Зоряна растёрла руки и ноги, встала, кусая губу, прислушалась — боль стихала. И дерзко бросила великому князю в лицо:
— И чего ты ждёшь, княже великий? Что я сама тебе на шею брошусь?
— Почто — нет? — он глумливо ухмыльнулся.
— Я ж не холопка твоя… у коих ни стыда, ни совести. Потаскушки теремные. У меня и жених есть… не тебе чета.
— Что ещё за жених? — а не понравились князюшке слова про то, что не тебе, мол, чета.
— А Некрас Волчар! — с вызовом ответила Зоряна. Князь отшатнулся, словно от удара.
— Стало быть, никакая ты не холопка? — он недобро прищурился, чупрун на темени начал слегка подрагивать, выдавая назревающий гнев.
Девушка презрительно усмехнулась в ответ.
— Всё одно моя будешь, — хрипло сказал он, часто дыша и придвигаясь.
— Не бывать тому, — фыркнула дочь чародея, напрягаясь. И — прямо в лицо, как плевок. — Рабичич!
Озверев, князь ринулся к ней — схватить, повалить, растерзать… Одновременно рванулась и девушка. У Владимира в глазах вдруг вспыхнула молния, пол и потолок поменялись местами, желудок сжался… он обнаружил себя лежащим в углу. Зоряна стояла у двери с ножом в руке. Великий князь запоздало лапнул себя рукой за пустые ножны, подивился — и когда успела? Девушка коротко и зло засмеялась, пнула дверь, но тяжёлое полотно даже не шатнулось — врезной замок держал отлично. Не зря ж такие замки работы киевских, новогородских да смоленских мастеров жадно брали по всему Закату и даже в Царьграде и Багдаде, да и звали их русскими.
Зоряна затравленно огляделась, — к окну не проскочить, обозлённый и распалённый похотью мужчина всё одно будет быстрее, — обречённо повернулась к князю. Владимир, морщась, встал на ноги и бросил руку к мечу.
— Храбрый, — девушка вновь нашла в себе силы съязвить. — Витязь с мечом против девки с ножом…
Князь бросился к ней, свирепо оскаля зубы. Нагой клинок взвизгнул у самого уха, но Зоряна, падая, поднырнула под руку князя, перевернулась и взмахнула в развороте ножом. Удивлённо охнув, Владимир схватился за бедро — штанина стремительно темнела, намокая кровью из длинного пореза.
— Ты… — он не находил слов.
За дверью вдруг послушались крики, звон железа.
— Князь, князь!
— Княже!
Владимир Святославич побледнел, рванулся к двери, не сводя глаз с Зоряны. Лязгнул замок, дверь отворилась, князь вынырнул из хорома наружу. Вновь лязгнул замок.
Зоряна, закусив губу, вновь опустилась на колени. Опять одна и взаперти…
Но ныне у неё свободны руки и есть оружие!
Дочь чародея вскочила на ноги — куда и уныние девалось! Ждать было нельзя — а ну как князь сей час вернётся? С трудом, мало не надорвавшись, придвинула к двери тяжёлый дубовый стол, поставила его на дыбы, столешницей к двери, ногами к себе. Поискала глазами подходящую верёвку, не найдя, решительно располосовала надвое тканую дорожку с пола. Хорошо ткала неведомая ей мастерица с княжьего двора, крепко и красиво. Ей, Зоряне, сгодится. Скрутила половинку дорожки в жгут, обвязала стол и двойным узлами притянула его к дверной скобе, толстой, тоже мастерски сработанной плотником и накрепко примастряченной к двери. Получилось неказисто, но прочно. Дверь отворялась наружу, и теперь вряд ли кто войдёт, разве что полотно дверное урманской двуручной секирой порушат, да и то не вдруг. Того, что напора мужских рук может не выдержать скрученная в жгут дорожка, девушка и в мыслях не держала — Макошь не попустит, свинья не съест. То бишь, князь не войдёт. Да и вряд ли ломать дверь будут — не настолько ещё Владимир дурной, чтоб на весь княжий двор, а стало быть, и на весь Киев позориться. Ждать будет, пока она сама от голода на волю запросится. Да вот только она его ждать не станет!
Коротким отчаянным ударом Зоряна разбила окно, — посыпались вниз разноцветные осколки слюды и обломки переплёта. Третий ярус, мати-Макоше! Но девушка не колебалась ни мгновения. Вторую половинку дорожки — в жгут и за окно! Одним концом дочь чародея привязала дорожку к лавке и выскользнула в окно.
5
Спасителем Зоряны, сам того не зная, оказался Варяжко. Третий раз за всё платит, вспомнилось ему слышанное когда-то от кого-то. Ныне у него всё получится. А не получится — так сгинуть только.
В Берестово Варяжко прошёл легко — наружной стражи было всего десять кметей, а стен у погоста не водилось никогда. Только тын вокруг княжьего двора да заплоты у боярских теремов. По улицам ходили два вооружённых дозора, но Варяжко, пережидая в тени, легко добрался туда, куда ему было надо. Сиречь, к княжьем терему.
Легко щёлкнула о крюк взведённая тетива. Варяжко поднял самострел, выцеливая шатающуюся на тыне тёмную тень дозорного. Потянул спуск, и тень, взмахнув руками, без единого звука слетела внутрь двора.
Мятежник закинул самострел за спину и бросился к стене, бросил аркан. Кованый трёхрогий крюк прочно сел меж палей, Варяжко рывком вскинул своё жилистое тело и полез наверх.
Вскарабкался, передохнул, соскользнул вниз, во двор. Затаился в тени стены рядом с убитым дозорным, зарядил самострел. Смотрел и чутко вслушивался в ночь. Нюхал.
Нюхать было что — гридень был на заднем дворе, и вокруг ощутимо несло навозом. В стае возились, взвизгивая, свиньи, шумно дышала корова. В конюшне фыркали кони, сочно хрустели сеном и овсом.
Гридень глазами наметил дорогу к крыльцу терема — так же как и вазила, остерегаясь освещённых мест. Вскочил и короткими перебежками, из тени в тень, ринулся.
Он уже подбегал к крыльцу, когда сзади истошно заверещал тонкий голосишко. Варяжко, не думая, крутанулся на месте и нажал на спуск самострела. Взвизгнула стрела, вопль оборвался жалобным булькающим плачем. Двенадцать упырей! Дворовый!
Что ж ты так не поберёгся-то, хозяин? — жалобно подумал гридень, на миг остоясь. — Прости, не хотел я…
А на душе стремительно росло чувство чего-то непоправимого…
Но медлить было нельзя. Варяжко отбросил самострел — всё одно зарядить его времени не дадут. Прямо над ним громоздился край открытого гульбища на втором ярусе. На крыльце уже вовсю топотали сапоги всполошённой стражи. Гридень прыгнул вверх, ухватился за резные балясины перил, и через мгновение был уже на гульбище. Ударом ноги высадил дверь и ринулся внутрь терема, сея вокруг себя разрушение и смерть.
Нет самострела, ну так что ж? Его стрелы прекрасно годятся и вместо сулиц, причём швырять их можно и попарно.
Из хорома справа выскочил полунагой кметь с мечом, за его плечо цеплялась простоволосая девка в расстёгнутом саяне. Кметю — стрела в глаз! Девка пала на колени над распростёртым телом и завыла.
