, обессиленных, едва шевелящихся претенденток. Краем глаза провожая Кэсс, он отметил, что та держится в стороне от остальных, словно боится. Она вообще теперь всего боялась, была очень тихой и послушной. Именно такой Амон жаждал ее когда-то сделать. И не смог. Так почему сейчас он смотрел на покорную рабыню и хотел как следует ее встряхнуть? Хотел зарычать в испуганное белое лицо, что она обещала, обещала к нему вернуться, но не возвращалась.
Теперь ниида смотрела на квардинга только, когда тот тянул ее за волосы, и падала в ноги всякий раз, едва слышала звук его голоса. Он НЕНАВИДЕЛ ее такую. Демон досадливо поддел носком сапога белый песок арены — вспомнил, как первые несколько ночей стоял у дверей комнаты своей рабыни, сжимал кулаки и боролся с желанием войти. Но знал, что если не сдержится и войдет, девчонка точно не выживет — каждый раз, видя ее ужас, он с трудом сдерживал Зверя.
А ведь прикасалась, сердилась, спорила… все обман. Сам себя обманул и продолжает обманывать. Амон перестал ходить туда-сюда по Поприщу, замер, стараясь успокоиться, и не заметил, что та, о которой он сейчас думает, как обычно перед уходом, бросает на него хмурый взгляд.
* * *
Хлопнули за спиной двери. По лицу хлестнули холодные дождевые струи. Пальцы, удерживавшие плащ, мигом окостенели от холода. Ветер рвал полы одежды, мешая идти, земля, скользкая от дождя, чавкала под ногами. Надоел дождь! Надоел! Она хочет… Порыв ветра сорвал с головы капюшон, а затем и вовсе вырвал кожаную накидку из окоченевших рук, швырнул в грязь. Тьфу.
Сжавшись от холода, девушка огляделась. За плотной стеной ливня проступали темные очертания какого-то строения. Лучше уж там переждать. Потянув на себя высокую деревянную дверь, промокшая рабыня зашла внутрь. В лицо ударил запах навоза. Тут было полутемно, тепло и уютно. Громко всхрапнула лошадь, переступив в стойле. Кэсс вздрогнула. В соседнем углу, в крохотном низком загоне, шевельнулось что-то светло-серое. Незваная гостья отпрянула и уже хотела было выскочить обратно под дождь, но из темноты, беспечно помахивая коротким хвостом, выступила… коза. Что-то трогательное было в этой переминающейся с ноги на ногу животинке и в том, как она доверчиво жалась, выпрашивая ласку.
— Привет. Привет…
Ну ка кне почесать жесткий лоб? Как не улыбнуться?
— Я тут посижу, ты не против?
Парнокопытное явно против не было, более того, оно настойчиво подтолкнуло гостью к поилке, словно та долгое время избегала своих прямых обязанностей. И вот ведь странно! Руки привычным движением налили чистую воду в корытце, выложили сено. Щетка. Здесь, слева на стене висит щетка. Кассандра оглянулась, и опешила, увидев искомый предмет. Коза подставила крутой бок и блаженно закрыла глаза, когда по нему прошлись упругие щетинки. Хорошая какая. Вот бы себе взять…
После умиротворяющей тишины конюшни идти в шумный общий зал к остальным не хотелось. Там только и делали, что болтали о Хозяевах, о том, кто из них лучше и как угодить, чтобы назвали своей. «Гадость какая!» — опять проснулся ехидный голосок. И, правда ведь, гадость, но она не должна и мыслей подобных допускать. Не должна!
И что с ней не так?
Рабыня прижала кулак ко лбу, вспоминая, что сегодня должен прийти лучший Хозяин. Значит, надо отправиться к себе, нарядиться, причесаться, заплести косищу и опять, под этим ливнем спешить в зал. А когда явится обожаемый всеми господин, Он подойдет к каждой, каждую обнимет и поцелует в обе щеки. И ее тоже. Задержав ненадолго взгляд на губах. И нужно будет заалеть румянцем удовольствия, а потом судорожно вздохнуть, чтобы он понял — ей хочется большего.
Так уже было с другой счастливицей. Вот только она не понравилась доброму повелителю, и тот не взял ее себе, только попробовал. А теперь — вот он, шанс. Настала очередь. Если постараться, быть угодливой и послушной, ласковой и кроткой — можно понравиться. И господин придет ещё раз. Главное — не промокнуть и не простудиться. Значит, нужно торопиться — бежать в свою комнату, переодеться в сухое.
Девушка вышла под дождь и замерла, запрокинув лицо к небу. Ледяные струи били по щекам, закрытым векам, губам… одежда за несколько мгновений стала ледяной и тяжелой от воды, но бестолковая рабыня все стояла, не торопясь вернуться обратно в тепло или укрыться в одной из галерей. Ветер хлестал закоченевшее тело, подол платья облепил ноги, мешая двинуться с места.
— Ни… Кэсс, не стой так, — господин Фрэйно оказался рядом, накидывая на нее плащ. — Надо иди под крышу.
— Сегодня придет лучший Хозяин, — задумчиво произнесла невольница, не замечая, как демон передернулся от этих слов. — Я должна хорошо выглядеть, чтобы ему понравиться. Мне нельзя простужаться.
Она дернула плечами, сбрасывая плащ.
— Мне ни в коем случае нельзя стоять под дождем и простужаться.
— Тогда зачем… — он осекся.
— Ни в коем случае нельзя, — вновь подставляя лицо ледяным струям, повторила чудачка.
А по губам скользнула умиротворенная улыбка.
* * *
Она опоздала на ужин. Не велика беда. Есть все равно не хотелось. Оставляя мокрые следы на каменном полу, Кэсс скользнула поближе к огромному камину. От сырого платья, противно облепившего тело, поднимался пар.
— Кошмар! Ты что над собой сотворила?! — подскочила к ней стройная особа с гневно горящими синими глазами и волосами удивительного небесного цвета. — Промокла насквозь!
Она схватила ледяную руку пришедшей и ахнула:
— Как сосулька!
— Плащ ветром унесло, — коротко объяснила та, стараясь не дрожать. — Сейчас отогреюсь.
— Глупая! Почему ты никогда не думаешь? — собеседница всплеснула руками. — Заболеешь же!
— Думаю. И сейчас мне кажется, что ты напрасно убиваешься, — упрямица выдернула ладонь. — Хочешь, чтобы я ушла, а у тебя было больше шансов понравиться Хозяину?
Лицо красавицы вытянулось.
— Дура, — сквозь зубы прошипела она. — Тупая рабыня. Сама себе не противна?
Девушка не удостоила ее ответа, демонстративно отвернулась к огню и даже взяла с каминной полки какую-то книгу. Строчки прыгали перед глазами, голова кружилась, кости и суставы ломило. Но она сидела, не шевелясь, и старательно делала вид, что читает, пока странно заботливая претендентка не отошла в сторону. Обиделась? Ну и что. Здесь все пытались насолить друг другу. Поэтому «искренней» заботе цена была — ломаный грош. Хорошо ещё, просто так отстала, не стала язвить или говорить гадости. Кэсс уже хотела расслабиться, уверовав в то, что её мокрая персона осталась незамеченной остальными, но… Гибкая маленькая красавица с раскосыми глазами и смуглой кожей томно протянула:
