Люсьен подчинился. Он повернулся к дворцу верховного правителя спиной, спрятал жезл и двинулся дальше. Либо он встретит диверсантов и получит от них конкретные указания, учитывающие изменившиеся обстоятельства. Либо не встретит и тогда найдет безопасное место, где попробует допытаться у «эмбриона», как надлежит поступать в дальнейшем.
Дверь, за которой нам должны были открыться пищевые кулуары дворца, оказалась запертой. Но разве могла такая преграда сдержать могучих молодцев, по пятам которых мчится безжалостная погоня? После двух орочьих ударов ногой замок вылетел вместе с изрядным обломком косяка.
Напоследок я обернулся: не лезут ли сквозь дыру в панно преследователи? Нет, никто не лез, лишь сочились струи серого дыма, похожие на жирных многоголовых гадин. Сирена взвыла последний раз и заглохла.
Я бережно прикрыл дверь, пристроил на место выбитую щепку и отправился вслед за орком.
Тот двигался крадучись, прижимаясь к стене, будто вор в темном переулке. Конечно, сходство было карикатурным. Вор одевается как можно незаметнее, а Зак зачем-то вновь нахлобучил на голову голубой шлем. На мой взгляд, чертов котелок был одной из самых подозрительных деталей в нашей амуниции. Подозрительней даже, чем женские шорты. А главное, деталью заметной, запоминающейся. Теперь, когда наша тайная миссия с треском провалилась, от демаскирующей штуковины следовало избавиться как можно скорее.
– Зак! – позвал я вполголоса.
– Чего? – Орк вздрогнул и остановился.
– Ты бы выбросил эту каску. По ней нас живо опознают. Она же словно маяк внимание привлекает.
– Не о том беспокоишься, мужик. Нас и без нее опознают в два счета. Да и не хочется мне ее бросать. Какая-никакая защита для головы.
– От файербола вряд ли спасет.
– Эй, хватит! Ты, как командир, должен меня подбадривать, а не пугать.
– Ага! Значит, теперь я снова главный! Ладно, Наср с тобой. Нравится, так носи. Только пусти меня вперед. А ты иди следом, шагах примерно в десяти. Если наткнусь на засаду один, может, и сумею отбрехаться.
– А если не сумеешь?
Я с укоризной посмотрел на товарища и ничего не ответил.
Коридорчик, по которому мы крались, плавно загибался влево. В нем не попадалось никаких дверей, ниш и прочих архитектурных элементов. Не было ни ковровой дорожки, ни даже освещения. Зато ощущался легкий уклон пола от банкетного зала вниз. Очевидно, кухня располагалась ниже уровня первого этажа. Отсутствие ковра было на руку официантам, катавшим здесь тележки с провизией, но нас не устраивало. Даже самое осторожное наше перемещение выдавал звук шагов и поскрипывание обуви. Поэтому шли так: несколько шагов – остановка – прислушаться. И снова: несколько шагов – остановка – прислушаться…
Через некоторое время Зак окликнул меня и показал жестами, что предлагает дальше двигаться ползком. Я отмахнулся. Что за глупая затея? Скорость сразу же упадет, а грохот ножа по полу ничуть не тише стука каблуков. Но мысль, ободренная тупостью напарника, заработала и выдала решение. Я присел, снял ботинки, связал шнурками и перебросил через шею. Зак заулыбался и проделал то же самое. Дальше шли тихо, как настоящие разведчики.
Наконец мы достигли хорошо освещенной комнатушки. Там имелась широкая дверца грузового лифта (рядом лебедка с рукояткой) и еще одна дверь – белая, но испачканная какими-то жирными потеками и чуть ли не сажей.
Не доходя до помещения с лифтом, я замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Пахло нормальной едой и чуть-чуть – пищевыми отбросами. Где-то звякала посуда, шипел пар, шкворчал жир и шумела текущая вода. Звуки были глухими, словно просачивались откуда-то со стороны или сквозь неплотно прикрытые двери. В самом же помещении, кажется, не было никого.
Я снял жезл с плеча и резво устремился в комнату с лифтом. Я был готов как сразиться врукопашную с гоблинами киафу, так и сдаться без боя патрулю «небесных повязок».
Однако засады в комнате не обнаружилось. Там находился лишь маленький щуплый гоблин то ли в поварском, то ли в официантском белом одеянии. Приподнявшись на цыпочки, он стоял перед сервировочным столиком на колесах и занимался крайне предосудительным делом. А именно: с блаженным и одновременно ехидным видом направлял под крышку красивой фарфоровой супницы тонкую струйку мочи.
Увидев выскочившего прямо на него солдата, негодяй сказал «ап!», закатил глаза и повалился в обморок. Я подхватил его под мышки и сбежал обратно в дугообразный коридор. Там с помощью пары хороших оплеух пленника привели в сознание.
– Ты кто такой? – спросил я грозно. – Имя, возраст, воинское звание?
– Национальность, образование, сексуальная ориентация? – поддал жару Зак.
– Я Ихуси, добрый большой человек! Не солдат! Подавальщик первых блюд, – ответил гоблин и попытался еще раз потерять сознание.
Новая пощечина доказала ему, что идея с обмороком никуда не годится.
– Не убивайте! – заканючил Ихуси. – Я не делал ничего плохого.
– Неужели? А зачем в суп гадил?
– Кто гадил? В какой суп? Тебе померещилось, добрый человек! Я это… ну, это…
Зак вынул из ножен нож-пилу и с силой провел острием по полу. Ихуси проследил взглядом за возникновением тонкой стружки, быстро сглотнул и приложил ручки к груди:
– Признаюсь, гадил. Я ведь слабоумный, у меня детство было голодное. Жил среди тувлюхов, бродячими кошками питался. С тех пор как увижу хорошую еду, которую будут кушать богатые гоблины, не могу удержаться, чтоб чего-нибудь туда не плеснуть. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Свою вину готов искупить чем угодно. Кроме денег, конечно, потому что я очень бедный. Почти нищий. Зато все здешние секреты знаю.
– Вот это деловой разговор! – кивнул Зак. – Выведешь нас из дворца, чтоб ни одна сволочь не заметила, отпустим на все четыре стороны.
– А зачем вам, чтоб ни одна сволочь не заметила? Вы что-то натворили? Или дезертиры?
– Брось дурака валять, – замахнулся на него орк. – Изображай слабоумного перед своими начальниками.
– Не трогай его, брат. Угрозы – плохое подспорье в беседе с полезным гоблином. То ли дело откровенность, правда, Ихуси?
Тот опасливо кивнул.
– Мы лазутчики-таха, – веско сказал я.
У подавальщика расширились глаза. Наверное, он уже пожалел, что выбрал откровенность. Порой знание может убить надежнее ножа.
– Мы разведали много секретов Волосебугу, – продолжал я, – но попали под прицел контрразведки «небесных повязок». Слышал сирену тревоги? Это из-за нас! Теперь выбор у нас невелик: либо скрыться, либо погибнуть. Сам понимаешь, в таком деле не до гуманизма, поэтому заложник нам очень пригодится. Особенно если наткнемся на солдат. Может, они пожалеют тебя и пропустят нас. А если откажутся, будем сражаться до последнего вздоха, и ты будешь у нас живым щитом.
