Вильям при виде такого изобилия книг враз позабыл, зачем они сюда пришли, и осмелел настолько, что решился спросить:
– А можно, я пока книги посмотрю?
Герта вопросительно скосила глаз на Золтана:
– Кто он такой, Хагг?
– Вильям. Он миннезингер[12].
– Ладно, пусть смотрит, только проследи, чтобы он ничего не разбил.
И Герта задёрнула занавески.
Стул здесь был только один, и по какому-то молчаливому согласию никто на него не сел. Золтан остановился у окна, Вильям же двинулся вдоль полок, едва касаясь пальцем книжных корешков. Из-за тяжёлой драпировки еле слышно доносились голоса.
– Интересно она тут живёт, – заметил Жуга, обращаясь к Золтану. – Давно ты с ней знаком?
– Порядочно, – рассеянно ответил тот.
– Она сможет вернуть Телли память?
Взгляд, брошенный Золтаном на травника, показался Жуге укоризненным.
– Она пытается, – мягко сказал он. – И лучше, если мы не будем ей мешать.
– Смотри-ка! – Вилли подхватил за корешок и вытащил какой-то толстый том. – Амирдовлат Амазиаци «Ненужное для неучей»… Жуга! Не хочешь почитать? Тебе должно быть интересно.
– А что это?
– Трактат по медицине.
– Да не умею я. Вот, разве, ты чего вслух прочтёшь…
– Гм! Так… – Вильям раскрыл книгу наугад и начал читать: – «Базилик мелколистный. Лучший вид тот, что похож на чабрец. Природа его горяча и суха во второй степени. А некоторые говорят, что суха и холодна. Она помогает при излишках влаги в мозгу. А с холодной водой обладают вяжущими и смягчающими свойствами. Он открывает закупорку в мозгу и выводит пар. Закрепляет кишечник. Укрепляет грудь и лёгкие и очищает лёгкие от густой слизи. Помогает при лисьей болезни, если смазать соком. А если дать съесть с холодной водой или понюхать, то нагонит сок. И говорят, что его вредное действие устраняет кувшинка. Масргуз говорит, что он помогает при ожоге огнём. Но вызывает головную боль и заставляет много спать».
– Гм, занятно… Только почему всё сразу-то? А ну-ка, зачитай ещё.
– «Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему.»
– Не знаю, проверять не доводилось.
– «Ох горе свербит, полезти мыться…» А, нет – это переписчик, на полях… А, вот ещё интересно: «Жир крокодила. Гегианос говорит, что если его салом смазать место его же укуса, тотчас же успокоит боль и исцелит.»
– Чьим салом? Гегианоса?
– Да нет, крокодила.
Травнику припомнилось чучело огромной ящерицы, виденное им когда-то в доме мага Бривеллиуса. Он хмыкнул и с сомнением покачал головой.
– Может, оно и так, а только вряд ли то поможет, если цапнет крокодил: сдаётся мне, там мазать будет уже нечего.
– «Лисий жир. Успокаивает ушную боль. Если растопить с маслом лилии и кусочек жира положить в ухо, то успокоит также и зубную боль. А если смазать им кусочек дерева или щепку и положить в каком-нибудь углу дома, то все блохи соберутся там. Испытано».
– Однако… – травник выглядел немного ошарашенным. – Знаешь, Вилли, ты там этого… того. Пожалуй, хватит. Как-нибудь в другой раз почитаем.
– В другой раз, так в другой раз, – согласился бард, захлопнул книгу и продолжил своё путешествие вдоль полок.
Из-за драпировки вдруг донёсся топот ног, негромкий смех и быстрая скороговорка. В разговор двоих вмешался кто-то третий. Жуга встревоженно приблизился к двери и, потихоньку сдвинув занавеску, замер, где стоял. Замахал рукою:
– Золтан, посмотри.
Хагг приблизился бесшумным мягким шагом, заглянул в приоткрывшуюся щель и с удивлённым лицом повернулся к травнику.
– Ты уверен, что это он?
– Он самый.
– Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил! Откуда он взялся?
От книжных полок донёсся радостный возглас Вильяма:
– Эй, посмотрите-ка, что я нашёл!
Жуга и Золтан в ответ разом зашикали на него, и вновь приникли к дырке в занавеске.
***
– Телли… Телли, ты меня слышишь?
– Да, я слышу.
– Год назад… Ты вспоминаешь, что случилось год назад? Ты можешь рассказать, как ты сюда попал?
– Вода… Её там очень много. Дверь… В прошлый раз была непроходима, я думал…
– Что ты думал? Телли, что ты думал?
– Не должно… было… быть… Второй бросок через грань… Аи… аи рив'ен таил, таэсс ам'ен эллома… Эсс'аэдрин ам'ен…
– Ох, Господи, опять… Кьен… кьен… Чёрт, как это по-ихнему? Кьен аэдрив ам'ен? Тьен Рик?
– Эсс'а, тьен Рик.
– Рик – энно деа мэллон эс?
– Таисс'а неа мэллон… Рик – хиа лор ам'ен эллома. Ювин.
Герта откинулась на спинку стула перевести дух. Они говорили уже десять минут, то и дело переходя на эльфийский. Порою она просто не понимала, о чём идёт речь, но основное ей было ясно. В горле у Гертруды пересохло. Она потянулась за бокалом и испуганно вздрогнула, обнаружив, что в комнате кроме них двоих есть кто-то ещё.
Это был невысокий гибкий паренёк, затянутый от шеи и до пят в цветастое трико, рядом с ним лежали два сложенных зонтика – чёрный и пёстрый. Он сидел прямо на столе, качал ногой и с интересом наблюдал за происходящим, а когда обнаружил, что его заметили, захихикал и спрыгнул на пол.
– Ты откуда здесь взялся? – Герта еле нашла в себе силы, чтоб задать вопрос. – Кто ты такой?
– Я Олле, – с готовностью раскланялся тот. – Я прихожу, когда спят. Но сейчас ты не спишь, и я пришёл не к тебе. Эй, Тил! Ты слышишь меня?
– Слышу, – отозвался тот, не открывая глаз.
– Я Олле, ты помнишь меня? Настала твоя очередь. Я пришёл, чтоб сказать, что отныне ты больше не будешь забывать свои сны. Эй, ты меня понял?
– Да. Я понял.
– Ну, вот и отлично. А теперь – вспоминай.
И он хлопнул в ладоши.
А затем пропал.
***
– Он всё ещё не проснулся, Герта?
– Не знаю. Я не думаю, что он проснётся сразу – было очень непросто погрузить его в транс. Задал ты мне задачку, Золтан… Но я тебе благодарна. Нечасто узнаёшь за раз столько нового.
– У него глаза закрыты. Тил! Тил, очнись! Ты меня слышишь?
– Помолчи, Жуга.
– Этот парень с зонтиками… Олле… Такое впечатление, что он тут взялся ниоткуда: я не видела, как он вошёл. Вы его знаете?
– Я потом тебе расскажу. Тебе что-нибудь удалось узнать?
– Очень немного. Его память как дуршлаг – он многого не помнит, но дыры постепенно затягиваются фантомными воспоминаниями. Он думает, что потерял память после войны и тогда же нашёл яйцо дракона. На самом деле он младший навигатор из клана зелёных эльфов. Очень интересная амнезия… Без заикания и без потери речи. Глубинные пласты побиты здорово, поверхностные почти не затронуты. Так бывает очень редко.
– А почему он всё забыл?
– Была какая-то сильная травма при переходе сюда. Я не совсем поняла, о чём он говорил – много незнакомых слов…
