– Заорешь тут! Я ведь головой вперед лез. Прямо в дерьмо руками угодил. – Орк со злостью топнул по разлившейся под ногами луже.
– От-лич-но! – задохнулся я от злости. – И этими же руками за меня хватался?
– Нет, запасными, – съязвил Зак. – Конечно, этими. Утешься, я сначала их о мох вытер. Смотри, сколько его тут.
Вокруг вонючей лужи и впрямь расстилались заросли слабо светящейся флоры. На мох она не очень походила, скорей на какую-то спутанную, курчавую и жесткую траву. Но траве необходима почва для корней, а здесь повсюду был только камень. Я решил, что это лишайник. Такой же фосфоресцирующий лишайник небольшими островками рос повсюду, что позволяло обходиться без освещения. Впрочем, у Ихуси нашелся маленький электрический фонарик, тоже, по-видимому, из гуманитарной помощи. Я забрал фонарик у проводника и стал осматриваться.
Катакомбы оказались куда более любопытным местом, чем я предполагал. Стены и закругленный свод были выложены из безупречных пятиугольных брусков – кажется, гранитных. Интересно, кто и зачем вбухал такую бездну труда и ценных материалов в этот тоннель? Канализация наверняка обошлась строителям дороже всего остального дворца.
Слева тоннель тянулся на какой-нибудь десяток шагов и заканчивался кирпичной перегородкой. Кладка была сравнительно свежей, на кирпичах виднелся крупный рисунок – кривоватое кольцо с человечком внутри. Может, от плохого освещения, а может, и по другой причине казалось, будто человечек падает в колодец, раскинув конечности. Я заинтересовался необычным зрительным эффектом и решил взглянуть на рисунок вблизи. На зловещее бормотание Ихуси о демонах я не обратил внимания.
– Ну, дальше-то куда? – недовольно спросил Маггут.
– Подожди, дай взглянуть…
Я ковырнул ногтем картинку. Сразу же выяснилось, что чудеса объясняются просто. Голубой фон внутри кольца был нанесен голографической краской. Такой же, только черной, был нарисован человечек. Даже не он, а схема из палочек: туловище, ручки и ножки, малый отросток между ног, кружок головы. Зато само кольцо, желто-черное, было выписано с большим тщанием и повторяло орнамент давешнего панно. Змеи хухум, вцепившиеся друг другу в хвосты. Я насчитал восемь гадин. Семь маленьких змеек и одна большая, жирная тварь сверху. Видимо, этот мотив – «уроборос» по-даггошски – являлся каким-нибудь значительным символом для местного населения. Вроде «пацифика» для хиппи или энергичного слова из трех букв для русских людей. Поэтому его везде и рисовали.
Сравнение мне очень понравилось, но поразмышлять над вопросом не было никакой возможности. Дело в том, что из-под кирпичной стены неиссякаемым потоком сочилась жидкость, воняющая помойкой. От запаха аммиака першило в глотке и слезились глаза, и без того сильно пострадавшие в файербольном дыму. Вообще-то отвратительное амбре наполняло все подземелье, но тут оно было особенно едким.
– Твои демоны совсем охренели. – Я брезгливо указал Ихуси на фекальные струи. – Недержание у них.
– Молчи, молчи, добрый человек, – испуганно зашептал гоблин и стал в ужасе озираться.
Противоположная часть тоннеля терялась во тьме. Туда же утекали нечистоты. Они то разливались лужами, как перед дверцей секретного лаза, то пропадали в сплетениях светящегося волосатого лишайника, то вновь завивались в подобие ручейка. Следовать такой путеводной нити не слишком-то хотелось.
«Какая-то она извращенка, местная Ариадна», – подумал я.
– Ну и чего ты там разнюхал? – спросил Зак. – Кроме дерьма, конечно.
– Рекогносцировку проводил, – туманно, зато веско ответил я.
– Ух ты! А я думал, малую нужду справлял.
Я с укором покачал головой:
– Запомни, брат, пока будешь думать только о мелочах, о физиологии разной – так и останешься рядовым. Если хочешь стать сержантом, привыкай мыслить стратегически, как я. Вот увидишь, когда с задания вернемся, наверняка старшего сержанта получу. Ну, мой маленький мятежный подавальщик, куда идти-то? – обратился я к Ихуси.
– Я первым его спросил, – проворчал уязвленный орк. – Стратег нашелся. Как будто у нас есть выбор! Дорога-то одна.
Но я сделал вид, что ничего не услышал, а ехидные слова о выборе – всего лишь фоновый шум. Кстати, о фоне… Могильной тишины, которой полагается стоять в заброшенных катакомбах, тут и следа не было. Тихонько журчали жидкие фекалии, где-то капала вода, в отдалении что-то попискивало, шуршало и скреблось. Хотелось надеяться, что это всего лишь маленькие безобидные мышки воюют за объедки, принесенные помойным ручейком.
– Туда пойдем, добрый большой человек! – почтительно сказал Ихуси и махнул рукой в темноту. Судя по всему, передо мной он тихо благоговел. Возможно, с долей ужаса – примерно как перед своими воображаемыми демонами. – Если шагать быстро, через полчаса будем на поверхности.
– А не заблудимся? Боковые ходы какие-нибудь встречаются? Ответвления, перекрестки…
– Встречаются, да. Всего много. Только сворачивать не нужно. Выход впереди.
– А что по бокам-то? – спросил Зак. – Древние клады? Или камеры смертников для пленных таха?
– Я не знаю, – сказал Ихуси. Почтительности к орку он не испытывал, просто побаивался. – Может, и клады. Только их наверняка демоны охраняют. Едва прикоснешься – тут и выпьют кровь!
– Вот заладил одно и то же! У тебя повсюду демоны.
– Это не у меня. Я разве виноват, что демоны любят под землей жить? И не любят, когда их сокровища кто-нибудь тревожит. А что, разве на Земле не так?
– Эй, мужик, – удивился Зак, – тебе кто сказал, что мы с Земли?
Ихуси гордо выпятил грудь:
– Я, может, и слабоумный, но даже я знаю, что люди живут там, а к нам только на время приезжают.
– Железная логика, – похвалил я. – А теперь веди.
– Мне фонарик нужен, – просительно сказал тот. – Дорогу смотреть.
– Перебьешься. Светить буду я сам. А то еще заведешь в какую-нибудь дыру и смоешься.
Кроме того, все мое естество противилось тому, чтоб расстаться с единственным источником света. Шарлатан-психолог, которому стопроцентно верил Маггут, назвал бы это, наверно, какой-нибудь фобией. Или это и была фобия?
Однажды, еще ребенком, я вместе с одноклассниками ездил на экскурсию в ледяную пещеру. Там было множество замечательных вещей: сталактитов и сталагмитов, подземных озер, наскальных рисунков древних людей и так далее. Повсюду разноцветные лампы, светильники, замаскированные под факелы. Романтика! Гид рассказывал, дети восторгались, все шло замечательно. Потом я увидел какую-то особенно поразившую меня сосульку, остановился возле нее… и отстал от остальных. Мне ничуточки не было страшно, ведь повсюду горел свет, тропинки были отчерчены люминесцентными полосами, да и голоса слышны. Налюбовавшись, я двинулся догонять ребят. Их не было! Сначала быстрым шагом, а затем бегом я мчался вдоль серебристо-голубого светящегося пунктира, кричал «Подождите меня!», но люди не появлялись. Потом начали гаснуть светильники. Потом исчезла люминесцентная полоса. Потом стихли голоса пацанов, зато зазвучали какие-то другие, совсем не человеческие. Я прижался к холодной влажной стене, закрыл глаза и заревел. Через минуту рядом появился напуганный гид, ребята. Выяснилось, что я кружным путем умудрился обогнать экскурсию и очутился в зале, где в полной темноте «слушают духов». Так я и приобрел что-то вроде страха темноты пополам с клаустрофобией. Не то чтобы начинал паниковать и падать в обморок, но чувствовал себя довольно погано.
