— Люди все сумасшедшие, — ответил я так же тихо, — это прекрасно.
— Вы шутите?
— Ну, дорогой Изаэль, в каждой шутке есть доля шутки.
— Снова не понимаю, — прошептал он растерянно.
— Потому что мы широкие, — объяснил я с удовольствием. — В нас много всего… Да что там — много, чего только нет! А вот в вас только прекрасное. Потому так эльфами и восторгаемся.
Он фыркнул.
— Да? Но я такого наслушался…
— Виноград зелен, — объяснил я.
Он с тоской посмотрел в мое смеющееся лицо.
— Снова не понимаю…
— Спи, — посоветовал я. — Такое не понять с наскоку.
Он лег рядом и прижался ко мне, легкий и тонкостанный, заснул достаточно быстро, щеки раскраснелись, засопел. Ногу забросил на меня, а рукой обнял за шею.
Граф Эдгар увидел, поморщился, потом сказал сочувствующе:
— Совсем еще мальчишка… И уже охотник?
— Еще какой! — заверил я.
Он снова смерил его недоверчивым взглядом.
— Странно как-то…
— Спите, граф, — посоветовал я. — Утром потребуются все ваши силы. И к вечеру, обещаю, все равно будете падать от усталости!
Он вздохнул, сказал послушно:
— Уже ложусь. Но вряд ли засну…
Он засопел раньше, чем голова коснулась седла, что подложил под голову.
Рассветает в лесу всегда медленно, птицы уже орут и дерутся из-за червяков, а земля еще тонет в сизом вязком тумане. Я проснулся и лежал неподвижно с открытыми глазами, голова полна идей, но все слишком рискованные или отчаянные, а надо соблюсти дерзость и осторожность, это называется точным расчетом, но точный расчет не всегда приводит к успеху, вон Гиллеберд рассчитывает куда точнее…
Изаэль вздохнул во сне и заплямкал губами, как щенок, что лакает молоко. Шапочка сбилась, ухо с удовольствием выбралось наружу, но я тут же натянул ее на место, дабы не потому что.
Граф Эдгар вздрогнул, широко раскрыл ясные глаза, огляделся, чуть приподнявшись. Увидел, как спит Изаэль, почти взобравшись на меня, спасаясь от остывшей земли, нахмурился, но ничего сказать не успел, я велел властно:
— Дорогой сэр, поднимайте своих людей. У нас сегодня долгий путь.
— Есть, ваша светлость, — ответил он послушно.
Изаэль распахнул огромные прекрасные глаза, еще слегка затуманенные сном, некоторое время непонимающе всматривался в меня, потом щеки залило густым румянцем.
— Ах, что это я…
— Все хорошо, — ответил я. — В самом деле… очень хорошо.
— Ну, знаете ли…
— Все хорошо, — повторил я. — А здорово я не дался себя изнасиловать? Сам удивляюсь, какими люди бывают стойкими, с ума сойти!
Он вскочил, рассерженный.
— Вы слишком высокого о себе мнения!.. У меня и в мыслях не было что-то хоть чуть…
— Ш-ш-ш, — сказал я предостерегающе. — А то и другие поймут то, что для умных не было секретом с самого начала.
— Это для кого еще? — спросил он, насторожившись.
Я скорбно вздохнул.
— Дык особо умный только один на всем белом свете. Не буду указывать пальцем из невероятной скромности. А ты, со своим зверушным чутьем, сразу сообразил, к кому подлезть и на кого закинуть свои игрушечные лапки.
Костры затаптывать не пришлось, погасли ночью, люди поднимались слегка застывшие, утром все-таки прохладно, торопливо завтракали сухим пайком, затем принялись седлать коней.
Мы с Изаэлем и лордами ехали впереди, граф Эдгар жадно всматривался в просветы между деревьями, ликующе вскрикнул и едва не пришпорил коня, но взглянул на меня и прошептал виновато:
— Простите, ваша светлость.
Далеко за деревьями блеснул странно желто-оранжевый свет, слишком яркий и непривычный, таким показался простой серый день после бесконечной зелени всех оттенков.
Изаэль остановил коня, Пес настобурчил уши и повернул к нему голову.
— Сэр Ричард, — произнес Изаэль звонким чистым голосом.
— Что, — сказал я, — все?
— Лес закончился, — пояснил он. — Дальше мир людей. Здесь мы расстаемся.
Я сказал учтиво:
— Благодарю вас, Изаэль. И передайте королеве Синтифаэль, рожденной Светом и Солнцем, мои уверения в совершеннейшем уважении, почтении и дружбе…
Сэр Вайтхолд насторожился, услышав имя незнакомой королевы, а Изаэль сорвал с головы шляпу вместе с шапочкой, удерживающей волосы, учтиво поклонился.
Роскошный водопад золотых волос, ярких, как солнце, освобожденно хлынул на узкие плечи. Нежное лицо Изаэля мгновенно преобразилось, а голос стал еще звонче и музыкальнее:
— Еще увидимся, сэр Ричард…
Изящная лошадка, сотканная из лучей мягкого солнца, поднялась на дыбы, заржала мелодично и ударила по воздуху копытами. Изаэль взмахнул рукой, улыбнулся… в следующее мгновение исчез, словно растворился в воздухе.
Граф Эдгар икнул, охнул, схватился за сердце.
— Ваша светлость…
— Да, доблестный сэр?
— Что это было, ваша светлость?
Я повертел головой по сторонам.
— Где?
Он ошалело показал в сторону темной стены деревьев.
— Ну, вот там…
— А что случилось?.. А-а, вы имеете в виду, что наш проводник закончил свою работу и отбыл? Вы правы, лес остался позади, теперь нам нужно быть еще внимательнее. Мы пройдем не через милый лес, полный птичек, бабочек и дракончиков… правда, красивые?.. а выходим на просторы Турнедо, где враги.
Он слушал и не слышал, то и дело оглядывался на стену деревьев, лицо стало несчастным, а глаза потерянными, как у ребенка, которому конфеткой покрутили перед мордочкой и спрятали.
— Ваша светлость… наш проводник…
Я оглянулся на него в легком раздражении.
— Что вас волнует, сэр Эдгар?.. Был ли это эльф? Да. Добавлю, самочка. Весьма самочка, как вы могли увидеть, но суеверие застило вам разум… А теперь берите руководство над своим отрядом, доведите до каждого задачу. Мы двигаемся, по возможности скрытно, хотя и по открытой местности, в сторону вражеской столицы. Повелеваю перехватывать и уничтожать вражеские разъезды и любые силы, что могут послать гонца к герцогу Беркширскому. Задерживать всех конных и… ввиду чрезвычайной ситуации временно реквизировать средства передвижения!
Он прошептал отстраненно, все еще обшаривая взглядом темные стволы деревьев:
— Это как… рубить всем ноги?
— Граф, — сказал я с укором, — я сказал, временно! А ноги взад уже не приставишь. Коней отнимать. Лошадей — тоже.
— Вряд ли перехватим всех…
— Конечно, — согласился я. — Но герцог, не получая подтверждения из достоверных источников, будет в затруднении. А когда поверит в такую дикость, как внезапное появление из ниоткуда крупного отряда армландцев, направляющихся к столице, все равно не будет знать, как поступить правильно.
