Ему снилась смерть в самых разнообразных обличиях.
Аня, буквально открыв рот, смотрела на то, что творилось вокруг. Она махнула своим воинам рукой, чтобы те отошли назад.
Только несколько мгновений назад эллонская армия была хорошо дисциплинированной силой. Теперь это было страшное зрелище. Большинство сразу же погибло, а те, кто выжил, отчаянно кричали и пытались выбраться из этого ада.
Аня улыбнулась еле заметной зловещей улыбкой.
Элисс была права.
Дрёма, пусть он и не нравился Ане, был мощнейшим оружием на войне.
Головы эллонов стали вдруг разрываться по единственно причине — это было возможно во сне.
Она снова махнула своим воинам, чтобы те отошли подальше. Хотя Джоли и уверял, что может держать свои сны под контролем, она всё ещё не доверяла ему целиком: она не хоте своей армии такого же конца, как эллонской.
Новый поток воды превратил равнину впереди в ещё более непроходимое болото, и трясина поглотила ещё часть оставшихся в живых коней и всадников.
Аня тихонько хихикнула.
Она посмотрела на Рин и Регана и хлопнула себя ладонью по бедру.
Те с беспокойством смотрели на неё. Во всём этом было что-то не так, что-то, чего Аня никак не могла понять. Рин вспомнила, как давным-давно Сайор рассказывала ей о видении, в котором Аня улыбалась зловещей улыбкой, так напугавшей её мать. Теперь она видела, что пророчество сбылось. Войну Рин принимала, хоть ей и не нравилось смотреть на то, как люди умирают. Но это было что-то совершенно другое: некие магические силы убивали людей, а те не были способны ответить.
Реакция Регана оказалась более простой. Его просто тошнило. Будучи певцом, он испытывал лишь одно желание — нести радость жителям Альбиона; нести смерть было совершенно противоестественным для него. Он пел о древних битвах, но в тех песнях главными были честные и смелые люди.
Когда последний эллонский солдат погиб, Аня радостно закричала и пригласила свою армию подняться на холм. Теперь они все стояли рядом с ней, включая Джоли, который выглядел отдохнувшим и даже более чистым, чем тогда, когда он в первый раз появился в Лайанхоуме. Рин и Реган снова переглянулись и пожали плечами: то, что происходило с эллонами, было актом нечеловеческой жестокости, и они ничего не могли сделать, чтобы остановить это.
— Теперь мы возьмём Эрнестрад! — кричала Аня, размахивая мечом над головой.
— Теперь Эрнестрад возьмёт нас, — прошептал Реган.
Рин услышала его и молча кивнула.
* * *
Новости о поражении достигли Деспота раньше, чем он того желал.
Он обращался к собранию наиболее знатных аристократов и других придворных, чья единственная функция заключалась в проверке надёжности власти Деспота, хотя они редко выполняли эту функцию, помня об опасности своего дела. Маленький человечек со свежим синяком на щеке подбежал к Деспоту, вручил ему листок бумаги и выскочил из зала. Свет померк в окнах, когда аристократы смотрели в лицо Деспота, читающего послание. Через несколько мгновений он разорвал листок на мелкие части, бросил на пол, и они, как снежинки, крутясь, упали к его ногам.
— Мы находимся в состоянии войны, — сказал он. — Мы находимся в состоянии войны с крестьянами.
Встал Его Главный Маршал Нгур:
— Сэр, если вы помните, я предупреждал Вас об этом.
— Я не желаю заниматься никчёмными воспоминаниями, — холодно произнёс Деспот, вытирая рукавом лоб.
Нгур снова сел на место.
— У нас нет альтернативы, — сказал Деспот. — Бунтовщики должны быть умерщвлены тотчас, все до одного.
Нгур, казалось, хотел что-то возразить, затем передумал и промолчал.
— Я требую от своего Главного Маршала, — продолжал Деспот, — чтобы он объяснил, как это отвратительное восстание может быть усмирено.
Среди придворных послышался шёпот: часть из них безоговорочно поддерживала Деспота, другая — больше симпатизировала Нгуру.
Нгур снова поднялся, на этот раз открыто глядя Деспоту в лицо.
— Убийства крестьян ничего не решат, — сказал он.
Большинство придворных позади него криком выразили свой протест, поэтому в зале поднялся страшный шум. Нгур упрямо продолжал:
— Мы не сможем убить их всех, а даже если сможем, новая крестьянская армия поднимется на борьбу с нами — снова, и снова, и снова. Мы хотим такого будущего?
— А разве мы хотим, чтобы крестьяне властвовали над нами? — холодно задал ответный вопрос Деспот.
Нгур улыбнулся, делая вид, что знает некую тайну.
— Если слишком много крестьян умрёт, поля придётся обрабатывать членам Дома Эллона. Нас просто недостаточно для этого, и ещё меньше тех, кто горит желанием выполнять такую работу. Вы получите ко всему прочему ещё и бунт внутри Дома Эллона, мой господин.
Снова раздались крики, но на этот раз Деспот с ужасом осознал, что крики были направлены против него. Аристократы хотели оставить крестьян на своём месте, убив лишь столько из них, сколько необходимо для подавления мятежа, они не имели ни малейшего желания идти на поля вместо крестьян. Усмирение мятежа должно проходить в определённых границах.
— Ты высказал своё мнение, Нгур, — с неохотой сказал Деспот. — Каков твой план?
— Наши шпионы, как вы уже знаете, сообщают, что крестьянскую армию, возглавляют, как минимум, четыре человека: певец, дрёма и две женщины-воина, младшая и которых — дочь человека по имени Лайан, возглавлявшего предыдущий бунт много лет назад.
Деспот раздражённо махнул рукой. Он совсем недавно говорил Нгуру, чтобы тот больше не упоминал о Лайане его потомках; но теперь этот запрет был уже как бы не актуален.
— Может быть, — продолжал Нгур, — здесь замешан ещё один певец — мы точно не знаем. Точнее, певица, почти девочка. Некоторые из наших людей упоминают её, а некоторые нет.
— Почему мы должны бояться этих нелюдей? — спросил Деспот, мельком взглянув на Главного Маршала, а потом, более продолжительно и многозначительно, на придворных, толпившихся вокруг него.
— Один дрёма убил по меньшей мере тысячу наших солдат, — тихо сказал Нгур.
— Это были дураки! — сказал Деспот.
— Отнюдь нет, — спокойно произнёс Главный Маршал. — Они были уничтожены силой, против которой мы бессильны. Ваши солдаты теперь всегда будут оказываться в подобной ситуации, когда надумают воевать с дрёмой.
— Ты пытаешься сказать мне, что силы Дома Эллона недостаточно для того, чтобы уничтожить банду крестьян, которую собрали эти четверо недоумков?
— Это именно то, что я пытаюсь сказать Вам, сэр. Жаль, что Вы не всегда решаетесь выслушать меня.
